Его глаза горели живым интересом, рот был приоткрыт, щеки разрумянились. Он смотрел на Гешвири с таким видом, будто видел что-то по-настоящему занимательное и невыразимо прекрасное.
Гешвири почти не удивилась, что после этого конкурса ее пригласили подойти к Дракону.
Это не была официальная встреча за обедом или совместная прогулка по саду, на которую Дракон иногда приглашал отличившихся адепток старшего возраста. Они просто постояли рядом тут же, на утоптанной снеговой площадки, под взглядами организаторов, остальных членов жюри и собравшихся адепток, на пронизывающем ветру.
— Как вы балансируете течение и силу магии? — спросил Дракон. — Используете всю руку или только кончики пальцев?
— О, не только! — воскликнула Гешвири. — У меня не настолько чувствительные пальцы, поэтому я и создаю большие фигуры, они проще, чем маленькие. Тогда можно чувствовать каналы всем телом.
— И не холодно вам? — с уважением Дракон посмотрел на ее открытую дуэльную форму, которую Гешвири предпочла зимнему облачению.
— Холодно, — честно призналась она. — Но я пользуюсь согревающими талисманами из камня, видите, мой кулон и браслеты? И кроме того, ради счастья создавать такое можно и потерпеть!
— Счастья создавать, — задумчиво проговорил Дракон. — Да, это я хорошо понимаю! Вы настоящий творец, Гешвири из Утреннего Тигра-и-Лотоса! А это ведь самое главное.
“Да, — хотела сказать Гешвири, — это самое главное! Как вы хорошо понимаете!” — но ее горло свело, и она не могла найти слов.
— Как вас называю дома, Гейси, Гейти? — между тем продолжил Дракон.
— Эйши, — поправила она и сама удивилась своей смелости: могла бы и согласиться, какая разница, каким вариантом сокращенного имени называться!
Дракон улыбнулся.
— Вам идет. Рано или поздно я увижу еще более впечатляющие ваши успехи — и буду называть вас так же.
Тогда-то Гешвири и пропала. Его спокойная уверенность в ее силах, его теплые глаза — от них одних можно было терпеть мороз без всяких амулетов! — его дружеское понимание. Она тут же поняла, почему многие десятилетия ждут в реестре его милостей: оно стоит того!
И главное, она вдруг осознала, что он такой же фанат магии, как и она. Он в самом деле понимает, как это сложно: балансировать и сплетать потоки, ощущая лишь их легкие дуновения и покалывания; рассчитывать напряжение поля, опираясь не столько на знания, сколько на интуицию; сплетать сложные конструкции, которые тут же воплощаются в реальность из пустоты, менять мир своей волей! Он — понимает как никто.
В тот момент их соперничество с Алиотой было предрешено, хотя Гешвири тогда еще не осознала этого. Как не осознала и то, что она влюбилась в Дракона — глубоко, беззаветно… и безнадежно. Ведь всем известно, что, хотя Дракон и никогда не оставляет своих жен, а особенно старших жен, в поддержке, но не любит никого из них!
…После той катастрофической дуэли Гешвири так долго не могла прийти в себя не из-за предательства Алиоты, хотя все — даже ее родители! — думали именно об этом. Она переживала равнодушие Дракона, то, как он явился на ее дуэль в наушниках, как он говорил таким тоном, будто скучнее и неприятнее, чем их с Алиотой битва, ничего нет на свете! Как он не вступился за нее, словно она и не была унижена и обманута!
Даже его решение для нее начать все сначала казалось ей не столько шансом, сколько издевкой.
Впрочем, Гешвири не забрала документы из Академии, хотя родители и предложили ей это.
“Нет, — сказала она твердо, — пока у меня остается хоть малейший шанс на то, чтобы помочь дяде Геону и нашему клану, я не отступлюсь!”
“Тогда тебе придется опять проучиться все эти годы! — вздохнула мать. — Если вздумаешь сдать экстерном, это будет нарушение поставленного Драконом условия…”
“А кроме того, если провалишься, придется покинуть Академию! — добавил отец. — А сдавать экзамены за прошлые годы повторно сложно, весь материал вылетает из головы, уж это я помню по себе!”
“Не бойтесь, — ответила Гешвири. — Мне всего двадцать! Высижу эти шесть лет повторно, ничего страшного. Будет больше времени, чтобы совершенствоваться в боевой магии. Ты, мама, давно хотела, чтобы я ее подтянула!”
Однако сказать легче, чем сделать: каждый день нужно было одеваться в ненавистную бело-синюю форму, идти на занятия вместе с девятиранговой малышней, выслушивать по второму кругу лекции на темы, в иных из которых Гешвири разбиралась уже лучше самих преподавательниц… Хорошо хоть от лекций госпожи Виаллины она освободилась: клан Дождевой Змеи-и-Акации состоял в союзе с кланом Утреннего Тигра-и-Лотоса, и обычно неуступчивая магистр заверила мать Гешвири, что ни в коем случае не будет ставить “бедной девочке” в вину отсутствие на своих лекциях.
Гешвири передернуло от того, что ее поименовали “бедной девочкой” — от кого-кого, но от этой разукрашенной жабы Виаллины принимать жалость не хотелось! Но нежелание ходить на ее занятия было сильнее отвращения. Тем более, что сил у нее как-то внезапно перестало хватать. Казалось бы, что такого в том, чтобы повторно пройти тот же курс, который уже сдала много лет назад? Но почему-то ей удавалось с трудом даже дотащить себя до башни, в которой проводились занятия, а после занятий уже так хотелось спать, что она порой даже пропускала тренировки. Но и не засыпала: лежала в комнате, глядя в потолок.
Клановый лекарь прописал ей какие-то снадобья от душевного разлада, но Гешвири забывала их пить.
В самом конце одиннадцатого месяца ее навестил дядя Геон.
Он пришел без предупреждения, легко одолев официальные препоны на вход мужчин в общежитие, вечером, когда Гешвири безучастно проглядывала свои ленты в социальных сетях с магфона. Среди адепток старших курсов считалось особым шиком магфоном не пользоваться, а разворачивать для этого “свитки”, как преподаватели и судьи, подключаясь напрямую к информационной системе Академии. Но Гешвири даже это делать было лень. Кроме того, она ведь больше не училась на старших курсах, не так ли?
Однако, увидев дядю, она немедленно устыдилась.
Он пришел к ней не в форме дворцового евнуха, а одетый просто и повседневно, в джинсы, футболку и кардиган. Таким стилем он подражал Дракону, но лишь отчасти — в основном же ему и самому нравилось так одеваться. Тем более, дядя Геон был достаточно моложав и красив, чтобы такая простая юношеская одежда очень ему шла. Ногти он красил тоже потому, что ему это нравилось.
Устыдившись своего затрапезного вида и
