— Что-то не так, — врывается в ворох моих мыслей голос Вальгарда. — Не осталось её вещей, как будто она собралась и уехала. Хаос не забирает своих жертв с сундуками приданого.
— Ты уверен? — я вскакиваю.
— Сам посмотри.
— Но запах!
— Он значит только то, что Хаос здесь был. Когда началось нападение, Альва, возможно, испугалась и покинула Академию.
— Быстро собравшись? Она ж не простолюдинка, чтобы сложить в одну котомку за пару минут все свои вещи.
— Ты забываешь, Айварс, я был у неё в момент начала нападения. Вещи уже были собраны. Для успокоения опросим стражу у портала.
— Логично, но откуда тогда бежала та девушка? — и я рассказываю Вальгарду о встреченной фрейлине, заражённой Хаосом.
— Она могла быть на кухне во время прорыва и сразу побежала за помощью. Погоди! Ты хочешь сказать, что ты отправил заражённую Хаосом в целительское крыло? Не боишься, что Хаос учует Адриану?
— Я успел надеть браслет.
Но Вальгард качает головой, на его лице отражается целая гамма сомнений и тревог.
— Это нападение очень странное, — задумчиво говорит он. — Что, если нас отвлекали?
И в этот момент я чувствую жжение в левом запястье. На нём явственно прорисовывается морда ящерицы с брачного браслета.
— Адриана, — вырывается у меня, и я разбиваю своим телом очередное окно, на свободном падении вниз, довершая оборот в дракона.
Глава 36. Адриана и Хаос
Когда-то я успокаивала подругу, на которую упал маленький паучок. Объясняла ей, что они безопасные, что они письма приносят. В общем, молола всякую ерунду, лишь бы не слушать её визги, которыми сопровождалась любая её встреча с этими безобидными созданиями.
Поверье про письма, услышанное от бабушки, я переделала на современный лад в месседж, чтобы понятнее было. И, надо же, как совпало. Именно в этот день ей написал парень, о котором она долго вздыхала. Но даже приглашение на свидание не помогло ей преодолеть страх перед этими насекомыми. Её перекашивало даже при виде паука на экране. Позже я узнала, что это что-то вроде болезни, и называется она арахнофобией.
А вот я никаких насекомых не боялась до сегодняшнего дня. Не то, чтобы я их любила. Но, если сталкивалась с пауком в своей комнате, то, подцепив тряпочкой или бумажкой, аккуратно эвакуировала наружу. Не убивала. Есть же такая примета: убить паука — к несчастью.
И сейчас первая мысль-ощущение, застывшая льдинкой в моём сознании: своим человечным отношением к животным я не заслужила участи быть сожранной паукообразным монстром. Ну неужели у мироздания совсем нет чувства справедливости?
Выползающее из дыры в полу существо и пауком-то назвать сложно: гибрид паука и осьминога гигантского размера. Меня обдаёт холодом, причем и снаружи, и внутри. Внутри, скорее всего, мой собственный страх, заставляющий мышцы одеревенеть. А вот внешний холод исходит от монстра. Память услужливо подсовывает ледяные скульптуры стражников. Я ведь так и не попробовала рассказать о них Айварсу, всё не до того было.
Хотя теперь это неважно. Скорее всего, я уже никому ничего не расскажу.
На свободном от мебели пространстве передо мной стоит монстр размером с мастифа с лапами-щупальцами и к чему-то прислушивается или принюхивается.
А я стою, замерев, непонятно на что надеясь, и боюсь пошевелиться. Монстр делает оборот вокруг своей оси, а потом с такой скоростью срывается с места, что я с трудом сдерживаю крик ужаса.
Хорошо, что удаётся не издать ни звука, даже не всхлипнуть. Глаз у чудовища я не вижу, но какие-то органы чувств у него должны быть. Что, если это слух?
