А тут еще стал нарастать заметный политический пофигизм расселенцев, которые руководствовались принципом: чем дальше от Земли, тем благодушнее и толще шерифы. Первые шестьдесят лет Консолидации как-то контролировали подведомственные им планеты, а потом просто стали делать вид, что все идет по плану и усиливающаяся независимость членов Кластера в этот план входит.
Тридцать восемь планет класса «икс» по шкале Циммермана, приспособленные для проживания человека на восемьдесят-сто процентов, потихоньку формировали свои правительства, диалекты и традиции. Если в начале они заселялись согласно принадлежности к одному из членов «Глобулара» (с учетом условной национальной идентификации), сейчас процесс колонизации идет как бог на душу положит. (К примеру, у нас на Нью-Лукке каких только диаспор не встретишь). Шестнадцать планет класса «игрек», с удобствами «на троечку», для заселения требующие специального технического оборудования или глобального терраформирования, более зависимы от централизованного управления и до сих пор входят в первоначальный Список Территориального Деления. Одиннадцать «зет»-планет с условиями, опасными для проживания, но по какой-то причине (наличие полезных ископаемых, важность для науки) представляющие интерес для Союза, находятся во владении крупных корпораций, а еще семь — в частном владении. С Периферийными мирами все сложно, они протекторат Союза вообще не признают.
Но вернемся к Манифесту. Планета очень милая. Я была на ней с отцом и братьями семь лет назад. Это был единственный случай, когда мы куда-либо вылетали с Нью-Лукки… хм… в образовательных целях. Дело в том, что на Манифесте находится огромный музей Освоения Космоса. Билеты в него очень дешевые, потому что туда никто не ходит — все туристы начинают и заканчивают осмотр достопримечательностей в местных барах.
В день прилета мы с братьями были в музее единственными посетителями. Дерек сломал лапу сушеному бревицефалусу с планеты Окто, а Эрик вознамерился украсть Манифест, тот самый, первый. Но оказалось, что вместо оригинала под стеклом хранится копия. Дело в том, что Манифест уже воровали. Местные алкоголики. По легенде, стащив его (полагаю, тоже исключительно в образовательных целях), они обмывали кражу в ближайшем баре, где их и застукала полиция. На документе, по слухам, так и осталось пятно от кружки с сидром. Как говорится, легендарное к легендарному.
Почему к легендарному? На планете растет очень важная сельскохозяйственная культура — груша «Аурео». Грушей этот фрукт можно назвать весьма условно, он скорее похож на тыкву. Из него гонят грушевый сидр-перри и бренди-кальвадос. В день визита на Манифест я поняла две вещи: во-первых, я ничего не знаю о своем отце, во-вторых, генетика — неумолимая штука. Не успела я отойти от шока, узнав, что мой брат хотел украсть реликвию галактического масштаба, как обнаружилось, что наш папуля (почтенный отец семейства, поборник традиционного уклада и защитник семейных ценностей) притащил нас на Манифест вовсе не в просветительских целях, а для того чтобы украсть семена груши и секретный рецепт кальвадоса. Мой мир рухнул. Впрочем, в нем и до этого уже имелись… трещины.
На Нью-Лукке «Аурео» не прижилась. Дело было в каких-то особенных микроорганизмах, которые водятся только на Манифесте, обитают в корнях груш и участвуют затем в процессе сбраживания. Отец очень расстроился. А я с тех пор гадаю, случайно ли представители Консолидаций выбрали Манифест для подписания столь важных документов?
Все три кузена собирались на алко-тур. Ольга поправила Киру ворот на пуловере, а Олег в который раз умоляюще протянул:
— Ну, Сэм! Ну дружище. Полетели с нами. Что тебе тут делать?
— Нет, — сказала я, изображая застенчивого подростка, — у меня… плохо у меня с градусами. Честно, я вам только в тягость буду. А музей я уже видел.
— Тут и музей есть? — удивился Семенов и снова заканючил. — Сэм, полетели!
— Отстань от ребенка, — сказал Глеб. — Успеет еще… приобщиться.
— Они упьются в зюзю, — по-русски пробормотал Олег, — а мне потом тащи их до челнока.
— Поэтому мы тебя и берем, — парировал Кир. — Ты среди нас самый устойчивый.
