— А?
— Скрывать от наставника средство излечения. Не ожидал от тебя, Бренди! Прямо скажу, не ожидал…
— Да я и не знала! — взвыла я. — Честно-пречестно!
— А сейчас знаешь? — вскинулся ректор.
Я виновато отвела глаза и промямлила:
— Это не моя тайна… я не могу вот так просто… Мне нужно попросить разрешение…
— Родного ректора, наставника за нос водить, — тут же вернулся к патетическому тону нурэ Гоидрих. — Куда катится мир?..
И добавил, на корню запоров всю трагичность момента:
— Ступай к казначею, предательница. Я распорядился, чтобы тебе аванс выдали.
Второй неприятностью этих дней, как и следовало ожидать, оказались боевики. На лекциях они рассматривали меня внимательнее обычного, удивлённо перешёптывались да укоризненно косились на Айерти, мол, как же так, чувак! За свои слова отвечать надо…
Ну, то есть, я предпочитала думать, что эти взгляды означали именно это, а если учесть, что за утро пятницы я отразила более десяти Почесунов, смею надеяться, мои подозрения были недалеки от истины.
Все выходные я просидела над конспектами, готовясь к следующей учебной неделе, а в понедельник рано утром — я едва-едва успела умыться — в дверь моей комнаты настойчиво и громко постучали.
За порогом обнаружился Даккей.
Злой, как медведь, покусанный сотней пчёл. Или возможно, как пчела, на чей улей напал медведь.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спросил он и потряс перед моим лицом чем-то небольшим и пушистым.
— Не уверена.
Я выглянула в коридор и, убедившись, что никто из студенток за нами не наблюдает, втянула боевика внутрь.
— А должна?
— Не знаю, — буркнул Даккей и брезгливо швырнул на мой стол то, что принёс. — Вот. Полюбуйся.
Любоваться мне предлагалось на мышь. Грызун был явно не вполне здоров или даже контужен, двигался зигзагами, прихрамывая сразу на четыре лапы, и странно дёргал носом.
— Ты бы её к целителю отнёс, — запахивая поплотнее халат, посоветовала я. — Выглядит так себе…
— К целителю?!
Клянусь, Даккей умудрился это слово прорычать, и будь на моём месте более пугливая барышня, она бы, несомненно, взвизгнула от испуга. Я же глянула через плечо на дверь, проверяя, плотно ли та заперта, и уверенно кивнула:
— Да.
Боевик на мгновение прикрыл глаза, а потом обжёг меня синевой своего взгляда и совершенно неожиданно выдал:
— Твои студенты меня доконают.
Я моргнула. Мышь ковыляла кругами вокруг котелка, подёргивала носом и всё ещё вела себя не так, как положено мышам.
— А?
— Даже не знаю, злиться мне или смеяться…
Я всё ещё не понимала, в чём дело, и боевик, устало вздохнув, провёл по измятому лицу рукой, а потом поинтересовался:
— Соль у тебя есть?
Молча подала ему солонку.
— Спасибо, — поблагодарил Даккей и, откинув крышечку, начертил вокруг инвалида-мышонка соляной круг. Зверёныш ткнулся в линию крошечным носом, шарахнулся назад, а потом задрал кверху мордочку и утробно завыл.
Я даже икнула от испуга.
— Что это?
— Зомби, — озвучил очевидное Даккей. — Больше суток мне жизни не дают. Мыши, крысы, муравьи, бабочки, гусеницы… Лезут изо всех дыр! У меня комната в рай некроманта-недоучки превратилась!.. Нет, поначалу это было даже весело. С насекомыми я справился без труда, но когда пошла тяжёлая артиллерия… — Он развёл руками. Плюхнулся на стул. Широко зевнул. — Я не выспался, устал!.. Узнает кто — засмеют… Приоткрой завесу тайны, а? Кто из твоих подопечных и за что мстит мне на этот раз?
— Да с чего ты…
— С того, что взрослые люди до такого бардака не додумаются, — пробухтел, устало откидывая голову на спинку кресла. — А инцидент с детьми у меня уже раз случился.
Я виновато почесала кончик носа, и полезла в холодильный шкаф за сыром и ветчиной, достала свежую выпечку, которую мне Рогль регулярно поставляет из академической пекарни, зажгла огонь под котелком, и только после этого спросила:
— Можешь упокоить беднягу?
