– Подожди, ч-что ты делаешь?
– Трансформируюсь, – раздраженно откликнулся Купер, вынужденный возвращаться в человеческую форму для ответа. – Медведь может вернуться, и, если он наткнется на нас, лучше бы ему сразу видеть перед собой нечто угрожающее. Кроме того, я не особо люблю разгуливать голым по лесу, ветки опасны для... некоторых моих частей тела. К тому же перед тобой неловко.
Я кивнула.
– Договорились.
В этот раз Купер обернулся полностью: свет струился по его коже, оставляя за собой мех и укрепляя мышцы. Он коротко рыкнул что-то Оскару, я меньше полсекунды гадала, понимают ли они друг друга, поскольку пес тут же подбежал к волку, и мы двинулись сквозь кусты к дому. Животные по бокам от меня, словно собачий военный эскорт.
Купер проводил нас до крыльца. Какое бы облегчение я ни почувствовала, увидев теплый желтый свет, струившийся из окон, и дым, поднимавшийся из трубы, я все еще не была готова заходить внутрь, слишком уж много вопросов накопилось к Куперу.
Я стояла на крыльце и смотрела на него. Купер громко фыркнул и указал головой на мою входную дверь. Думаю, это была такая безпоцелуйная волчья версия пожелания приятных снов.
– Эм... доброй ночи, Купер.
Он взвыл и снова тяжело вздохнул.
– Хорошей охоты, – снова попыталась я. Кажется, это его успокоило. Он вновь резко, как команду, пролаял что-то Оскару, тот ответил двумя короткими гавами. Купер кивнул и отравился прочь, его черный мех растворился в темноте ночи.
Я посмотрела на Оскара, который, похоже, стоял на карауле, и закатила глаза.
– Тебя что, только что обязали следить за мной?
Оскар издал громкий рык, вполне вероятно напугавший всех белок в округе.
– Просто прекрасно.
Глава 10
Напомни мне не облизывать флагштоки
В аду не жарко. Там холодно – так, что глаза слезятся, зубы стучат, по коже ползут острые, как бритва, ледяные мурашки.
Зима завоёвывала позиции медленно. Сначала хотелось оставаться в пальто, даже когда проходило несколько часов с момента, как я зашла на кухню. Перехватывало дыхание, когда утром нога, опущенная с постели, касалась пола. Потом я вышла как-то за дверь, одетая в теплую длинную парку, морозный ветер ударил меня по щекам, и я рванула обратно в тепло.
С каждым днем я вставала все позже и позже, надеясь проснуться уже не в темноте. Моя разжиженная кровь только ухудшала и без того непростой переход к зимним холодам, я прекрасно это понимала, и только гордость удерживала меня от прихода на работу в зимнем маскировочном костюме, который укрыл бы меня с головы до пят. Но утром я позволяла себе роскошь понежиться под четырьмя полутораспальными стегаными одеялами до последнего.
Именно этим я и занималась, когда Эви ввалилась ко мне в комнату в выходной и стащила с меня все покровы.
– Я полагала, мы сегодня отправимся по магазинам, – укорила она, приземлилась на матрас и выдернула подушку у меня из-под головы.
– Это прямое нарушение закона о доверии «расскажи друзьям, где хранишь запасной ключ», – отозвалась я и снова съёжилась под одеялом.
В это воскресенье Эви нужно было съездить в «Чудеса оптом» в Коновере, чтобы пополнить запасы. Поскольку бар зависел от поставщиков еды и напитков, самим съездить и купить определенные вещи для ресторана оптом выходило дешевле. Я с радостью ухватилась за шанс отправиться с ней, что является весьма грустным показателем того, как бедна в настоящий момент моя общественная жизнь. Мы решили устроить девичник, на повестке дня были ланч, маникюр и покупка освежителя воздуха промышленного размера для мужского туалета.
– На улице столь чертовски холодно, что кажется, мои глазные яблоки заморозились, – заныла я. – Как я только могла подумать, будто справлюсь? Мне необходима жара – такая, чтобы я обжигалась о сиденье, когда сажусь в машину, чтобы у меня был повод вспомнить все симптомы солнечного удара, которые я выучила к двенадцати годам.
– Летом тебе станет полегче, – заверила меня Эви, – продолжительность дня возрастет, ты сможешь сократить количество одежды до всего двух слоев. Брось, Мо, ты же обещала!
Я захныкала и снова спряталась под одеялом.
– Если ты не встанешь, я расскажу об этом Куперу, едва он появится в баре в следующий раз. Представь себе, как он будет тебя дразнить.
Я стиснула зубы, высунулась наружу из теплого убежища и выдала:
– Ты жестокая женщина, Эви Дю Шамп.
– Вот и не забывай об этом, – отозвалась она и потрепала меня по голове. – Кстати, ты что, сказала «чертовски»?
– Существует обратно пропорциональная зависимость моего настроения и способности контролировать акцент. Если как-нибудь услышишь, что я говорю «Абракадабра», беги куда подальше, поскольку ещё чуть-чуть, и я начну убивать случайных свидетелей.
Эви уговорила меня сесть в машину, задабривая обещаниями купить мокко латте и прогуляться по торговым центрам. Сначала я думала, что проводить время вместе за пределами «Ледника» будет несколько неловко, но Эви врубила B-52, и мы хором отвратительно исполнили «Хижину любви» и «Рок Лангуста». Я была очень благодарна Эви за возможность отвлечься, не бомбардировать ее вопросами о Купере два часа подряд, а просто побыть смешной, глупой девчонкой хоть чуть-чуть.
Когда вы живете в таком суровом, спартанском месте, как Гранди, первое, что вы делаете, вырвавшись на свободу, это всякие женские штучки, вроде покупки красивых непрактичных туфель или посещения салона, где вам сделают прическу, которая развалится при первом порыве ветра или сомнется под вязаной шапкой. К моменту приезда в Коновер я просто жаждала подкрутить ресницы и посплетничать о платьях для выпускного вечера.
Коновер вообще-то считается небольшим городком по меркам Миссисипи, но я удивилась, насколько переполненным мегаполисом он казался мне после долгого пребывания в деревне с одной улицей. У меня чуть-чуть кружилась голова, пока мы втискивались в редкие просветы между машин, проезжая перекрёсток за перекрёстком. Кричащие неоновые вывески МакДоналдса, сети магазинов электроники и универмагов, торгующих ширпотребом, били по глазам, и я поняла, хотя и с некоторой долей удивления, что слишком быстро привыкла к тихому, зависимому от погодных условий существованию. И что, возможно, мне больше никогда не будет уютно в большом городе.
Ланч мы запланировали в нашумевшем кафе «Анжу», где подавали в основном салаты и киши. Эви уже вечность хотелось сюда сходить, но Базз из принципа отказывался составить ей компанию. Мы начали с маникюрного салона с едким запахом в торговом центре. Руки пришлось опустить в какую-то жидкость, состав которой мастер разглашать отказалась, однако поинтересовалась, нет ли у нас аллергии на моллюсков. Мысль о соприкосновении со слизью морских гадов меня несколько нервировала, но Эви, казалось, спокойно восприняла эту новость. Её ногти покрыли в насыщенный винный цвет, который при тоне моей кожи смотрелся бы пугающе, а ее смуглые руки прекрасно оттенял. Я выбрала глубокий массаж кутикулы и прозрачное покрытие, поскольку ногти у меня все равно короткие из-за того, что я их грызу, когда нервничаю, и из-за готовки. Вряд ли кто-то захотел бы обнаружить кусочки переливающегося розового лака в своём чили.
