Завидя хозяйку, он снова расплылся в улыбке, потер ладони.
— Премного благодарен.
И, пока он медленно пил кофе, Вельмина села в свободное кресло и принялась ждать того самого неприятного разговора о владении домом — в том, что это будет именно неприятный разговор, она почему-то не сомневалась.
— Вы думали над моим предложением? — наконец спросил Ариньи, вальяжно закидывая ногу на ногу.
— Я бы попросила повторить, чтобы не упустить мелких, но значительных деталей.
— Да бросьте, все вы прекрасно помните. Да и я предельно прямолинеен. Вы становитесь моей любовницей, а я вам возвращаю документы на дом и на счета де Триолей. А то уже и слугам нечего платить будет.
Вельмина вскинулась, но тут же поникла. Накатила усталость — да когда он угомонится? Как ему ещё объяснить, что она не хочет быть любовницей наместника?
— Это низко, — сказала Вельмина тихо, — и это называется шантажом.
— Ну и что? — искренне удивился Ариньи, — меня это не смущает, милая моя. Как я уже объяснял раньше, не собираюсь менять своих привычек только потому, что вынужден был принять эту должность и перебраться в эту дикую, отсталую страну, не принявшую самой мысли о свободных отношениях.
Вельмина подумала, что наверняка эти самые свободные отношения и практикуют при дворе, только вот ее воспитывали совсем не так. Но дело было не только в этом. Ариньи… он попросту был противен, иначе и не скажешь. Чтоб стать его любовницей, нужно было сломать себя, а это непросто.
— А если я откажусь? — спросила она.
— Тогда вам придется покинуть этот дом, оставив все добро следующему хозяину.
— Что ж, видимо именно так мне и придется поступить, — ответила она, не глядя на Ариньи.
Он явно не ожидал такого ответа, отставил кофе и поднялся.
— А куда вы пойдете? Чем будете зарабатывать, а?
— Я всего лишь вернусь в дом, где выросла…
— А вам известно, что папаша ваш проигрался в пух и прах, и дом заложен, а закладная у меня?
Это был нечестный и очень болезненный удар. Вельмина вздрогнула, но, стиснув зубы, сказала себе, что ни за что не покажет своего страха этому надутому индюку, который… сделал все, чтобы загнать ее в угол.
Сжав кулаки, она тоже поднялась.
— Знаете, Дэррин, мне кажется, что мы так и не придем к соглашению. Посему прошу вас покинуть мой — пока ещё мой — дом.
— Да ни Бездны он не твой! — вдруг рыкнул Ариньи, — что ты о себе возомнила? Я хоть сейчас тебя отсюда вышвырну!
— Вышвырнете, когда предоставите документы о владении, — Вельмина сама не верила тому, что оказалась способна это сказать.
Но, кажется, Ариньи взбесился окончательно.
— Дура! — рявкнул он, быстро приближаясь, — да с чего бы я перед тобой выстилался?! Мне уже сказали, что видели тебя… С кем? Кто это был? А строишь из себя скромницу!
«Фебба», — подумалось ей.
Еще одна несостоявшаяся подруга.
Вельмина дернулась в сторону, но не успела: он схватил ее за руку, ту самую, где ещё остались синяки, резко потянул на себя, так, что Вельмина лицом впечаталась в парчовую жилетку.
— Да что ж ты все носом крутишь? — прошипел он, брызжа слюной, — можно подумать, королева! А ты — никто, слышишь? Нищая девка! И обращаться я с тобой буду, как положено… с нищей девкой!
— Пустите! — пискнула Вельмина, пытаясь выдернуть руку из хватки наместника.
Безрезультатно.
А в следующее мгновение гостиная крутнулась перед глазами, и Вельмина — как будто со стороны, с отстраненным спокойствием — поняла, что висит на плече Ариньи.
— Пустите! — крикнула она громче, в ответ получила шлепок ниже спины.
— Я тебя научу, как себя вести. Но не беспокойся, тебе понравится. Тебе ведь не повезло, у тебя и мужчины нормального не было!
Вельмина, захлебываясь слезами и животным ужасом, заколотила кулаками по широкой спине. Зачем она вообще его пустила? А теперь — что?!
Перед глазами поплыли стены, потом — лестница.
— Не смей! — выкрикнула она, — отпусти!
— Сама потом спасибо скажешь! — рявкнул наместник, — ну-ка, где тут у тебя спальня?
Перед глазами от ужаса потемнело, а потом от удара спиной о перину вышибло дыхание. Но Вельмина сразу умудрилась вскочить на ноги, как кошка, бросилась к двери, и тут еще ее перехватила поперек талии лапища Ариньи.
— Куда?
И, уже мало что соображая, Вельмина вцепилась зубами в эту ненавистную руку. Он снова швырнул ее на кровать, но в этот раз скулу обожгло жаркой болью, и теперь уже все действительно поплыло перед глазами. Вельмина ещё пыталась отбиваться, когда на нее навалилась неподъемная туша наместника, словно сквозь толстое одеяло донесся треск разрываемой ткани…
— Нет! — прохрипела она, — не смей… меня… трогать!
Вельмина даже не поняла, как произошло то, что произошло дальше. На лице Ариньи появилось изумление — и его оттащило куда-то в сторону. Вельмина сжалась в комок, и сквозь серую пелену близкого обморока увидела, как громоздкая туша Ариньи отлетела к стене, с хрустом в нее врезалась и начала сползать вниз. А потом саму ее загородил от наместника силуэт в знакомом добротном кафтане. Вельмина всхлипнула и попыталась натянуть на плечо разорванное платье. Какой ужас… какой стыд… она ведь ничего этого не хотела, и ни разу не дала повода…
Еще один взгляд, брошенный на Ариньи — и безграничное удивление. Потому как наместник внезапно как будто съежился, уменьшился в размерах и тоненько, противно завизжал, вытаращившись на Итана. А затем, очень быстро, бочком-бочком, к выходу из комнаты — и бросился бежать.
Вельмина этого не поняла. И первой внятной мыслью было — что такого он увидел?
Итан резко повернулся к ней, стремительно шагнул к кровати… И Вельмина тоже… вдруг узнала его. Странно и удивительно, столь дней бок о бок… Она была просто слепой. Это лицо, только без ветвящегося шрама, с гладко зачесанными назад волосами Вельмина видела во дворце… На большом портрете, за креслом королевы Лессии.
— О, Боги, — выдохнула она.
И ничего больше не смогла сказать или сделать, потому что Итан сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе, медленно укачивая, шепча в макушку:
— Все, все закончилось… Все хорошо.
Вельмине показалось, что он даже коснулся губами ее волос в легком поцелуе. И тогда она почувствовала, как неотвратимо
