ему на спину без седла. Поездка обещает быть неудобной, но это мелочи.
Я молю Бога, чтобы никогда больше не увидеть её лица. И если Тьядин прав и я по какой-то причине смогу пройти через Греховные врата, то мне и не придётся.
Кейлин
Моя спина прижата к стене, а колени — к груди. Я наблюдаю за тем, как фейри правящих дворов выходят из дворца Верховного двора и расходятся по каретам. Никто не замечает меня, спрятавшуюся среди теней. На моём платье грязные разводы. Глаза красные и щиплют из-за слёз.
Ещё несколько фейри идут по освещённой дорожке, но останавливаются, чтобы оглянуться по сторонам.
— Туда, — произносит женский голос.
Присматриваюсь и понимаю, что это Кари и Тьядин пересекают покрытую снегом площадку перед главным входом.
Кари садится рядом со мной и обнимает меня одной рукой. Моё сердце сжимается, я поддаюсь навстречу её теплу.
— Расскажешь теперь, что произошло?
Моргаю, пытаясь отогнать слёзы, и смотрю на свои замёрзшие пальцы ног. Туфли я потеряла где-то в кустах, которые атаковала в порыве злости и боли. Винить некого, кроме себя самой.
Я не уверена, стоит ли рассказывать Кари, но у меня больше нет сил думать. Я доверяю ей. Может быть, это глупо. Может быть, это выйдет нам боком. Но потерять доверие Рева мне всё равно уже не грозит…
— У Выжженных земель есть предназначение, — механически начинаю объяснять я, души во мне не осталось. — Это ад не для тех, кто грешен. А для тех, кто не нашёл искупления.
Тьядин поджимает губы.
— Не понимаю.
— Это значит, что любой может искупить свои грехи, — поясняет Кари, хмурая и сосредоточенная.
Киваю.
— Выжженные земли дают злым духам шанс исправиться после смерти. Для этого им не нужно становиться святыми. Достаточно разрешить свой главный конфликт. То, что удерживает их там. Самое большое пятно на душе, как было сказано в одной из книг.
— И? — всё также не понимает Тьядин.
— А Рев уже разрешил свой конфликт.
Тьядин делает глубокий вдох и садится рядом со мной, словно у него больше нет сил стоять на ногах. Понимаю.
— И Выжженные земли не впускали его, — выдыхает Кари, сложив кусочки паззла.
— Как? — не обращая внимания на Кари, спрашивает Дин.
— Он простил меня, — шепчу я, и моё сердце вновь разлетается на осколки.
Кари замирает как вкопанная, её рука на моём плече напрягается.
— И ты это исправила, — резко констатирует Дин.
— Я сделала так, чтобы он возненавидел меня вновь, — киваю. Нервный вдох. — Его отец загнал нас в угол и обвинил меня во всём. Мне достаточно было только поддакивать. В любом случае, его обвинения не были беспочвенными. А я… лишь добавила то, что, как я знала, ранит его сильнее всего.
— Ух, — выдыхает Кари. — Ты уверена, что это сработает?
Киваю.
— Утром узнаем наверняка, — замечает Тьядин.
— Сработает, — заверяю их. — Я чувствую это. Через час он уже будет в Выжженных землях.
Кари качает головой, сомневаясь в моих словах.
Я ничего не отвечаю. Не могу. Если буду расписывать детали, то точно сорвусь.
— Мне так жаль, Кей.
Тьядин опускает ладонь на моё предплечье.
— Я расскажу ему. Когда он вернётся вместе с лекарством, я объясню ему, что ты сделала и почему.
Выдавливаю улыбку сквозь слёзы.
— Спасибо.
Но это уже будет неважно. Рев уехал. И ко мне он уже не вернётся.
Рев
Терновая стена возвышается передо мной, закрывая луну, из-за чего дорогу почти невозможно разглядеть в темноте. Я проскакал на Киллиане прямо через портал Светящегося двора, ведущий к воротам дворца, где я вырос… Где она предала меня. Где я потерял брата.
Я проехал через радужный лес, к порталу, который перенёс меня к Греховным вратам, и вот я здесь.
Боль и ярость всё ещё пожирают меня изнутри, когда я торможу Киллиана. Мои руки и ноги затекли, и я вообще сейчас не в лучшем состоянии. Те несколько шотов попали в мою кровеносную систему, и теперь я во власти галлюцинаций. Но я должен попытаться войти в Выжженные земли.
Не знаю почему. Голова кружится. Я пошатываюсь, когда спрыгиваю с Киллиана. Что могло измениться за это время? Это из-за того, что я узнал правду и теперь ненавижу её? Из-за того, что хочу, чтобы её отправили обратно в изгнание?
— Впусти меня, чёртова стена! — с криком бегу я к терновой нише. Наклоняю голову на входе. Дурацкое место. Ненавижу эти врата, которые вечно огрызаются и хамят каждый раз, когда я пытаюсь войти. — Я пытаюсь спасти мир!
Без лишних раздумий достаю кинжал из ножен, рассекаю лезвием ладонь и прижимаю к выступу, который должен напитаться кровью.
«Опять ты», — шипит голос. Но затем начинается гудение — низкое, нечеловеческое.
— Впусти меня! — ору я, чувствуя, как в жилах закипает кровь, а душа чернеет… прямо как у неё. — Просто ОТКРОЙ ЭТУ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ!
Внезапно раздаётся щелчок, и лозы приходят в движение.
«Как любопытно. Твоя душа принимается, Ревелн», — мурлычет голос. — «Можешь войти. Но тебе — и только тебе — дозволяется выйти через эти врата, не обретя искупления… Если выживешь. Если погибнешь внутри этих стен, то станешь одним из призраков: ты не сможешь обрести покой, пока не завершишь свою миссию. Если умрёшь, другой может занять твоё место».
Моё сердце колотится. Этот голос реально впустит меня внутрь?
Твою мать. Дин был прав.
Желудок сворачивается в узел, сердце болит, голова кружится. Я стискиваю кулаки, глядя, как лозы расплетаются и расползаются, открывая небольшой проём, через который я могу спокойной войти. Наконец-то.
Я либо умру неудачником, либо вернусь героем.
По ту сторону проёма — кромешная тьма. Хоть глаз выколи.
— Спасибо, — спокойно отвечаю я, хотя сердце бешено стучит.
И затем я захожу в ад.
