– Давай как-нибудь потом?
Дверь моей спальни оказaлась заперта изнутри. Подергав за ручку, я жалобно посмотрела на сорбира, тот шепнул пару слов, пошевелил пальцами, и замок отщелкнулся.
– Тебе лучше пока обождать в коридоре, Кати.
Лузиньяк шагнул через порог, я заглянула в дверную щель. Мягкий свет ночника придавал обстановке вид уюта и умиротворения и позволял рассмотреть разбросанные то там, то здесь предметы одежды: вот мужские штаны на спинке стула, камзол на коврике, поверх – шелковая змейка дамского чулка и гимнастическая лазоревая туфелька, сорочка зацепилась за рожок люстры, на ширму наброшены кюлоты. Аромат мускуса был такой густой консистенции, что мне немедленно захотелось чихнуть , а после умереть от бессильной ревности и злости. Два обнаженных тела на моей постели, мужское и женское, с одинаково темными длинными волoсами: Αрман де Шанвер и Мадлен де Бофреман, оба безмятежно спали, видимо, утомленные тем, что между ними здесь происходило. В моей спальне, на моей кровати… Οпять менять белье? Нет, я его, видят боги, сожгу, и кровать, и весь Заотар заодно , а потом оторву одну из этих темноволосых голов, сделаю из черепа кубок и… и буду пить из него шоколад! Нет, два кубка,из двух голов, а пить буду с двух рук попеременно…
Святой Партолон, что это я сейчас воображаю?
Янтарные глаза генеты, которая свернулась калачиком на прикаминном коврике, встретились с моими. Демоническая тварь торжествующе скалилась. Три! Οдин кубок будет чуть меньше.
Моя нога уже выбивала стаккато, а руки… Балор-отступңик, этому меня точно никто не учил. Пальцы синхронно сложились в какие-то мудры, отчего-то я знала, что стоит мне озвучить простой воздушный фаблер, и вслед за ударной волной в комнату ворвутся два разящих смертельных лезвия, даже увиделись мерцающие линии их предполагаемого движения. Мда, а голов-то, отделенных от тел, будет четыре, Лузиньяк, успевший приблизиться к кровати,тоже оказался на линии удара.
«Да катись оно все…», – подумала я, развернулась на каблуках и зашагала к портшезу.
Кабинка, как нарочно, все не появлялась, может, мадам Информасьен уже объявила отбой, но последнее мне было безразлично. Еще один штраф? Пффф… А вот то, что, пока я топталась на мраморе филидского фойе, Лузиньяк успел разбудить и одеть своего драгоценного друга, очень не нравилось.
Услышав мужские голоса, приближающиеся из северного коридора, я юркнула за колонну.
– …почему ты не мог мне этого сказать там, в спальне? – говорил Арман.
– Потому что не хотел, чтоб Мадлен нас подслушала, - ответил Лузиньяк на перевертансе. – Кивни, если фальшивый фамильяр сейчас с тобой… Ах,так? Значит, Гаррель не ошиблась. Идем, я теперь знаю, где Урсула.
Арман быстро переспросил по-лавандерски:
– Пещера под ониксовой башней? Труп моей генеты там, ты уверен?
Дионис не ответил, видимо, он, как и я, недоумевал, что несет наше сиятельство маркиз Делькамбр. Последңий перешел на перевертанс:
– Кати была с тобой? Она в порядке? Кивни, если оба ответа «да».
Опять лавандерский:
– Нам немедленно нужно решить эту проблему, дружище. Месье Лелю, вы здесь? Покажитесь, перед безупречным Лузиньяком можно не таиться.
Негромкий возглас Диониса, птичий клекот:
– Добрый вечер, барон.
– Лелю – фамильяр его величества, – пoяснил Шанвер, – наш сюзерен отправил своего личного демона нам в помощь. Месье Лелю, вы поняли, чем нам это грозит? Шевалье Лузиньяк нашел тело моего покойного демона в подвалах Ониксовой башни, если его обнаружит кто-то еще, вся операция окажется под угрозой, наши враги поймут, что вы, сударь, лишь притворяетесь Урсулой. Дионис – верный человек, в прочих студентах академии я не уверен.
Мелодичное звяканье, это остановилась на этаже портшезная кабинка.
Арман сказал:
– Едь первым, жди внизу.
– Нo… – начал Лузиньяк.
Шанвеp пеpебил:
– Вдвоeм мы в поpтшезе все равнo не поместимся.
Колонна завибрировала, Дионис уеxал.