Мышь уже не выла, но качалась из стороны в сторону, не спуская с боевика яростного и мёртвого взгляда.
— Не могу, — Даккей дёрнул плечом и добавил ворчливо:
— Я же огневик, а не некромант.
Он всё ещё злился, но я видела, что взгляд его при виде угощений немножечко потеплел.
— Тогда нам, конечно же, стоит обратиться к специалисту, — подвела итог и подтолкнула к гостю коробочку, в которой хранила мешочки с чаем и разными вкусными, ароматными и исключительно полезными травками. — Ты пока приготовь тут всё. Я не надолго. За полчасика управлюсь.
Но получаса мне не понадобилась. Искомый некромант — совершенно случайно! — отирался возле входа на женский этаж.
— Иди-ка сюда! — я схватила Джону Дойла за рукав и затолкала в неприметную нишу на лестничной клетке. — Я тебе разве не передавала слова ректора о лабораторных материалах?
— Нажаловался уже! — профырчал Джона, вмиг разгадав причины моего недовольства и даже не думая отпираться. — Между прочим, они не лабораторные, а совершенно точно и абсолютно мои. Сам поднял. Без наставника.
Эх, эту бы энергию да в мирное русло!
— Но зачем?!
— А нечего! — Упрямо задрал подбородок. — Агаву обидел, вам нахамил… Аж два раза. Ну и вообще. Про ночь Илайи расспрашивал… Чего он тут вынюхивает? Пусть убирается туда, откуда пришёл!!
И смех, и грех. Честное слово! И вот как теперь злиться на этого защитника женской чести и достоинства?
Мимо нас, косясь от любопытства, пробежала пара девчонок, и я потребовала:
— Руку дай. — Начертила на мальчишечьей ладони руну, дозволяющую входить на женский этаж. — А теперь бегом за мной!
Думала заартачится, но Джона исполнительно выдвинулся из ниши. И не успела я удивиться такой прилежности, как этот некромант-недоучка проворчал:
— Женщины… Я, можно сказать, со всей душой. Как лучше хотел. Чтобы другим неповадно было… А она жаловаться.
— Сначала жаловаться, — исправила я, не оборачиваясь. — А потом пороть.
— А?
— Розгами.
— Ро… ро…
— За длинный язык и отсутствие мозгов! Учишь вас учишь, а мозгов как не было, так и нет.
Джона возмущённо засопел, а я в бешенстве ударила кулаком по ладони и, оглянувшись, прошипела, пользуясь тем, что в коридоре снова никого не было:
— Ты хотя бы представляешь себе, чего мне стоило отстоять тебя у ректора после ночи Кровавого Жениха? И вот ты снова! Объясняла же! Хочешь пошалить — делай это так, чтобы не причинять вреда здоровью и не оставлять следов! И что ты?
— А что я?
На меня Джона не смотрел — любовался своими ботинками.
— Оставляешь за собой такой жирный хвост, что тебя по нему даже слепой найдёт!
Мальчишка молчал, а я таки не сдержалась, отвесила ему хорошенький подзатыльник. Балбес даже не пикнул, понимая, что за дело.
— Сейчас заходишь, упокаиваешь несчастную мышь, извиняешься… — Он вскинулся, но я погрозила кулаком, припечатав:
— Извиняешься, я сказала! Джона, мне очень приятна твоя забота. Это правда. Но впредь, пожалуйста, вставай на мою защиту лишь тогда, когда я тебя об этом попрошу. Договорились?
Он глянул на меня из-под насупленных бровей и нехотя кивнул.
— Вот и отлично. Осталось только напомнить Даккею, что бить детей не педагогично…
Джона вздохнул, а я немножко подумала и добавила:
— И реферат мне напишешь по магическим следам, раз уж тебе свободное время девать некуда.
— Напишу…
И зыркнул из-под бровей обиженно.
Извинялся Джона забавно, так прощения попросил, что мне на секундочку показалось, что он Даккея проклял. А боевик? Даром, что взрослый, а такой же балбес, сощурился мстительно и вместо того, чтобы извинения принять, буркнул:
— Всыпать бы тебе… Да это не мой метод.
Джона криво ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что он думает по поводу замечания боевика, забрал своего мертвеца и, демонстративно вежливо попрощавшись лишь со мной, вышел из комнаты.
— Ты же не собираешься мстить ребёнку?
