подбородок, встревоженно заглядывает в глаза.
– Ты в порядке? – спрашивает чуть слышно, будто боясь услышать ответ.
Только киваю и счастливо улыбаюсь. Мне больно, между ног ощутимо саднит, но, кажется, я поняла, что значит хотеть этого. Поняла, почему людям и гемозависимым нравится этим заниматься. Поняла, почему Кэрридан так настойчиво приходит в мою спальню. Теперь я точно справлюсь, смогу смириться и выжить. Сделать вид, что меня все устраивает, и просто пережить, надеюсь, недлительное время его интереса.
Хозяин улыбается в ответ. Его зубы в полном порядке, губа уже не кровит, как и мой язык. Арш Параваль не демонстрирует какого-либо недовольства моими действиями или поведением. Помогает встать, ноги не держат, белье противно-влажное.
– Пойдем в туалет, пока антракт не начался, – он поспешно застегивает ширинку, накидывает пиджак и, взяв меня за руку, ведет в коридор.
В туалете запираюсь в кабинке, снимаю трусы и запихиваю их в сумочку. Кое-как привожу себя в порядок с помощью влажных салфеток, расправляю и оглаживаю подол. Мятым он не выглядит, и это радует. Выхожу к умывальникам, Кэрридан поправляет волосы. Он полностью застегнул пиджак, видимо, его одежда пострадала больше моей. Мою руки, подтягиваю корсет как можно выше. Арш Параваль помогает со шнуровкой. Еще раз расправляю юбку, ткань, и правда, совсем не измялась. Подправляя макияж, вижу наливающийся синяк на шее, куда Кэрридан целовал перед финалом. Аккуратно прикрываю это место волосами и думаю, что это малая цена за сегодняшнее.
Мы возвращаемся в ложу, портьеры распахнуты, напитки разлиты по бокалам. С удовольствием осушаю свой. Есть тоже хочется невероятно. Кэрридан на это лишь улыбается. Быстро утолив первый голод, пытаюсь сосредоточиться на происходящем на сцене. Мой спутник же, напротив, похоже, и не собирается смотреть спектакль. Чувствую его неотступный внимательный взгляд, блуждающий по лицу и телу. Поворачиваюсь к нему, неуверенно улыбаюсь. Отвечает задумчивой улыбкой. Знать бы, что сейчас происходит в его голове.
Кэрридан арш Параваль
В антракте Дэвина просит разрешения остаться в ложе. Тоже порядком вымотан нашим небольшим приключением, поэтому и не думаю заставлять ее покидать удобное кресло, если ей того не хочется. Выхожу один, запрещая охране впускать сюда кого-либо кроме меня. Спускаюсь в буфет, нужно поздороваться с мамой. С той ссоры мы так и не поговорили. И сейчас не поговорим – место не подходящее, но мне хочется мира в собственной семье.
Надежды свои приходится оставить у входа в просторный, заставленный столиками зал. Разговоры, кажется, становятся чуть тише, едва присутствующие видят меня. Сложно их в этом упрекать – две яркие, скандальные женщины города здесь, а я лишь вишенка на торте. Мама и Карла мило беседуют за нашим семейным столом, а я не знаю, как себя следует повести. После того, как газеты женили меня на губернаторской дочке, мое появление сегодня под руку с наложницей, только подхлестнуло всеобщий интерес. Обычно с беременными невестами так не поступают. Даже такие уроды, как я.
Не спеша подхожу, нацепив самую обаятельную улыбку.
– Добрый вечер, дамы, – целую протянутые руки по очереди. – Шикарно выглядите. Как и всегда, впрочем.
Прожигаю Карлу тяжелым вопросительным взглядом. Алое облегающее платье на тонких бретелях не оставляет простора фантазии и сомнений по поводу отсутствия как белья, так и живота. Я, конечно, не особый спец, наверное, еще рано, но и каких-то прочих изменений тоже не нахожу. Карла выглядит абсолютно обычно – ярко, чуть вызывающе, призывно.
– Здравствуй, дорогой, – мама нежно улыбается, ясно вижу, что наш конфликт вымотал и ее. – Рада, что ты нашел минутку. Смог оторваться от своей девки.
Улыбка становится ядовитой, а я морщусь, точно улавливая подтекст – отца рядом нет, вероятно, он от очередной юбки оторваться так и не смог.
– Просто соскучился, – пытаюсь погасить ее недовольство в зародыше; я – не отец, у меня нет жены, чтобы испытывать угрызения совести по поводу моих женщин.
Моей женщины… Мысленно поправляю себя. Вот именно – последнее время я сплю с единственной женщиной, к тому же в собственном доме. Вот! Да я просто образец добродетели.
Карла молчит, и я рад этому – все давно сказано и до предоставления документов мне добавить нечего. Она улыбается, пытается быть соблазнительной, но безуспешно. Я так устал от нее, что даже от духов подташнивает. А от ее уверенности, что, в конце концов, мы все же поженимся, так и вовсе тошнит. Через минуту понимаю, почему моя «невеста» такая молчаливая сегодня. Всего лишь уважение к старшей женщине, которая, не медля, берет ситуацию в свои руки.
– Кэрри, милый, почему бы тебе не пригласить Карлу в свою ложу? Это было бы очень уместно.
– Не думаю, – отвечаю сухо, мысленно проклиная все на свете. – Ложа семейная. Но я с удовольствием приглашу тебя, – все еще пытаюсь как-то сгладить.
– Что за условности, сынок? Карла – почти часть нашей семьи. Это вопрос времени, все это знают.
– Все, кроме меня, видимо, – глухое раздражение поднимается внутри, чувствую себя брыкающейся жертвенной овцой.
Добивает меня Карла, опустившая глаза в пол с милой улыбкой. С бывшей любовницей, швыряющейся оскорблениями и угрозами, я понимаю, что следует делать. Что делать с этой молчаливой скромницей – понятия не имею.
– Кэрр, я не хочу ссориться, – мама тоже, видимо, решила удивить. – Надеюсь, Карла неплохо проводит время со мной и Дэнни в нашей ложе. Ну а вы с отцом провОдите свое время, с кем хотите. И, к сожалению, это не мы.
Мама скорбно поджала губы, и это отождествление себя с Карлой просто убило меня. Вынужден был холодно попрощаться и бежать прочь, пока не наговорил лишнего. Я в курсе о непростом, упрямом характере матери, но сейчас готов признать, что раньше она не обращала его в оружие против меня. Да и вообще, я по праву считался ее любимчиком, сейчас же с Дэнни они стали значительно ближе и лучше понимали друг друга. Осознание этого стало не самым приятным открытием вечера.
Вернулся в ложу, и все грустные мысли тут же вылетели из головы. Пусть родители делают, что хотят, меня это все равно не заставит изменить решение. Дэвина мило и застенчиво улыбнулась, и в ее исполнении я верил в эту улыбку. Верил, несмотря на то, что мы вытворяли полчаса назад. Сел на свое место, взял ее руку и больше не отпускал до конца постановки. Не запомнил ничего из сегодняшней громкой премьеры, ведь гораздо больше меня интересовали красивый профиль Дэвины, абрис желанных губ, соблазнительная грудь, вздымающаяся при каждом вдохе, нежная кожа
