Он никогда не хотел ответственности, которая возникает из-за заботы о ком-то другом. Вот почему он так обижался на нас с Джавиром, когда мы силком пробивались под его защиту. Должно быть, он чувствует сейчас себя точно таким же осиротевшим ребенком. Расходный материал. Теперь он узнал, что его отец-подонок предал свое племя и собирается развязать войну с Текаром.
Мое лицо пылает от ярости, и Тазо грустно улыбается мне, отпуская мою руку, когда я поднимаюсь на ноги.
— Спасибо, что рассказал мне об этом, — говорю я, и он кивает, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.
Пришло время Зариксу узнать, что он вовсе не расходный материал.
Глава 15
ЗАРИКС
Я жду, пока Бэт уснет, прежде чем вернуться в кради. Я мог бы спать в другом месте, но даже сейчас мне нужно быть рядом с ней.
Я не думал, что у меня может скрутить живот, а грудь болеть так, как сейчас. Воины Текара уже поглядывают на меня с недоверием. Они задаются вопросом, не работаю ли я заодно со своим отцом и не подстраиваю ли я их провал. Все изменения, которые я внес, чтобы повысить безопасность этого лагеря, теперь ничего не стоят.
Теперь я ничего не стою.
Бэт не хотела рассказывать мне о том, что она слышала, и я могу понять ее колебания. Но отсутствие честности между нами раздражает.
Остальные воины из нашего лагеря уже прибыли. Дексар прислал больше, чем я мог себе представить, и, вероятно, ему пришлось приказать некоторым из своих охотников вернуться, чтобы помочь защитить наш лагерь.
К сожалению, этого количества недостаточно. Ракиз не сообщил, пошлет ли он кого-нибудь из своих воинов, а вуальди сейчас достаточно близко, чтобы напасть завтра. Они собрались на восточной стороне лагеря Текара — чего Текар и ожидал, учитывая стратегическое расположение его лагеря. На западе горный хребет замедлил бы наступление любых сил. На севере протекает широкая река, которая оставит вуальди открытыми и уязвимыми, если они попытаются пересечь ее.
А на юге раскинулся лагерь Ракиза. Хотя до него несколько дней пути, его часовые заметили бы любого вуальди, направляющегося к этому лагерю. Надеюсь, его честь помешает ему проигнорировать угрозу. Однако Ракиз до сих пор не прислал посланца.
Я понимаю, что делаю, сосредотачиваюсь на стратегии, чтобы не думать о своем отце, который бросил меня, даже когда я горевала о своей матери, его паре. Я не понимаю, как он мог выбрать этот путь. В нашем лагере у него были люди, которые знали мою мать, люди, которые горевали вместе с ним. Я могу понять скорбящего воина, который охотится в одиночку — как и я все эти годы. Но я бы никогда не оставил своего ребенка, не сказав ни слова. И я не могу представить, что смог бы присоединиться к племени, подобному племени Лафы.
Бэт шевелится, и я замираю, когда она открывает глаза.
— Ты слишком громко думаешь, — говорит она. Затем на ее лице появляется понимание, и она сжимает челюсть, садясь и глядя на меня.
— Прости, что разбудил тебя.
Она прищуривается.
— Ты отдаляешься от меня. Почему?
— У нас нет времени на этот разговор, — говорю я. — Нам обоим нужно немного отдохнуть.
— Не будь трусом, — огрызается она, и я стискиваю зубы. Она бросает на меня понимающий взгляд, наклонив голову. — Смотри, — говорит она. — Мне жаль, что так вышло с твоим отцом. Но ты должен знать, что его действия не имеют к тебе никакого отношения.
Я не могу сдержать рычание, которое вырывается из моего горла.
— Уже мужчины, с которыми я буду сражаться рядом, мужчины, с которыми я могу умереть, считают, что я такой же, как мой отец. Им интересно, не работаю ли я с ним заодно.
Бэт придвигается ближе, и я закрываю глаза от сочувствия на ее лице.
— Тогда они гребаные идиоты, — говорит она резким голосом. Я открываю глаза, и на ее лице больше нет сочувствия. Это чистая ярость. — И не говори о смерти, придурок.
Я вскидываю руки, но говорю тихо, когда слышу тихий храп Джавира по другую сторону кради.
