Я вынырнула в реальность, вернув себе слух и острое ощущение потери важного и значительного. Скосила взгляд на кинжал, все еще торчащий из груди, уловила момент, когда Рейвен метнулся ко мне, подхватывая мое ослабевшее тело. Поняла, что наш разговор с Матерью занял не более мгновения в реальности, и я все еще истекаю кровью. Некромант, на пределе сил заставив свое войско вновь подняться и защищать вход, присоединился к бывшему главнокомандующему.
— Ты можешь ее спасти? — теплое дыхание мужа у самого уха и его руки, казалось, удерживали меня среди живых.
— Могу залечить рану, — признался Аранда, нервно замирая надо мной с вытянутой рукой, и как бы прислушиваясь к окружающему миру, — но проблема не в ране.
— Кого мне нужно уничтожить, чтобы спасти жену? — я заметила, как Рейвен недобро покосился на Мать.
— Подозреваю, что меня, — новое действующее лицо оказалось неожиданностью для всех, включая с жалостью взирающего на меня Демиурга.
На том месте, где еще недавно рыхлой кучкой покоился прах Императора, закружились золотистые огоньки. Они вращались с бешеной скоростью, формируя внутри себя тень, вскоре приобретшую очертания и форму. Вполне материальную и самоуверенную форму в виде незнакомого, совершенно обнаженного молодого мужчины с глазами неестественного цвета расплавленного золота и сияющими белоснежными волосами.
— Здравствуй, — обратился он почему-то именно ко мне, игнорируя застывшую от удивления Мать, — на этот раз твое воплощение радует взор.
— Свет? — игнорируя пришельца, с опаской поинтересовалась у застывшего Демиурга. Та не ответила, лишь прикрыла призрачные веки, словно не веря в то, что происходит.
— Не стоит! — заметив резкий жест со стороны некроманта, широко улыбнулся пришелец, укутываясь сиянием, словно тяжелой, ниспадающей к ногам тканью.
И Аранда, видимо поддавшись чужой силе, медленно опустил руки. Рейвен прижал меня к себе, делясь теплом, к сожалению, мое тело быстро теряло силы и кровь. Кинжал в груди уже не причинял сильной боли, она отступила на задний план, принеся онемение.
— Как я вовремя, — оглядев нашу группу, пришелец направился ко мне. Рейвен выставил клинок, преграждая ему путь. Пришелец не меняя выражения лица, без особых усилий преодолел разделявшую нас преграду. И по мере его движения сталь, нанизываемая на тело чужака, плавилась и стекала на пол серебристой лужицей. — И мне бы возмутиться — Собор разрушили, Императора развеяли, меня едва не выгнали.
— Это мой мир! — жестко напомнила Мать.
— Знаю, детка, знаю, — отмахнулся пришелец, — я не претендую. Забирай, если в силах сохранить. Если же нет — уйди с дороги. Пока не развеял, как ты моего несчастного жреца.
— Он заслужил! — крикнула Демиург.
— Никто не спорит.
Пришелец оказался слишком близко. В тот же миг, попытавшийся его остановить Рейвен, пролетев большую часть зала, врезался в кованую решетку, и тяжело упал на пол, а Кадир застыл в странной позе не в силах пошевелиться.
— Вы хотели меня победить с этим недомутантом, пацаном, играющим с мертвяками и полумертвой девкой, лишенной силы? Мне почти страшно. За вас. Особенно за девку. Хороший потенциал. Был. До того, как она выгорела. Сейчас же оболочка почти разрушена и готова явить миру своего Демиурга.
Пришелец склонился надо мной и одним рывком вынул из груди кинжал, затем из его ладони появилось золотое сияние, глаза наполнились светом, и я ощутила, как мое тело наполняется… Силой, магией, жизнью.
— Как ты смеешь?
— Смею, дорогуша, смею. Слабый никчемный Демиург не заслуживает целого мира. А вот сильная оболочка, способная его сдержать, вполне пригодится.
— Тварь! — выдавила Мать, и я полностью была с ней согласна. Странно осознавать себя нужной лишь в качестве сдерживающего фактора, тюрьмой для могущественного существа. Особенно когда между его свободой и темницей лишь твое хрупкое тело.
— К чему оскорбление? — притворно удивился пришелец, — я искренен с тобой. Твоя глупость привела планету к гибели. Не в моих планах было терять такой вкусный мир. Его бы хватило надолго. Но тебе не сиделось в смертном теле, хотелось вернуть то, что ты так бездарно отдала глупым и жадным людишкам. Наслаждайся, у тебя это почти получилось.
