— Не слишком ли большая жертва ради одной, слышащей Песню?
Он сел, наклонившись в ее сторону. От взгляда, до костей пробирающего, отпрянуть хотелось в сторону, но она держалась. Сидела, спину ровно держа, чувствуя как сердце где- то в животе быстро колотится.
— Они сделали все, что могли, чтобы дать кобальту шанс восстановиться. И не важно, одна ты слышишь песню или десяток вас. Роли это не играет.
— Но ведь чем больше слышащих, тем Ильфид сильнее. Вон золотых сколько рождается, поэтому и Столп у них ярче, чем у остальных.
— Бред, — усмехнулся он, — золотые сути процесса не понимают. Никогда не понимали. Чтобы Ильфид сиял — одной единственной девушки достаточно, если сделает она это правильно. От души. А золото, да и остальные, смысла не видят главного. Песнь — это тот же ресурс, что и руда внутри скалы. Чем больше тратишь, тем меньше остается. Сейчас десятки золотых рождаются, потому что равновесие они нарушили, потому что неправильно ресурс используют. Рано или поздно он иссякнет, и вовсе перестанут рождаться те, кто золотую Песнь слышит.
— Не понимаю.
— Раньше, еще до войны, когда все в долину выходить могли, каждый год каждый город отправлял своих людей в одну деревню. Никто не шнырял стаями по всей долине. Если везло, и именно в этой деревне девушка с нужной песней выявлялась, ее везли в город, и она отдавала Ильфиду свою силу. Не всем везло. Кто-то и по три года не мог найти нужную, но никто не устраивал вот такой забег, такое прочесывание всех поселений. И Ильфиды спокойно себе сияли. Одинаковые. Кроме кобальта. Кобальт сильнее всегда был, потому что в Вар'шаане не только мы, но и древние драконы жили. После войны все изменилось. Золотые хотели больше, сильнее, ярче, чем у всех и начали с каждым годом все больше девиц в город свозить. Потом и остальные к этому безумию подключились. Да: Ильфиды мощнее стали, но на этом фоне ценность самого процесса потерялась. Деревенские начали считать, что Песня — это всего лишь пропуск в жизнь красивую городскую. Они отдают крупицы, а остальное все впустую пропадает. А драконы и радуются, что столько слышащих Песнь к ним в лапы идет, не понимая, что в любой момент закончиться все может. Здесь не количество важно, а качество. Одна может сделать столько, сколько и десятку не под силу.
— Ты надеешься, что я так смогу? — спросила осторожно.
— Надеюсь, — не стал отрицать.
— Но я ведь такая слабая! — всплеснула руками.
— Не слабее, чем все остальные. Среди слышащих Песнь нет сильных и слабых. Все одинаковы, а вот как вы управляете силами своими — это уже другое дело. Поэтому гейеры и пытаются помочь тебе.
— У меня не получается ей управлять, — не стала скрываться, отпираться. Он и так знает о результатах ее убогих попыток.
— Это потому, что у тебя в сердце пусто.
Покраснела от слов его. Уж не хотел ли он сказать, что влюбиться она должна!
Увидев смущение ее, рассмеялся только.
— Что бы ты там сейчас ни придумала, сразу говорю — нет. Не об этом речь.
Еще сильнее покраснела, а дракон неожиданно в благое расположение духа пришел. Наблюдал за ней, довольно прищурившись. Смешная она, светлая.
— Надо захотеть. И не головой, а сердцем. Тогда получится все.
— По-моему, это не мой случай, — Дэниэль только плечами пожала.
— Это точно, — кивнул с готовностью, а потом усмехнулся, но уже невесело совсем, — я так понимаю, любить тебе нас не за что.
Она голову лишь ниже склонила, чтобы глаз ее не увидел. Любить их? Да она всего пару дней, как от ненависти удушающей смогла избавиться! И то только потому, что поняла — идти ей больше некуда. Вся жизнь ее исковеркана была из-за Песни кобальтовой. Тут о любви и речи быть не могло.
— Если у меня не выйдет? — поинтересовалась мрачно, наперед зная, что так и будет.
