Жан тоже рассматривал жениха и невесту, рядом с которыми толпились дружки и дружки, одетые в той же цветовой гамме, но гораздо скромнее.
— Пойдем поздравим, — он махнул головой в их сторону.
Энни едва заметно кивнула.
Лицо Франца, когда он увидел Жана и Энни, просияло от радости.
— Вы все-таки пришли? — он первым потянулся к Жану, чтобы обнять. — Так рад тебя видеть, — негромко сказал он.
«А нос у него теперь кривоват», — не без злорадства подумала Энни, дожидаясь своей очереди, чтобы обнять Франца.
После она обняла и Анхелику, счастливую и, похоже, не верящую, что это происходит с ней на самом деле.
Когда они с Жаном отходили от пары, чтобы дать возможность остальным гостям поздравить молодых, Энни услышала неясный шепот, из-за общего шума она ничего не разобрала. Обернувшись, Энни увидела Мирту. Сегодня Мирта выглядела гораздо бодрее и спокойнее, чем в их последнюю встречу. Девушка пристально смотрела на Энни, будто чего-то от нее ждала. Энни кивнула ей и улыбнулась, и Мирта ответила коротким кивком.
Энни не успела обдумать, что бы это могло значить, как Жан схватил ее за руку и потащил ко входу в церковь, возле которого уже стоял граф де Рени и махал им, откровенно намекая, что надо бы поторопиться.
В зале граф де Рени разместился в первом ряду, на центральной скамье. По правую руку от него села Ханна, а по левую — Эниана. Жан сел рядом с Энни.
Гости спешно занимали места, оставив пустыми скамьи первого ряда для близких родственников, шаферов и подружек невесты.
Отец Дарион уже стоял на амвоне, сложив руки за спиной и ожидая появления молодых.
Наконец заиграла музыка, и Эниана обернулась. По проходу шли наряженные дети лет пяти-шести. На лицах присутствующих сразу отобразилось умиление. Следом за детьми шел Франц под руку со своей матерью, она то и дело поглядывала на сына и не могла сдержать горделивой улыбки, а глаза ее искрились от слез радости. За ними, стараясь сдерживать шаг, чтобы случайно не наступить на пятки впереди идущим, шел Якоб, неловко придерживая миниатюрную мать невесты. Процессию замыкала невеста со своим отцом, круглым и пышным как каравай пекарем Стефаном.
Родственники молодых поочередно занимали места на той же скамье, где сидела Энни. Последним, сопроводив к жениху свою дочь, на скамью сел отец невесты, и Энни показалось, будто она слышит, как застонала скамья под его весом.
На соседней скамье с краю, сверкая мелкими глазками, сидела Мирта. Всю церемонию она бросала в сторону Энни короткие взгляды и подбадривающе улыбалась.
Когда отец Дарион произнес слова: «Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или молчит вовеки», Энни почувствовала, как закаменел, внутренне напрягся Жан. Сам отец Дарион в этот момент тоже смотрел на Энни. Энни отвела глаза в сторону и столкнулась с горящим взглядом Мирты. «Ну же, скажи!» — шептала она одними губами.
На секунду Энни нахмурила брови, покачала головой, а потом широко улыбнулась и отвернулась от нее. Жан в это время украдкой коснулся ее руки, лежащей на коленях.
Церемония продолжилась без каких-либо неожиданностей, и переросла в буйное гуляние. Прямо на поле, том самом, где Энни целовалась с Францем, установили длинные столы со скамьями. Пространство украсили, установив деревянные арки, по которым пустили живые цветы и яркие ленты. Казалось, что накрывать столы помогал весь Ольстен. Такого разнообразия Энни еще не видела. Жану не терпелось усесться за стол и наконец поесть. Но для начала нужно было поучаствовать в традиционных свадебных развлечениях.
Впрочем графу де Рени, Якобу и Стефану традиции никоим образом не помешали усесться и начать поглощать запеченного гуся, запивая его хорошим вином, и сдабривая трапезу приятной беседой. Они искренне полагали, что свадебное веселье — удел молодых, а гусь сам себя не съест.
Иногда Жан поглядывал на них с нескрываемой завистью, и, наверное, настроение его совсем бы испортилось, если б он не умыкнул с одного из столов булочку, испеченную в пекарне Стефана.
