Стоит. Кажется, не вздрогнул.
Вспоминаю. Когда я пошла за Антером, кнут точно на столе лежал. Когда пришла — его убрали куда-то, на диван, наверное. Ох, надеюсь, просто так убрали, а не специально…
— Не страшно, — говорю мягко. — Попрошу привезти.
Тоска в глазах.
— Это мой недосмотр… — говорит.
— Глупости! — заявляю. — Я тебе забыла приказать, значит, недосмотр — мой! Всё, забудь. Давай, в душ и поедим, я голодная ужасно! Могли бы и угостить чем-то, кроме соков своих дурных…
Улыбается. Вот и молодец. Отпускаю неохотно, расходимся по своим душевым.
ТамалияВечер выдался тихий. Спокойно, легкий ветерок, веранда открыта. Я бы с удовольствием там поела, да вдруг подслушает кто. Нельзя.
Сидим в кухне-столовой. У солнца моего уже почти нормальный рацион, жареного только не даю. А так — одно и то же едим. Удивляется, но помалкивает. И хорошо.
— Вы часто на эти занятия ходите? — вдруг интересуется.
— Пару раз в неделю, — отвечаю. Боже, не смотри так на меня, не вздумай расспрашивать, у меня совести не хватит тут перед тобой жертву разыгрывать, тебе бы в пору радоваться, что хоть одну дрянную госпожу справедливое возмездие настигло, а не сочувствовать, отрада ты моя! Добавляю как можно легче: — Да всё в порядке, не бери в голову.
Молчит сочувственно, но тему не продолжает.
— А давай выпьем, — говорю. Поднимаюсь, беру бокалы, наливаю ему коньяк, себе ликерчика чуть полегче.
— На, расслабься немного, — протягиваю. Принимает бокал, кивает удивлённо. Ты, наверное, и коньяк никогда не пробовал…
— Ну, за нас, — прикасаюсь бокалом к его бокалу. Кивает, даже слегка улыбается. Пробует, глотает.
— Завтра рано не вставать, так что пей давай, — говорю. — Мне никуда не надо, полностью свободный день, поэтому займёмся обустройством подвала. Вовремя ты у меня…
Не успеваю договорить — бокал трескается в его сжатой руке, в глазах ужас.
Вот дура, когда ж ты научишься помнить, с кем говоришь!
— Прости, госпожа!
Вскакиваю, хватаю за кровоточащую руку:
— Спортзал! — разъясняю. — Спортзал будем обустраивать в подвале, я давно собираюсь, да всё никак…
Тащу его к раковине, смываю хлещущую кровь, несколько стёкол застряли в ладони.
— Прости… госпожа… — бормочет, кажется, пытается сдержать дрожь, горе моё…
— Постой, — говорю, — сейчас пинцет и медика принесу…
Бросаюсь за аптечкой, прибегаю обратно, брызгаю анестетиком.
— Обезболивающее? — поражается.
— Что ж я тебе, садистка, что ли?! — восклицаю.
Самые крупные стёкла достаю пинцетом. Стоит молча, вроде даже успокоился слегка. Да что ж это за ассоциации со словом "подвал"! Ты что, всё это время пытался понять, где у меня тут пыточная камера оборудована?!
Мелкие стёкла оставляю медику, тот своими малюсенькими манипуляторами быстро справляется, потом залечивает… Выдыхаю. Вот тебе и романтический вечер. Молчу, а то как пошучу снова — ещё неделю отходить будет…
АнтерЯмалита чем-то занята… что это она всё время пишет, в сетевике ищет?
Не моего ума дело. Но ведь интересно…
Ладно, решаю пока позаниматься немного. На улице прохладно и темно, трава ещё мокрая, но земля уже почти всю влагу впитала. Обе луны на небе красуются.
Смотрю на дом, как уютно горят окошки веранды и гостиной, думаю о том, что этот дом мне уже почти родной… Вот как-то незаметно из хозяйского становится местом, о котором начинаю думать, как о доме. Если Ямалита решит меня продать — буду скучать, наверное…
Эта мысль вдруг обжигает огнём, не удерживаюсь, падаю, чёрт, грязный весь…
Не расслабляйся, раб. Чем больше грезишь, тем страшнее оказывается реальность. Тебя по-прежнему могут продать в любой момент и в любое место. Что бы она там ни обещала. Всего лишь документы подписать…
Кажется, наружный коммуникатор. Кого нелёгкая принесла?
Снова падаю на скользкой земле, не выдерживаю, решаю заглянуть. Я только из кухни загляну в гостиную, и снова сюда…
Как бы не так.
Тамалия
Поскорее прячу сетевик с документами, смотрю на внутренний коммуникатор. Селий, давно не виделись. Истосковалась вся.
Открываю, догадываясь, что ему тут нужно. Изображаю удивление.
— О! — улыбаюсь. — Ты, наверное, кнут принёс? А то я забыла…
— Можно? — входит, козёл, где ж твоя второстепенная роль, когда она так нужна? Ладно, приходится впустить, не выгонять же.
Молчу, ничего не говорю. Надеюсь, сам поскорее сбежит.
— Это не ты должна помнить, — сообщает, вытаскивая из гравипака кнут. — А вот и он!
В кухне действительно виднеется Антер, чумазый какой, чем ты там занимался, огород копал? Раскрасневшийся, слегка запыхавшийся…
— Чем это ты там занят? — подозрительно спрашивает Селий.
— Селий, — прерываю. — Он занят тем, чем я сказала. Антер, можешь продолжать.
— Погоди! — подходит к нему, кнут в руке держит, за рукоятку. Только попробуй. Приближаюсь. Какое счастье, что пульт уже в сейф убрала. — Ты почему за кнутом своим не следишь? Почему господин должен тебе его приносить?
Кажется, рассчитано на то, чтобы запугать. Куда тебе запугать моего Антера каким-то несчастным кнутом. Думаю, даже увидев у тебя свой пульт, он держался бы изо всех сил. Что ни говори, а всё-таки гордый…
— Селий, перестань, — улыбаюсь как можно мягче. — Это я забыла, выложила его и забыла. Антер, иди, продолжай.
— Пусть сначала поблагодарит! — заявляет Селий, но Антер после второго моего приказа предпочитает ретироваться в садик.
— Селий, ну чего ты на моего раба взъелся.
— Поганец он у тебя. Вот увидишь, ты от него ещё наплачешься.
— Не ты же. Наплачусь — продам.
— Лучше продай. Ты же не дорожишь им, надеюсь?
— Ну как тебе сказать… это мой первый раб, да ещё и подарок самого Корнеля Альвельского, как я могу им не дорожить?
— Я ему кнут принёс, а ты даже поблагодарить не дала!
— Ты мне принёс. Спасибо тебе огромное. Но если это такая проблема, я бы сама завтра заехала. Не нужно было.
Кажется, тушуется.
— Угостишь чем-то?
Как же хочется выгнать!
— Сейчас, — говорю. Заглядывает на кухню-столовую, но я усаживаю его на диван здесь, в гостиной. Интересуюсь, чего ему, наливаю вина со льдом. Сидит, долго тянет.
— Слушай, а чем у тебя там раб так долго занят?
— Он нужен тебе? — говорю.
— Слушай… м-ммм… а он правда у тебя постельный?
— А об этом прилично расспрашивать?
— А что такого? Это ж обычные вещи.