Он помолчал, а потом ответил спокойно, даже равнодушно:
— Значит, будем надеяться, что следующая девушка, слышащая Песнь кобальтовую, сможет сделать это. Вопрос в том, когда мы ее найдем.
Следующая…
Найдут ее, и будет она вот так же у огня с хозяином Вар'шааны сидеть, мирно беседуя. Неприятно что-то шевельнулось внутри. Что-то непонятное горячими щупальцами по телу расползалось.
А если у этой следующей получится? Синие глаза перестанут смотреть разочарованно, как тогда на нее у Ильфида разрушенного?
Отчего-то расстроилась так, что словами не передать.
— Я пойду, пожалуй, — тихо прошелестела, с кресла поднимаясь, — сегодня день был сложный, а завтра опять вставать ни свет, ни заря.
— Иди, — кивнул просто, провожая ее взглядом задумчивым, пристальным. Что-то не так с девчонкой этой было… или с ним самим. Потому что когда ушла, скрывшись за дверью, почувствовал пустоту необъяснимую.
Глава 9
Следующий день начался как обычно спозаранку. Вскочив, когда за окном еще утренний сумрак клубился, собралась быстренько и выпорхнула из комнаты своей. Где-то в душе опасалась, что Вэллиан передумает, решит, что хватит с нее самостоятельности и снова станет сопровождать ее вплоть до самого Гейриона. А так хотелось сделать это самой, без присмотра его пристального, без волнения, которое потом полдня не отпускало.
Спустившись на кухню позавтракала торопливо, полный рот набивая да на дверь поглядывая. Все ждала, что сейчас он появится и скажет "поехали". Однако до конца завтрака так никто и не объявился, поэтому выдохнула осторожно, успокоилась. Но стоило только с кухни выйти, как снова сердце зашлось в скачке бешеной. Вэлл стоял возле входа и явно ее поджидал. Внутри опустилось все, и с грустным видом подошла к нему ближе, даже не пытаясь скрыть своего расстройства.
Кобальтовый мазнул по ней глазами синими, усмехнулся и конверт запечатанный протянул:
— Санмэю передашь. Только не забудь!
— Передам, — приняла конверт, подозрительно поглядывая на хозяина Вар'шааны.
— Чего стала? Иди, — кивнул на дверь открытую.
— Сама? — уточнила осторожно.
— Что, скучно одной? Могу компанию составить.
— Нет-нет. Я сама! — воскликнула так громко, отчаянно, что смутилась, а Вэлл лишь рассмеялся.
— Ну, раз сама, то иди. Не заставляй Санмэя ждать, он этого не любит.
— Хорошо, — пискнула и мимо него змейкой юркой проскочила.
Вэллиан проводил ее взглядом и к себе вернулся, недовольно хмурясь. Ведь действительно собирался с ней идти, но увидел, как искренне она расстроилась и отступил, хоть самому и не нравилось это. Когда под присмотром находилась, как-то спокойнее на душе. С другой стороны, если хочется ей такой самостоятельности, то пусть будет. Вон глаза хоть интересом зажглись, засияли, стоило только свободу получить хоть незначительную.
Только в покое оставлять он ее все равно не собирался. Планы у него были на вечер, осталось лишь дождаться, когда домой вернется.
Сегодня день выдался сложным. Верховный гейер непреклонным был, терзал ее своими наставлениями, заставлял слова учить на каиди, чтобы во время ритуалов не просто так стояла или лежала, как неживая, а участие активное принимала. А у нее не получалось запомнить всех фраз напевных, путалась, неправильно произносила, за что нагоняй от наставника сурового не раз получила. Под конец уж ждала с нетерпением сердитым, когда он уйдет, оставив ее в покое. Совсем измучил!
После слов "на сегодня все", подорвалась прочь к выходу, как газель лесная, только пятки сверкали. Бегом через площадь и к воротам охраняемым. Стражники суровые в этот раз даже внимания на нее не обратили. Правда потом, когда проскочила мимо них, переглянулись, кивнули друг другу, и один из них тайком выглянул следом за ней на улицу пустынную. Взглядом до поворота проводил, и на место свое вернулся.
По возвращению из Храма Дэниэль поднялась к себе в комнату, думая чем бы заняться. Опять спуститься вниз, почитать? Или может в сад внутренний выйти?
