– Вы же хотели сказать мне что-то важное, – напомнила ему курочка и покраснела.
– У меня нет секретов. Я всех приглашаю. Герр Циммерман, вы идете?
Ректор матерился одними губами, и ему точно отмечать было нечего. Но мне его не жаль, захотел проучиться нас с Наной, а щелкнул по носу сам себя.
– Я пойду. – Я лениво отлепил свой зад от стены, послушаю хоть, что там хочет сказать прекрасный принц Флориан.
Курочка состроила недовольное лицо и едва заметно качала головой. Явно мне знаки посылает, не хочет, чтобы я шёл. Наивная моя. А я бы и не пошёл, если бы не её бурная реакция.
– Тогда посидим вчетвером, – не терял энтузиазма Флориан, и у Наны калькулятор в голове сломался.
– Так герр Циммерман же не идёт, – сказала она.
Хмурится. Уже чует что-то неладное. Вижу, что моргать чаще начала, дыхание у неё стало каким-то рваным, а в мою сторону больше не смотрит. Намёки тоже делать прекратила. А я вот как раз догадываюсь, что за сюрприз приготовил наш Флориан. Я-то поглядываю за его публикациями в Эфире.
– Сейчас увидишь, Елена, – подмигивает ей.
Вот же слепой ублюдок, даже для меня это слишком. Хочу поскорее прекратить это издевательство и поторапливаю их.
– Может, уже пойдем?
Я хочу увести Нану отсюда до того, как Майер выкатит свой сюрприз. А вдруг получится? Подталкиваю их к выходу. Вовремя. Циммерман уже откупорил одну из своих пыльных бутылок. Сейчас будет запивать не только свой несчастный брак, но и техническое поражение на музыкальном конкурсе.
Мы вышли в коридор, и я не без удовольствия вспомнил, как курочка искрила тут, пританцовывая с бубном. Каких усилий мне стоило не поцеловать её тогда прямо здесь.
Нельзя. Дальше только маленькими шажочками. Нану больше нельзя торопить, память должна возвращаться к ней постепенно, я и так сильно форсировал процесс. Теперь нужно бы притормозить, но, как назло, приехал Майер со своим гнилым благородством наперевес.
– Фло! Вы чего так долго? Я пока вас ждала, съела всю маринованную клубнику и выпила всю воду, теперь мне срочно нужно в уборную! О, эта та самая Елена ден Адель? Привет-привет!
А вот и выкатился тот самый сюрприз Флориана. Без шуток. Это шарообразное существо, которое явно было девушкой когда-то, махало нам отёкшими ладонями.
Перевёл взгляд на Нану. Она замерла, боясь даже пошевелиться. Знакомая поза. Она всегда так делала, когда ей было плохо. В тот роковой для нас день она также стояла и смотрела в пустоту. Одно движение, и она не выдержит, расплачется навзрыд. Музы, куда вы смотрите! Курочка даже дышать перестала. Нужно срочно что-то делать!
– Джули, ну вот ты испортила мой сюрприз! – в шутку возмущался Майер.
Он не видит, что происходит с Наной, он настолько слепой и бессердечный мерзавец? Привел к безответно влюбленной в него девушке свою беременную невесту... Это разновидность его помощи и терапии? Класс.
– Фло-Фло! Я очень долго ждала. Ну прости!
Они прелестно щебетали друг с другом, а я безумно хотел разбить ублюдку "Фло-Фло" лицо за этот концерт. Притащился в академию, чтобы лишний раз поиздеваться над Наной и её мятежными чувствами.
Не выдержал. Просто нужно было занять чем-то руки. Да и не мог я больше смотреть, как моя курочка сдерживается из последних сил, глядя на свою фальшивую влюблённость.
Подошёл к ней, обнял за талию, прижимая к себе и моля высшие силы, чтобы помогли разделить хоть часть её боли и унижения. Помогло, вместе с ее дрожью мне передался и громадных размеров ком в горле. Оказывается, видеть, как твоя возлюбленная страдает из-за другого мужчины – то ещё испытание.
– Мы вас догоним, герр Майер. Дадите нам минут десять? – Я проталкивал этот чёртов ком, чтобы ответить, а он возьми и лопни, усеивая моё горло осколками.
