– Побудь таким, ладно? – она вопросительно на меня глянула, теребя мои несчастные уши, а я млел от любых её прикосновений. Лишь бы только за хвост не дергала, а то всякие маленькие девочки так и норовят обычно сделать волчку больно. А я терпи. Но, катся, пожелай она сейчас меня хоть на кусочки раскромсать, я бы радовался.
Ада села рядом со мной, я положил ей голову на колени и разглядывал её, а она меня. Не знаю, сколько мы так просидели, но даже солнце уже перестало падать так нещадно. Запахло грозой, что, конечно, неведомо было девушке, потому что даже тучи в небе ещё не начали собираться. Я встал, размял лапы и начал собирать собственные вещи вокруг нас. Ада намёк мой поняла и мне помогла, ей их подбирать руками было гораздо проще, чем мне зубами. Сама же она была полностью одета, даже рубашку и джинсы успела застегнуть обратно, может быть, пока я оборачивался.
Дойти до дома я решил в волчьем обличии: давно уже не выгуливал шкурку, не хочется даже сейчас на две ноги вставать.
Мы не спеша дошли до дома, и я даже вошёл внутрь, чтобы не оставаться обнаженным прямо у крыльца: мало ли кого занесёт, потом приёмы у психолога оплачивай человеку.
38. Аида
Белоснежный волк вошёл в дом, остановился посреди залы и пристально на меня посмотрел. Я намёк поняла и вообще вышла в прилегающую к зале столовую, чтобы не так отчетливо слышать хруст костей и остальные жуткие звуки, сопровождающие оборот. Но дом был пустой, двери между помещениями не было, а потому пришлось зажать уши: я просто даже представить не могу какую боль! – приходиться терпеть Игорю, да и представлять, честно говоря, не хочу.
И как раз по этому поводу у меня есть парочка вопросов к оборотню. Вспомнились слова Таши о том, что при обращение человека в оборотня результат бывает пятьдесят на пятьдесят… И что надо бежать, как только Игорь мне это предложит. Готов ли он рискнуть моей жизнью, чтобы получить шанс на долгое счастье? Я не уверена, что готова.
– Я обаятелен в любом обличии, не так ли? – через несколько минут в столовую зашёл Игорь в одних штанах, без футболки. Он разминал мышцы и плутовски улыбался, глядя на то, как я пытаюсь не пялиться откровенно на его торс.
– Несомненно, ты милый… пушистик, – я фыркнула, вспомнив белую густую шерсть волка. – Я хотела у тебя кое-что спросить, – на этот раз я была уже серьёзна и смотрела чётко в глаза оборотню. Он проникся моим настроением и тоже перестал улыбаться.
– Что угодно для тебя, Ада.
Я едва не задохнулась от того, как именно он произнёс эти слова. Так серьёзно и правдиво всё, что угодно, мне никогда не предлагали. Мне понадобилось ещё несколько мгновений, для того, чтобы прийти в себя и произнести вопрос нормально, а не шепотом:
– Ты предложил бы мне стать оборотнем?
Повисла давящая тишина, её нарушало лишь шумное дыхание Игоря. Он сжал губы, пристально смотря на меня. Ответил лишь по прошествии нескольких минут:
– Да. Не сейчас, но потом. Совсем потом. Лет через десять или пятнадцать, когда ты свыклась бы со мной, настолько, что у тебя и мысли бы не возникло бояться, – он смотрел на меня и мне становилось даже стыдно за то, что я поверила, будто он может как-то мне навредить. – Выживают при обращение либо те, кто находятся на краю смерти, но их формально запрещено обращать, либо те, кто безоговорочно доверяет своему донору. Но многие врут о своём доверии, поэтому погибают при обращении, – он говорил всё это, смотря мне прямо в глаза, а через них, казалось, пронизывая душу. – Но про тебя я знаю всё, больше, чем ты знаешь про себя. Я тебя люблю, и я к тебе привязан. Ты – моя избранная, моя пара.
Я почему-то понимала каждое слово, которое он говорил. Я понимала, что дорога ему, наверное, больше жизни, и могу ему ответить тем же, однако, его чувства были так глубоки и сильны, что я не уверена, что во мне вместилось столько любви к нему. Но, сколько может быть во мне любви к человеку, столько её и есть, не меньше.