— Сэм меня предал, — с упреком сообщил Ольге Олег, уже на англе. — Я думал, мы сыграем с ним пару партий, пока вы надираетесь.
— Очумел? — добродушно спросил Кир. — Кто играет в шахматы на МАНИФЕСТЕ?! Не позорь нас, сынок. Кстати, сегодня у них там Фестиваль, будет соревнование, кто дальше всех плюнет семечком груши.
Да, да, помнится, именно так мой папуля и обзавелся семенами «Аурео», в обычном магазине их не купишь.
— Что такое «зюзю»? — спросила я, не очень полагаясь на программу в клипсе и делая вид, что случайно выхватила слова из потока речи.
Кузены переглянулись и пошли к шлюзу.
— Вы там поосторожнее! — крикнула Ольга им вслед. — Со спиртным. И с девушками!
— Я прослежу, — обернувшись и преданно глядя на кузину, заверил ее Глеб. Второй его «милый» взгляд достался мне.
Глава 13
— А мы с тобой, Сэм, — радостно сообщила мне Ольга, когда за кузенами закрылся шлюз, — посекретничаем тут вдвоем, как старые добрые друзья. Сладенького поедим, да? Пайк говорил, ты любишь конфеты. У меня как раз есть с собой «Особая Марципановая Радость Сладкоежек». На Лотусе все вкусности очень смешно называются. Только они у меня в «Карапузе». Хочешь посмотреть мой кораблик?
Осматривать кораблики я не хотела, я хотела на камбуз к Пайку, задать циклону пару назревших вопросов. Но пришлось тащиться за Ольгой, надеясь на то, что она не собирается увезти меня подальше и выкинуть в открытый космос. А что?! Кир полагает, что кто-то из них троих — предатель.
«Карапуз» был маленьким уютным суденышком с тремя крошечными каютками и огромным камбузом.
— Люблю готовить, — призналась Ольга, доставая коробку конфет из незаметного ящичка в кухонном шкафу. — Прячу от Глеба.
— А я думал, от Олега, — сказала я.
— Да они все трое хороши, — Ольга засмеялась. — Правда, классные?
Я не сразу поняла, что это она о конфетах, но кивнула.
— Я так рада, что у Кира появился друг. Настоящий друг. Он сказал, что ты ему здорово помог, когда начались проблемы с навигацией и «парусом».
— Немного… немного помог.
— Мне он сказал иное. Что без тебя не справился бы.
— Может быть, — я дернула плечом. — Ольга, ты ведь вибрант? Что означает этот знак? Я всю Сеть перерыл, — я нарисовала на экране комфона странный иероглиф, похожий на переплетенные крест-накрест восьмерки с запятыми по кругу.
— Язык Чужих? Кир показал? Он любит все, что связано с пришельцами. Он и мне когда-то их рисовал, посмотрю в своих записях, если найду — скажу.
Я прекрасно понимала, что Ольга заманила меня на свой кораблик не для того, чтобы конфетами кормить, и ждала, когда она перейдет к сути дела.
— Пойдем на мостик? У меня там голопроектор, хочу с тобой кое в чем проконсультироваться.
На мостике она воткнула в ухо клипсу, похожую на «мою», и начала транслировать на проектор планы сада и рассадки гостей на день рождения бабушки Демидовой.
— Вот тут сцена, понимаешь? В прошлый раз ветер был, половина гостей песни слышала, половина — нет. Какое-то специальное оборудование нужно, для акустики? А номера? В этом году у нас только фокусы и танец с ленточками, детки будут танцевать, конечно. Здесь бассейн, на нем будут такие тарелочки со свечами и цветами. Красиво, как ты думаешь? Может, свечи не нужно? Вдруг бабушка подумает, что это намек. Сэм, ты же в этом разбираешься, подскажи.
Я постаралась дать несколько полезных советов по оформлению сцены и подготовке развлекательной программы, понимая, что и это не то, за чем Ольга позвала меня на мостик. И дождалась:
— Сэм, я очень прошу тебя: прилетайте на праздник вместе с Киром. Пусть все увидят, что вы друзья. Настоящие друзья, а не эти… Бабушка, конечно, не верит, но остальные… У моей пятиюродной сестры Лены муж в прошлом году модифицировался и улетел на Нью-Массачусетс. И… вышел там замуж. Сэм, пожалуйста!