Пришелец прислушался к доносившемуся из окон клекоту и шуму крыльев и нахмурился. А после, не успела сообразить, что происходит, как замок дрогнул, плиты пола прорезала тонкая трещина, которая расширилась на глазах, отделяя нас от чужака. Стекла на панорамных окнах разлетелись на осколки, впуская людей в форме герцога Сальеро и хранителей планеты.
Ящеры, чтобы пробраться в небольшой по сравнению с их габаритами зал, разносили стены, лишенные магической защиты. Охрана императора покидала поле боя, не желая стать жертвами тварей, которых они опасались столько лет.
— Мило. Но глупо. Чего ты хочешь этим добиться? — пришелец обернулся к Демиургу.
— Не я ими управляю, — улыбнулась Мать, чувствуя в вопросе Света злость, смешанную с сомнением. Чужой бог определенно не понимал, что происходит и был раздражен. — Но советую подумать о том, что ты сейчас далеко от места своей силы, мой мир больше не будет твоей кормушкой.
— Твой мир будет стоять передо мной на коленях, — голос чужака изменился, заклокотал. Словно из его глотки пытались кричать сотни разных голосов. А затем, чужак перестал быть Светом. Он начал меняться. На наших глазах с него сползала белоснежная кожа, падая ошметками на пол, сияющие глаза потускнели и заполнились тьмой. Тело перестало напоминать человеческое, становясь похожим на тело зверя, точнее, ужасного монстра с бронзовой кожей, расчерченной дорожками черных вен, когтями, размером со средний клинок и мордой, сохранившей человеческие черты лица, но с абсолютно жуткими глазами, из которых на нас взирало что-то потустороннее, древнее и очень злое.
Я успела услышать крик Альбера «Беги!» и оказалась оттеснена с дороги монстра, медленно опускавшегося на четыре изогнутые лапы. А затем зверь оскалился и прыгнул. Рейвен успел встать передо мной и выставить обломанный после прошлой атаки и своего ужасного падения меч. Лезвие не смогло повредить бронированную кожу, а сопротивление разозлило его еще больше.
Я прислонилась к стене, стараясь не путаться под ногами у мужа и брата, ставших плечом к плечу против потустороннего пришельца. Аранда, активно пытающийся сбросить сковывающие его путы, упал, задыхаясь на пол, и несколькими извивающимися движениями подполз ко мне.
— Не знал, учитель Теона, что мне доведется присутствовать при событии подобного масштаба — явлении самого Изгнанного бога, — с язвительностью произнес бывший ученик. Я дотащила его за плечи за угол, чтобы не пострадал, и присела рядом.
— Он был Светлым, — напомнила я.
— Он такой, каким считает нужным явиться. Светом, Тьмой, богом обиженных и угнетенных. Он брал то, что ему давали и исчезал, чтобы спустя годы появиться и собрать новую дань со своей паствы. Времена менялись, а он был всегда. И каждый раз находил нового жреца, готового служить за каплю благодати.
— Откуда ты знаешь об Изгнанном?
— Когда к нам начали прорываться чужаки, Оракул сделал несколько довольно противоречивых и страшных предсказаний. Мы подняли источники, мифы, легенды погибших цивилизаций.
Предания, порой бывают весьма информативны. Халиф не обладал нужным влиянием на соседние государства, да ему бы вряд ли кто поверил. Но он не хотел допустить гибель нашего мира, который мог бы потащить в пропасть умирающий Корнус. Поэтому я здесь.
— И ты знаешь, чем может все закончиться? Оракул открыл наше будущее? — невольно оживилась я.
— Будущее не знает никто. Ни Оракул, ни даже Демиург. Особенно Демиург, — заметил Аранда, наблюдая ужас на призрачном лице фантома. А после…
Мы с ужасом наблюдали, как монстр резко развернулся и ударил застывшую в страхе призрачную фигурку огромной когтистой лапой. И я закричала, когда увидела, что на груди призрака появляется пять глубоких ран, но до того, как она упала, ее тело, словно сотканное из тумана и света растворилось в пространстве. Я же снова ощутила себя цельной, сильной и неуязвимой. Мы с Демиургом опять делили одно тело на двоих, поэтому я не слишком удивилась фантомной боли от когтей монстра, словно распарывавших мою кожу до кости. Не удивилась, но скривилась и застонала, зажимая невидимую рану руками.