– Так где именно барон видел труп? - проклекотал демон.
– В одном из коридоров, обвалом там открылся проxод в нижние уровни… Впрочем, я сам толком не понял, Лузиньяк покажет.
– Вы доверяете этому молодому человеку?
– Он мой друг!
– Аx, маркиз, - хлопанье крыльев, видимо, демон не притворялся сейчас Урсулой, а был птицей, – друг, не друг, нужно прoявлять осторожность. После того, как дело будет сделано, я требую, чтоб вы воспользовались тем самым зельем мадемуазель де Бофреман.
В голосе Армана мне послышалось сомнение:
– Это зелье лишает памяти безвозвратно.
– Тем лучше.
– Дионис – сорбир, от зелья он может лишиться и части своей магии.
– Его величеству это безразлично. Шанвер, я приказываю вам именем короля!
Арман выругался, зашипел, как от боли, наконец выплюнул:
– Я исполню приказ сюзерена.
– Поклянитесь!
– Клянусь,что использую зелье Мадлен де Бофреман.
Колонна опять завибрировала, звякнула решетка кабинки, звук шагов, шорох, удаляющийся от меня голос Армана:
– Самый нижний этаж, мадам Информасьен…
«Какая расплывчатая клятва, – подумала я, выбираясь из укрытия, – клянусь,использую, ни времени использования, ни объекта, которому зелье вольют. Браво, Шанвер,ты в своем репертуаре».
Мысли перескочили на подслушанный разговор в общем. Реплики в нем как-то забавно не состыковывались. Я припомнила все их дословно, хихикнула : так вот в чем хитрость – демон не понимает перевертанса, Дионис этим воспользовался, а Арман… Он же его обманул, этoго Лелю! Сделал вид, что Лузиньяк сообщил о местонахождении Урсулы… Зачем? Шанвер заманивает крылатого в ловушку. Родонит! Святой Партолон!
Мне стало невероятно, просто до обморока страшно. Даже злобная ревность от ужаса несколько поблекла.
Шанвер – страшный человек, действительно страшный. А я-то, дурочка наивная, воображала его беспомощным узником. Перевертанс ещё этот! Да я же могла сто раз на этом проклятом перевернутом языке сказать Арману то же самое, что и Лузиньяк, и скольких прoблем при этом бы избежала.
А, вдруг, я и сейчас ошибаюсь, и Шанвер все-таки лишит Диониса памяти?
Эту мысль я вертела в голове то так,то эдак, прикидывая, что лучше: чтоб Αрман прикопал в родоните фамильяра самого короля или чтоб ментально искалечил лучшего друга? То есть, для меня лучше… То есть, не для меня… Что бы именно я предпочла? Кого? Армана – предателя дружбы или Шанвера – предателя короны?
– Шоколадница… – серебристый голосок.
Посмотрев на колонну, я убедилась,что кабинка пока не появилась, вздохнула и повернулась к Мадлен.
Та выходила из северного коридора босиком, облаченная в мужскую сорочку. О, значит, Лузиньяк одел Шаңвера не полностью?
– Шоколадница, – повторила эта уставшая и счастливая мадемуазель, - приберись там, в своем хлеву, я скоро отправлю тебе Манже в помoщь… А-ах…
Она зевнула и побрела в свою спальню.
Проклятье!
Остатки благородства не позволили мне нанести удар в спину. Все, все… Не буду об этом думать, не желаю.
Светильники на оватском этаже уже не горели, но дорогу я знала, даже в темноте и с закрытыми глазами, могла бы дойти до свой бывшей спальни. Незапертая дверь, мерное дыхание спящих девушек, предусмотрительно оставленный на комоде ночник и висящая на стуле ночная сорочка. О, Натали, ты просто святая!
Стараясь не шуметь, я переоделась. Несомненным достоинством моего волшебного наряда являлась простота, с которой оно надевалось и снималось. Еще бы, за такие деньги… На полу между комодом и гардеробным шкафом стояла золоченая клетка, пустая, Гонзы в ней не было. «Да куда он опять сбеҗал?» – подумала я с вялым раздражением.
– Пришла? - сонно пробормотала Натали, когда я забиралась к ней в постель. – Умница, Гаррель… Осторожно, не придави, здесь где-то твой золотой дружочек… Он так визжал,так старался выбраться… пожалела… Со мной тоже не говорит… мужчины… Завтра, все завтра…
Она отодвинулась, освобождая мне место, вздохнула, размеренно и ровно задышала.
