— А ведь вы мои собственные мысли читаете! — понизив голос, наклонился ко мне мужчина. От него приятно пахнет… И тоже как будто знакомо. Наверное, это какая‑то модная душистая вода.
Ой, дура, что я делаю?! Я же своим носом почти под капюшон к нему залезла! Отшатнулась, вспыхнув до корней волос. Так бесстыдно я себя ещё никогда не вела!!
— Простите! Никогда больше не притронусь к самогону!
В опровержении своих слов залпом опрокинула в себя оставшуюся половину кружки и предсказуемо закашлялась. Мужчина любезно пододвинул блюдо с одним — единственным сиротливым грибом.
— Заешьте… вот так.
— Простите… Мне так неловко…
Он протянул руку и почти невесомо погладил меня по щеке. Я замерла; только сердце заколотилось с такой силой, что, кажется, этот звук услышали все посетители до единого.
— Спасибо, Сина. Благодаря тебе у меня в памяти останется очень приятный вечер.
Как же мне хотелось увидеть его лицо! До дрожи! Но я лишь сдержанно кивнула и встала.
— Думаю, нам пора.
Бросила взгляд через стол — действительно пора! Обе мои подруги просто уснули, привалившись к своим кавалерам!
— А вам чего не спится? — подмигнул один из троллей.
Я пожала плечами и подхватила с подоконника палантин.
— Кто‑то же должен показывать дорогу.
— Думаете, мы не знаем, где находится Университет?! — засмеялись тролли.
— Принесите счёт, пожалуйста!
'Суженый' остановил мою руку с кошельком и протянул подошедшему подавальщику золотую монету. Целый золотой за ужин и выпивку! Самогон сроду столько не стоил!
— Это за всех. Сдачи не надо.
— Но…
— Тсс! Не обижайте меня, леди, — слегка поклонился он. И протянул руку. — Прошу разрешения проводить вас.
— И мы просим! — похохатывая, осведомились тролли у спящих подруг. Без малейших усилий подняли их и понесли на выход. Кто‑то из посетителей любезно придержал дверь…
До общежития идти было минут двадцать, и за всё это время мы с моим кавалером не проронили ни слова. Но это было совсем не в тягость, по крайней мере, для меня. Я просто наслаждалась ощущением покоя и какой‑то лёгкости, которая возникла то ли от алкоголя, то ли от присутствия моего загадочного спутника. Как жаль, что Университет не находится на другом краю города!
В само общежитие он заходить не стал, остался на улице, пока тролли бодро тащили девчонок прямо на изумлённого коридорного. Я не стала затягивать прощание. Просто улыбнулась и пожелала провожатому спокойной ночи. Он ответил тем же, а потом вдруг наклонился и поцеловал мою руку. Перчатки на ней сейчас не было, и он не мог не заметить, как я вздрогнула. Хотя его губы не были холодными, наоборот, тёплыми… и нежными. Я не слишком вежливо выдернула ладонь и схватилась за ручку двери. Обернулась в последний раз.
— Какое ваше любимое число?
Мужчина тихо засмеялся.
— Семь.
— Спасибо!
Остановилась я только на своём этаже. Сходила проверить девочек, убедилась, что их благополучно доставили в комнату Ханны и пустующую соседнюю. Сгрузили на кровать и даже заботливо накрыли одеялом. Интересно, неужели они завтра не вспомнят, как здесь оказались?
Но, по правде говоря, волновало меня не это. Я думала о том, какой у меня сегодня был длинный день. С утра я как следует напугалась, потом — удивилась. Потом мне было больно… А закончилось всё тем, что, наверное, впервые в жизни я почувствовала себя женщиной. Просто обыкновенной женщиной. Которой иногда бывает позволительно позаблуждаться… и помечтать. Хороший был день.
Выспалась я прекрасно, и после пробуждения чувствовала себя на редкость бодро. Интересно, как там мои разбушевавшиеся подружки? Я решила проведать их не откладывая. Может, конечно, гномий самогон — исключительно уникальная штука, но после обычного соседушка дядька Гантц обычно присылал своего сына за нашей фирменной антипохмельной настойкой.
Распахнув дверь, я едва не споткнулась о стоящую посреди коридора вазу с роскошным букетом из красных роз. Странно, если её кто‑то забыл, то почему на полу? И почему у моей двери, не донесли, что ли? Я заметила среди цветов небольшую открытку и не удержалась — наклонилась и полюбопытствовала. Узнаю кому — поставлю под дверь, чтоб сразу увидела.
Оказалось, нести цветы никуда не надо: они были от Харда и предназначались именно мне. 'Сина, прости. Я во всём разобрался и всем надавал. Не смог войти как в тот раз, зачем закрываешься? Пришлось лезть через Ханну, а у неё очень скрипучий подоконник. Давай сделаем вид, что я ничего не говорил? Ещё раз приношу свои извинения. С надеждой, Хард.'
Я постояла, рассеянно глядя на записку, потом со вздохом порвала её и отнесла обрывки в ведро. Не без труда подняла неудобную вазу (как он с ней лез, не представляю) и направилась к стойке дежурного по этажу.
— Доброе утро, господин Прокк!
— Доброе, леди Синтия! — разулыбался тот. — Опять вы раньше всех встали!
— Так до уроков ещё столько дел нужно переделать! Вот, например: (извините за бестактный вопрос, господин Прокк) вы ведь женаты?
— О, умеете вы озадачить с утра пораньше! Разумеется, вот уж без малого тридцать лет.
— Прекрасно! Тогда, как пойдёте со смены, возьмите, пожалуйста, эти цветы и подарите своей супруге. Надеюсь, она любит розы?
— Любит, — усмехнулся коридорный. — А вы, стало быть, нет?
— Дело не в цветах, господин Прокк…
— Я уже понял. Что ж, благодарю вас, Кериаде будет приятно, — поклонился мужчина.
А я с чувством выполненного долга отправилась к Ханне. Избавившись от букета, я не чувствовала ни малейшего сожаления, хотя цветы были очень хороши. Наоборот, мне стало словно бы легче. Я ловила себя на том, что не хочу мириться с Хардом, по крайней мере в ближайшее время, и сама удивлялась этому. Обычно я не такая злопамятная, но после вчерашней безобразной сцены видеть тролля абсолютно не хотелось. Я, конечно, тоже хороша — и ударила, и обозвала, но по сути мне не в чем себя упрекнуть. Любой, кто в глаза будет обливать меня грязью, должен предполагать и то, что тихо и смиренно сносить оскорбления я не стану. И не потому, что теоретически могу нажаловаться королевскому магу, а потому, что и у меня есть своя гордость. Пусть не такая заоблачная, как у здешних аристократов, но есть.
Вот только Хард, похоже, совершенно не понимает, что вчера не просто меня обидел. Мимолётное хамство очередного высокородного забияки я бы ещё могла пропустить мимо ушей. Уверена, я не первая девушка, чью репутацию ставят под сомнение злопыхатели и сплетники. Это всего лишь одно из общепринятых развлечений, последствия которого вполне можно пережить. Особенно с учётом того, что замуж меня и так навряд ли возьмут. А, значит, нет смысла слишком болезненно реагировать на 'задетую честь'. Но услышать всё это именно от Харда, которого я уже подспудно (и преждевременно!) вслед за его сестрой причислила к друзьям, было слишком неожиданно. Словно помоями облил… Так что с этого дня — только регламентированная вежливость, как и положено студентам с соседних факультетов. Для более душевного общения мне вполне хватит и Ханны.
