нет, важно было то, что добровольно я к нему точно не поеду. Но спать на всякий случай лягу полностью одетой. Во избежание.
К моему удивлению, папа тоже явился только под вечер. На вопрос, где он пропадал целый день, тот отмахнулся, что были дела. Опять от меня секретничал.
Тогда я решила помучить его на другой предмет:
— Скажи, а когда ты получишь зеркало Петара и вернешь себе внешность… Тут опустим детали, как ты планируешь выкручиваться перед мамой. Меня волнует другое. Ты вернешь мне то, что скрыл на моем теле?
Папа крепко задумался и ответил не сразу.
— Это все-таки мое тело, — добавила как можно весомее.
— То, что скрыто, не имеет значения на Земле, дочка, — папа попытался съехать с темы, но я отступать не собиралась.
Выходило еще интереснее. Получалось, что оно имело значение здесь, в этом мире. В целом, логично. Но что же это? Только бы не шестой палец! Не знаю зачем бы он вообще кому понадобился. Но раз существовали драконы и вот это вот все, то наверное и дополнительная конечность могла иметь какой-то сакральный смысл.
— Если ты мне не скажешь, я буду сама искать ответы. И начну спрашивать среди местных, — заявила я.
— Зачем только ляпнул, — проворчал отец. — Ладно, я покажу. Но никаких рисунков и рот на замок. Понятно?
Дождавшись моего кивка, он взял меня за правую руку и повернул ее ладонью вверх. Указательным пальцем папа нарисовал треугольник с точкой посередине.
— Это все? Какая-то татуировка? — протянула я, разглядывая место, где затаился невидимый символ.
— Да. И не распространяйся об этом, — предупредил отец.
После ужина я ощутила неимоверную усталость и желание срочно лечь и заснуть. Денек выдался насыщенным.
Однако очутившись наконец в постели, сна не было ни в одном глазу. Я лежала и всматривалась в правую ладонь в тщетной надежде разглядеть хоть какой-то намек на треугольник. Бросив это занятие, я взялась за более реальное. Снова попыталась снять с себя брачный браслет, но все так же безуспешно.
Вздохнув и покрутившись под одеялом, я все же смогла заснуть. Но по ощущениям ненадолго. Сквозь сон я почувствовала движение рядом, а потом и вовсе то, как кто-то меня обнял.
Распахнув от неожиданности глаза, обнаружила себя прижатой к горячей груди Николаса. Замерла, боясь пошевелиться. Может я все еще сплю?
— Я скучал, — тихим бархатным голосом сказал муж, а затем накрыл своими губами мои.
Это было так… знакомо.
Так естественно и привычно.
И правильно.
По крайне мере мои губы и все мое тело считали именно так. А не до конца проснувшийся мозг просто не находил сколько-нибудь серьезной причины, чтобы сопротивляться.
Я была захвачена врасплох, и Николас тотчас воспользовался моим бездействием. Не встретив с моей стороны даже малейшего протеста, перешел в активное наступление, полностью взяв на себя инициативу.
Одной рукой Ник сжал мой затылок, не оставляя ни единого шанса увернуться, а затем опрокинул меня на спину и подмял под себя. От ощущения тяжести твердого тела мозг окончательно превратился в мягкое розовое желе. Низ живота свело сладкой судорогой, а в груди с каждой секундой нарастало сумасшедшее возбуждение.
С низким стоном Ник углубил поцелуй. Его прикосновения становились все более требовательными, жадными, лихорадочными. Казалось, что он потерял контроль и никак не мог мной насытиться, с силой впиваясь в мой рот. Будто боялся, что сейчас ускользну. Исчезну, как мираж.
Если в первые мгновения я почти не понимала, что происходит и будто плыла по течению — бурному и полному страсти! — то потом мои руки словно сами по себе обняли Ника за шею. Зарылись в волосы. А потом спустились ниже, огладили широкие плечи.
Мысленно восхитилась каким мощным и сильным был Николас. И как же было приятно оказаться в плену его объятий. Он знал обо мне все. Знал каждое мое чувствительное место. Каждый изгиб. Знал где и с какой силой сжать. Знал, как заставить меня задыхаться от наслаждения.
Чего муж не знал, так это того, что я буду одетой.
Освободить меня от вещей на скорую руку не вышло. Ник запутался в количестве пуговиц, стал отвлекаться от поцелуя и в конце не выдержал:
— Почему ты как капуста?
Пока он безуспешно пытался стянуть с меня одежду, я успела вынырнуть из водоворота страсти и удовольствия.
Как хорошо, что хотя бы перед сном я рассуждала трезво! Иначе просто не представляю, что бы чувствовала на утро, если бы прямо сейчас мы пошли до конца. А мы были очень близки, чтобы сделать последний шаг!
— Николас, хватит, — сказала хрипло, убирая от себя его руки.
Не так-то просто это оказалось!
Муж снова принялся целовать мою шею, обжигая горячим дыханием, но на этот раз я не позволила затянуть меня обратно в омут желания. Если в начале у Ника и было преимущество, то теперь я проснулась окончательно, чтобы больше не поддаваться его умелым ласкам.
— Перестань! — прошипела резко.
Ник тут же остановился. Еще бы! Такую однозначную интонацию было трудно спутать с заигрыванием.
Однако муж не отодвинулся. Навис надо мной каменной глыбой и тяжело дышал, глядя прямо в мои глаза.
— Ты хотела знать правду? — вдруг спросил он. — А правда в том, что я до сих пор хочу тебя.
Его слова вызвали во мне трепет и сладостную боль. Девятнадцатилетняя Ксюша внутри меня не помнила себя от радости. Была готова все забыть и простить. Ведь Николас только что признался, что я для него до сих пор желанна. Что он думал обо мне. Скучал. Хотел.
Но повзрослевшая Ксюша тут же ее одернула. Как там говорят? Я бы и рада потерять голову, да только та намертво была прибита опытом.
Я холодно напомнила самой себе, что мужчины скажут, что угодно, лишь бы получить свое. Будучи под эмоциями от близости, Ник напоет мне любую сказочку, только бы удовлетворить вожделение.
Такова мужская природа.
Мне в миг стало тошно. Отчего-то я почувствовала себя обманутой.
— Я тебе не верю, — сказала напряженно и отвернулась. — Слезь с меня.
Атмосфера между нами изменилась за одну секунду. Только что воздух чуть ли не трещал от возбуждения. А теперь он будто застыл и стал тягучим, что даже вздохнуть было невыносимо трудно.
Я ощутила, как Николас закрылся. Мне не было нужды смотреть на него, чтобы точно знать как мужские губы сомкнулись в тонкую линию, а скулы заострились. Я отвергла его, и он мигом замкнулся в себе.
В комнате повисла удушающая тишина. Ник повернулся ко мне спиной и затих.