Флориан очень многозначительно и одобрительно посмотрел на нас. Разумеется, он все понял неправильно. Радуется за меня, что я отвоевал у обстоятельств свою девушку обратно, но это не так. Уверен, когда эти двое скроются из виду, Нана шарахнется от меня как от прокажённого. Это сейчас я не даю ей упасть, а потом она снова вообразить, что я не поддержка а камень на шею.
Держал. Пользовался моментом, а её дрожь все нарастала, передавалась мне волнами. Едва Майер и его очень беременная спутница исчезли, как она развернулась и прижалась ко мне уже сама. Тёрлась от меня и тихо всхлипывала.
Если бы меня спросили, какая на свете пытка самая ужасная и негуманная. Выдирать ногти, пускать под килем, заставлять наматывать собственные кишки на дерево? Я бы не задумываясь ответил: утешать возлюбленную, которая плачет из-за другого мужчины. Ты чувствуешь не только собственную беспомощность, у тебя самого предательски намокают глаза.
– Можешь смеяться, – выдала наконец курочка куда-то мне в рёбра?
– В каком смысле?
Я настолько охеренел от её предложения, что даже не успел выбрать интонацию помягче. Я это почти проорал.
– Над моей наивностью. Я же подумала, что Флориан собрался мне предложение делать. В интернете об этом написала, тебе хвасталась. С Шай вот поссорилась...
Новая порция всхлипов. Но мне уже не жалко эту курочку. Я зол.
Осторожно отстранился, упёр ладони ей в плечи и очень строго сказал.
– Посмотри на меня, Нана.
Мотает головой, и я понять не могу ей сейчас больше стыдно или больно?
– Я сказал, посмотри на меня!
Она наконец задрала своё зарёванное лицо. Нана даже плачет красиво, без красноты и опухшего носа, или я это так вижу? Моя маленькая и несчастная принцесса, смотри же!
Я догадываюсь что она видела. Я каждое утро встречаю в зеркале этого человека вот уже несколько лет. Красноватые глаза от моих невыплаканных слёз. Но я никогда не плачу, отец не так меня воспитывал, хотя после его очередных выволочек, которые нередко заканчивались вызовом семейного врача, мне хотелось именно рыдать. Но я терпел. Терпел сломанные кости, терпел его ненависть. Он за двоих её на мне вымещал. Два нежеланных ребёнка от нелюбимой женщины, которая первая не выдержала и сбежала, бросив двух нежеланных детей от нелюбимого мужчины. Виви он не трогал. Она же девочка. Уже и не помню, когда она впервые отрезала свои волосы и стала носить мужскую одежду. Видимо, думала, что наш отец переключится на неё. Не вышло. Меня теперь колотили с новой силой, но в этот раз за выбор сестры. Но только не по пальцам, рукам и лицу. Я был нужен для его званых вечеров. Пластиковая улыбка и игра на виолончели по щелчку. Послушный мальчик.
Я бы ненавидел музыку. Я ненавидел виолончель, если бы не она!
– А ты выбрось смычок! Играй пиццикато! – утешала меня она.
Пиццикато. Жутко смешное словно. Я обожал, когда ты говорила его, и всегда улыбался.
Единственной радостью было сбежать в лес, где Елена ден Адель заглушала свою боль сомнительными играми среди диких зверей.
– Смотри Винни, змейка, – она часто подбирала очередную мерзкую тварь и подносила к моему лицу. – Ну ты чего шарахаешься? Она же неядовитая.
Я шарахался не от несчастного полоза, просто сердце не выдерживало близости с этой яркой солнечной девчонкой. Я сам как извивающийся полоз пытался скрыться от ее обжигающих лучшей, но всякий раз приползал на ее тепло, пока она наконец не стала моей.
– Ты правда думаешь, что я настолько отвратителен, Нана? Что я буду издеваться, когда тебе плохо?
– Нет, – честно ответила она. – Но я хотела, чтобы ты это сделал. Хочу, чтобы ты был отвратительным. Поиздевайся надо мной немедленно!Ничего себе у неё запросы!
– Ты совсем дурная? Зачем?
– Тогда бы моё сердце так не металось. Я бы свыклась с мыслью, что ты мерзавец, что не просто так я вычеркнула тебя из своей жизни, прибегнув к опасной магии. Я бы не искала больше истину в твоих песнях. Приняла бы как данность, что ты мой враг. Мне так было бы легче, чем мучиться догадками!
Вот так признание. Она сейчас не из-за Флориана ревела, что ли? Сбежать от меня не вышло, вот и давила слезу, глупая.