Съев булку, он смирился с тем, что его втянули в разбивание глиняного поросенка. Он даже в этом преуспел, расколов ему палкой голову, из которой на радость детворы посыпались в траву цукаты.
Энни тоже времени даром не теряла и поймала деревянный башмак невесты. Причем башмак сам ее нашел, коварно прилетев в затылок, пока она помогала Ханне разносить бутылки с вином. От боли и неожиданности, Энни пошатнулась и чуть не выронила бутылку. В недоумении она подняла валяющийся у ее ног башмак под разочарованные крики незамужних девушек и улюлюканье гостей. Если бы она не знала, что невеста, бросает башмак не глядя, то подумала бы, что Анхелика решила ее под шумок прибить в отместку за то, что она гуляла по улицам с ее женихом.
Девушки и парни подбегали и поздравляли Энни со скорым замужеством, а она стояла, прижимая к груди одной рукой башмак и бутылку, а другой потирая ушибленный затылок. Кто-то сказал ей, что нужно теперь запустить этот башмак в группу холостых ребят. Кто башмак поймает, тот и станет ее мужем. Энни отошла подальше, повернулась к парням спиной и с размаху швырнула башмак назад. Сколько его потом искали, так найти и не смогли. Потому порешили, что нет среди местных ее суженого, сосватают Эниану за приезжего.
Как только стало темнеть, зажгли костры, у которых можно было погреться и выпить горячего пряного глинтвейна, который варили прямо здесь же в больших котлах.
Энни сидела у костра с чашкой в руках и задумчиво смотрела, как языки пламени лижут закопченный котел. Где-то рядом играла музыка, временами раздавались взрывы смеха парней и девушек. Поначалу Энни не заметила, что рядом с ней кто-то встал.
— Почему вы не сдержали обещание?
Мирта нависала над Энни и сверлила ее злобными глазками.
— Сдержала, — отозвалась Энни, поднимаясь во весь рост. Что-то подсказывало ей, что Мирта готова кинуться на нее.
— Вспомните, что я обещала. Я обещала вам, что поступлю по справедливости. Разве не справедливо позволить двум взрослым людям самим разбираться со своей жизнью?
— Они не должны были жениться! Не должны!
— Если вы были против этого брака, почему вы сами не раскрыли глаза Францу? Это было бы веселое, запоминающееся представление, разыгранное в церкви. Все бы очень долго вспоминали о нем. Вы хотели скандала? О, да! Но только желали быть зрительницей, а не участницей.
— Я сейчас могу его устроить. И запомнят его надолго.
Мирта по-кошачьи замахнулась на Энни, и та едва ли успела бы отскочить. Но ударить не получилось, ее руку перехватили в полете.
— Мирта, Мирта, я тебя везде ищу, — Энни увидела Жана, держащего руку разъяренной Мирты и улыбающегося ей доброй улыбкой. — Пойдем потанцуем, там такая чудесная музыка, — другой рукой он обхватил ее за талию, мягко прижимая девушку к себе и поглаживая пальцами ее живот.
Мирта скрипнула зубами, а потом повернулась к Жану, придирчиво оглядела его лицо, пьяно улыбнулась и махнула рукой:
— А, пошли.
Глава 16
Миновала осень, а затем и зима. Зима выдалась холодная, снежная. Может, поэтому женихи Энни не досаждали. Боялись осенней распутицы на ольстенских дорогах, а с наступлением зимы — невыносимого холода и пронизывающего ветра. Энни надеялась, что барон Сусон язык за зубами не держал и рассказал своей многочисленной родне, как ужасна Эниана. Тогда и с приходом тепла женихи будут объезжать Ольстен стороной.
Из-за морозной погоды Эниана просидела всю зиму дома, проводя свободное время с Жаном. Иногда они ходили в гости к Францу и Анхелике. К марту у нее уже наметился заметный животик, да и сама она стала круглее и все больше походила на сдобную сладкую булочку. Судя по тому, как трепетно к ней относился Франц, все у них было хорошо.
Бывало, Энни настолько не хотелось выходить из дома, что она посылала Каргу, чтобы оповестить Жана, что обед ждет его на столе. Ворона каким-то непостижимым образом всегда безошибочно находила его.