– Ладно, надеюсь, я на твой вопрос ответил? – вопросительно взглянул он на меня. Я кивнула. – Тогда поехали ко мне, – он взглянул на меня просительно. – Даже верну тебя домой к подружке вечером. Просто соскучился.
Я по нему соскучилась тоже, поэтому даже не сопротивлялась, а просто последовала за ним следом к машине.
По дороге я написала Таше сообщение о том, что квартира в её распоряжение до вечера, уверила её что со мной всё в порядке и поставила телефон на беззвучку.
Мы с Игорем разговаривали о его семье. Он рассказывал о свои родителях с такой теплотой, что я уже заранее прониклась к ним симпатией, хотя и имела опасения по поводу того, как они отнесутся ко мне. Мужчина на мой невысказанный вопрос ответил сам:
– Скорее всего, мама обзовёт меня извращенцем, покусившимся на маленькую девочку и станет воспринимать тебя примерно так же, как и Лору.
Я усмехнулась, вспоминая шебутную племянницу Игоря, потом его сестру. Марина точно знала, как её брат ко мне относится, что я для него значу и именно поэтому была ко мне добра. Но, надеюсь, сама по себе им буду хотя бы не неприятна. Тут же, как говорится, сердцу не прикажешь: сочтут недостойной их сына и всё. Но оборотень меня уверил, что меня полюбят в любом случае. Но, несмотря на это, я сказала, что знакомство с его родителями лучше отложить на некоторое время, потому что всё происходит слишком стремительно, а я оказалась к этому не готова. Мне до сих пор казалось каким-то дурным сном то, что мой Игорь способен взять и перекинуться в волка… Кошмар на яву, так сказать. Но мне с ним жить, потому что ещё кошмарнее – это жить без Игоря.
Мы приехали к его дому, зашли в подъезд, где нас увидел всё тот же охранник, который делал тогда фотографию. Он улыбнулся нам и моё настроение стало куда лучше сразу же. Со стороны мы выглядим как парочка, как очень даже счастливая парочка, так что, пусть так будет не только со стороны.
В квартире было тихо и пусто, совсем не так, как я запомнила. Здесь была Лора и вместе с ней живость, или, даже когда здесь были лишь мы с Игорем, здесь царил… секс. Сейчас здесь царила тишина.
И мы решили это исправить, судя по всему. Игорь решил, мягко обнимая меня со спины и прижимая ближе. Его прикосновения, даже невинные, возбуждали во мне желание отдаться ему, и я была счастлива, раз могла себе в этом не отказывать.
Мы долго и со вкусом целовались, просто прижимаясь друг к другу и даже не пытаясь избавиться от одежды. Наша близость сейчас была настолько нежна, что не хотелось её прерывать ради чего-либо. Но все-равно я его хотела, да и он меня, судя по всему, тоже: его возбужденный член сквозь брюки упирался мне в живот.
И, даже, когда мы перебрались в спальню и начали медленно раздевать друг друга, то это не умалило мягкости, не было ни единого резкого движения. Игорь вошёл в меня плавно, при этом не прекращая целовать мои губы. Я выдыхала, но не стонала, потому что у меня не хватало на это воздуха: все лёгкие были заняты затопившей нас нежностью. Оргазм стал легкой волной, которая нахлынула на меня и заставила замереть, просто ощущая блаженство, которого я никогда не испытывала. Удовольствие телесное настолько смешалось с удовольствием душевным, что я ничего уже не различала: мне просто было хорошо так, что небеса казались близко – рукой подать.
39. Игорь
Ада заснула, почти сразу после того, как всё закончилось, даже не пошла со мной в душ. Теперь она перебралась ко мне на грудь, а я просто лежал, смотрел на неё и был счастлив.
Счастье всегда для меня было чем-то эфемерным, недостижимым, но сейчас всё было как никогда просто: Ада рядом – я счастлив, нет – я едва ли не в безумии. Я был счастлив оттого, что она занимала все мои мысли, а не какая-то работа, что могу дышать с ней одним воздухом.
То, что я к ней испытывал, просто порой разрывало меня на мелкие кусочки, потому что всех чувств я просто не способен выразить словами или как-то ещё: они просто переполняют меня, словно воздушный шар. А ещё, из-за Ады я становился чертовски уязвим, но сделать с этим что-то у меня возможности не было. Значит, нужно «укрепляться» другими способами…