— Ты должна быть с кем-то, у кого еще есть честь, — выдавливаю я. — С кем-то вроде Веркаса.
Ее рот приоткрывается, шок и боль сменяют ярость.
— Ты больше не хочешь меня?
Я подавляю мгновенное отрицание.
— Дело не в том, чего я хочу. Речь идет о том, что лучше для тебя. Веркаса очень любят. Он заставляет тебя улыбаться. — Я проглатываю слова и пытаюсь не обращать внимания на боль в глазах Бэт. — Он уважаемый и благородный.
— Я пытаюсь понять тебя, но прямо сейчас ты ведешь себя как охренительный мудак.
Я ничего не говорю, и Бэт встает на колени. Ее лицо бледно, глаза горят яростью.
— Мне не нужен мужчина, — выплевывает она. — Я выбрала тебя, хотя это дерьмо заставляет меня сомневаться в своем решении. Если бы я хотела быть с кем-то другим, я бы это сделала. Так что, бл*дь, не искушай меня найти кого-то, кто заставит меня чувствовать себя чем-то большим, чем неудобством или запасной деталью.
— Ты потеряла свой мир. Твои… танцы. Ты искала что-то, что заставило бы тебя чувствовать, и ты нашла меня. Но это было ошибкой.
Бэт смотрит на меня долгим взглядом, и я почти отвожу взгляд от разочарования в ее глазах.
— Если ты действительно так думаешь, то ты прав. Я действительно совершила ошибку.
Она отворачивается, ложится обратно на меха, и я делаю то же самое, уставившись на тускло-коричневые стены кради до конца ночи.
БЭТ
Мое горло охрипло, глаза покраснели от слез, и у меня едва хватает силы воли, чтобы встать с кровати. Зарикса не было, когда я проснулась, так что, должно быть, я задремала в какой-то момент после того, как мы оба лежали без сна в тишине в течение нескольких часов после нашего разговора.
Чуть раньше Джавир ворвался в наш кради, с бледным лицом и дикими глазами, рассказывая мне, сколько вуальди сейчас собралось в пределах видимости лагеря.
Тысячи.
Браксийцев тоже тысячи, но среди них много женщин и детей, и, судя по испуганному выражению лица Джавира, мы в безнадежном меньшинстве.
Я, наконец, собираю волю в кулак, чтобы встать, и жалею, что не могу забраться обратно в постель. Браксийцы молчаливы и мрачны, и я тащусь к входу в лагерь, где смотрю на тысячи вуальди, выстроившихся в отдалении. Между ними я вижу более крупных воинов, вероятно, браксийцев из племени Лафы.
— Почему они до сих пор не напали?
Я не осознавала, что говорю вслух, пока ко мне сзади не подошел Перик. Выражение его лица какое-то странное, я не могу понять, какое именно, и хмуро смотрю на него.
— Они ждут, — говорит он, не сводя глаз с вуальди вдалеке.
— Чего ждут?
Он смотрит на меня так, словно удивлен, что я продолжаю говорить. Его лицо проясняется, когда он пожимает плечами.
— Вероятно, большего количества вуальди.
— Значит, их еще больше?
— Здесь больше вуальди, чем браксийцы могли себе представить. Племена никогда не знали об этом, потому что вуальди никогда раньше не объединялись.
Я вздрагиваю, поворачиваясь, чтобы пройти через лагерь. У меня есть смутная идея еще немного попрактиковаться с арбалетом, но я замираю, когда с южной стороны лагеря раздаются радостные крики.
Я ничего не вижу из-за огромных браксийцев, поэтому я двигаюсь в одно из мест сбора и забираюсь на валун.
Что. За. Хрень.
Сотни браксийских воинов стекаются в лагерь.
— Ракиз, — говорит кто-то, и от сказанной интонации веет облегчением и надеждой. — Это племя Ракиза.
Появляется Текар, выходя вперед, чтобы поприветствовать пару воинов на мишуа.
Один из них соскальзывает вниз, и у меня отвисает челюсть. Это одна из человеческих женщин с корабля. Та, что присматривала за Чарли… Кажется, Невада. Она одета в кожаные штаны и держит меч, и она улыбается, когда огромный воин спешивается, обнимая ее за плечи, пока разговаривает с Текаром.
