эмоций, особенно таких, что хочется парить от счастья, привычная рутина потом кажется серой и посредственной. Сейчас так, конечно, не будет. Быт, традиции, язык — все другое. Предстоит начинать с нуля. Это пугает. Переезд в Швецию дался мне нелегко.
— Давай еще немного поспим, — бормочет Дамианис.
— Эмиль ждет маму. Ну и еще моя грудь тоже хочет к нему…
Зен пытается поймать меня в свои объятия, но я не даюсь и спрыгиваю с кровати. Забираю одеяло, чтобы прикрыть наготу, и иду в ванную.
Сцедиться у меня совершенно точно не получится, нужен маленький голодный рот, чтобы наконец испытать облегчение.
Быстро принимаю душ и, высушив волосы, мысленно благодарю Зена, что не ворвался ко мне, а дал спокойно собраться.
Он встречает меня в гостиной. Вид у Дамианиса сонный.
— Выпьем кофе? Глаза слипаются. День у меня все равно насмарку. На делах не получится сконцентрироваться. Может, проведем его вместе? Погуляем у моря, посидим где-нибудь в кафе? — предлагает Зен.
— Я только за. — Все-таки не удержавшись, подхожу к нему и чмокаю в губы.
Это оказывается огромной ошибкой, потому что Зен ловит меня в кольцо рук и целует по-настоящему. Так горячо и жадно, будто и не занимался со мной сексом всю ночь.
В мыслях тут же рождаются пошлости, но я блокирую их и, прекратив поцелуй, иду одеваться.
Мы располагаемся за столиком на улице. День погожий и солнечный, в воздухе пахнет свежестью, дует небольшой ветерок. Я заказываю капучино и круассан. Позволяю себе в полной мере насладиться тем, что напротив сидит человек, который заставляет сердце биться чаще.
— О чем думаешь? — спрашивает Зен, наблюдая за мной.
Перевожу на него глаза и слегка прищуриваюсь. Солнце такое яркое и теплое. Шикарный день! Нам определенно необходимо выйти вместе погулять.
— Если чувствуешь, что это твое, никого не слушай. Рискуй!
— Это ты про что? — усмехается он.
— Про свой порыв рассказать тебе о ребенке. Если бы я этого не сделала, мы бы здесь сейчас не сидели.
— То есть, после признания твоей родственницы в подлоге, были мысли уехать и не поставить меня в известность? — Зен скептически хмурится.
— В самый первый момент. А потом ты так разозлил своими словами и обвинениями… Если и сейчас хочешь сказать что-то, что меня заденет, лучше промолчи. По-моему, сегодня идеальное утро и день. Не смей их портить!
Зен улыбается. Так искренне, что начинает сосать под ложечкой.
— Я и не собирался. Ну и знаешь, смотреть на довольное лицо женщины и знать, что ты источник ее хорошего настроения, — огромное наслаждение.
— С чего ты взял, что можешь влиять на мое настроение? Оно у меня всегда такое. Да, бывают непростые времена и короткие периоды апатии, но обычно я стараюсь, встав с утра, кому-нибудь улыбнуться. И тебе улыбнулась бы, но ты засунул язык мне в рот.
Зен смеется в голос. Закончив потешаться надо мной, он подзывает официанта и просит принести стакан воды, затем достает из кармана пиджака какой-то блистер и выщелкивает из него две последние таблетки.
— Что-то серьезное? — настораживаюсь я.
— Не молод я уже, Даша, — с иронией говорит Зен.
— Поэтому и пункты такие странные в договоре? Про завещание и прочее.
— Ты, кстати, что решила? — уходит он от вопроса про здоровье.
— Прошлая ночь была великолепна, но это лишь влечение, а в реальности у нас много разногласий, которые по щелчку пальцев не решить. Да и скольких людей ты видел, готовых переступить через себя ради другого? Я ни одного!
— Ты про себя сейчас говоришь?
— В общем.
— В общем… — тянет Зен и делает еще глоток воды. — Ну раз в общем, то я скажу так. Когда мужчина заинтересован в женщине, он не делает ей ничего плохого. Не мстит, тем более не рушит ее жизнь. Он наступает на свое эго и отпускает ее.
— Когда ты вмешался в наше сотрудничество с Ларссоном, я именно так и подумала. Что ты разрушаешь мою жизнь и желаешь мне лишь плохого!
— Все твои действия очень походили на провокацию. Я тебя из одной передряги вытянул, а ты в другую ввязалась.
— Ты решил, что я специально?.. — вспыхиваю от возмущения.
— Теперь понимаю, что это совершенно не так.
— Это абсолютно не так!
— Я тебя вчера услышал. И много важного для себя почерпнул. Остались кое-какие нюансы. Хочу их проверить, и будем считать, что эта тема закрыта.
Слова Зена немного задевают, ведь он хочет проверить, соврала я ему или нет. А я хочу, чтобы просто поверил. Но людям с его складом ума и финансовыми возможностями на веру, пожалуй, и нельзя ничего принимать. Особенно после всего пережитого.
— И что будет потом?
— Потом… — хмыкает Зен. — Это будет потом. — Он указывает глазами на мою пустую тарелку и опять расплывется в улыбке: — Сегодня с аппетитом получше, да? Нужно будет повторить нагрузку ночью.
Улыбаюсь в ответ:
— Боюсь, тогда я быстро закончусь. И как женщина, и как мать. Столько ресурса у меня нет.
— Плохо, Даша. Придется его накапливать. Что ты там говорила? Если чувствуешь, что твое, действуй? Так вот, ты и Эмиль — на все сто мое. Мне было очень плохо последние полгода. Не знаю, как выбрался из лабиринтов мрачных мыслей. Лезли жуть какие отвратительные. Только сейчас осознаю, насколько они были ужасны. Обратно в этот мрак я не хочу.
— Звучит обнадеживающе… — замечаю я, делая глоток кофе.
— И планы на вас с сыном у меня такие же. Я не мальчик, характер у меня уравновешенный, где-то, возможно, я слишком дотошен и, как это популярно называть у молодежи, душноват, но зато надежен. На меня всегда можно положиться. Со мной ты будешь как за каменной стеной.
— В договоре об этом не написано, — язвлю я. Ничего не могу с собой поделать, задевает недоверие Дамианиса. — И что с твоим здоровьем? Я ведь должна знать, прежде чем произнести свое емкое и весомое «Да».
— Все-таки да? — Зен весело приподнимает бровь.