Тем временем паукообразный осьминог мечется по комнате, тычась во все углы, словно обыскивая их на ощупь. По крайней мере, это выглядит именно так. Подбежав к столу, например, оно вытягивает два щупальца и обследует стулья и столешницу. Еда ему явно не интересна. А жаль, разрезанный плод манго гораздо вкуснее меня.
Шум, с которым монстр сдвигает стул, помогает мне выйти из оцепенения. Я рискую сделать шаг. Отступаю к изголовью кровати и, схватив одну из подушек, прикрываюсь ей, как щитом. Хочется сесть и съёжиться, чтобы стать меньше и незаметнее, но я продолжаю стоять, вжавшись в деревянную спинку кровати: ноги должны быть готовы к прыжку. Вот только куда? От монстра до ближайшей стены?
Тем временем, обследовав то, что осталось от завтрака, чудовище разворачивается и направляется в мою сторону. Останавливается перед кроватью и одним из щупалец начинает обследовать её поверхность.
Почти не дышу, ещё и потому, что чем ближе чудовище, тем ярче его гнилостный запах. В носу начинает свербеть. Вот только чихнуть мне не хватает. Я в пределах видимости этого монстра из кошмаров, но он на меня пока не реагирует. Он слепой? Или неподвижные предметы не различает, как рептилии?
Испытываю запоздалое сожаление: попав в чужой мир, я должна была больше интересоваться его опасностями, а не заниматься выяснением отношений с князем.
Странный шорох и треск со стороны входа. Может, Айварс что-то почувствовал и пришёл? Повернуть голову я не рискую, только скашиваю глаза. Деревянная дверь покрывается морозным узором. Что это? Ещё один монстр?
И я не выдерживаю, у меня вырывается судорожный всхлип.
Тварь, оказывается, не глуха и не слепа.
На меня уставились с десяток мелких глаз и пара больших. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, а потом монстр разверзает пасть, обнажая частокол клыков, и издаёт звук на грани слышимости. Этот почти неслышный, но ощутимый звук пронизывает каждую клеточку моего тела. В нём приказ. Я должна смириться и принять свою участь.
Но действует вопль монстра не только на человеческую часть. Оба запястья обжигает огнём. И в этот момент существо взлетает почти под потолок и пикирует на меня.
Рывок проснувшейся драконицы. Миг, и я сижу на полу, а тварь злобно раздирает прилетевшую ей в морду подушку. Подушки надолго не хватило. Снова прыжок — какая-то вазочка разбивается о панцирь твари. Вот вазочка её скорее разозлила, чем остановила. Перекатываюсь, хватая очередной предмет. Им оказывается канделябр.
Бежать больше некуда, я зажата между стеной и кроватью метнувшейся наперерез тварью. Выставляю перед собой канделябр, как будто эта железка с потухшими свечами способна кого-то остановить.
Чувствую, как драконица и моё внутреннее пламя, ощутив смертельную опасность, бьются внутри, ища выход. Но блокирующий браслет держит их надёжно.
«Эх! Огонька бы сейчас! Хоть спичечку!» — мелькает тоскливая мысль. И, словно услышав, саламандра выплёвывает струю пламени, поджигая свечи.
Тварь, изготовившаяся к очередному прыжку, застывает, растерянно моргая. Огонь ей не нравится. Она открывает зубастую пасть и шипит. А я, не сводя с неё глаз, снова забираюсь на кровать, чтобы разорвать дистанцию.
Долго я буду играть в догонялки со смертью? Пока свечи не прогорят?
Бросаю взгляд на дверь, уже полностью покрытую морозными узорами. Кто это сделал? Друг или враг? Если деревяшка стала хрупкой, быть может, есть шанс? И, врезавшись в неё с разбегу всем телом, я смогу разбить её и вырваться наружу. В крайнем случае тварь сожрёт меня, оглушённую и ничего не соображающую.
Медленно перехожу на другую сторону кровати, и монстр, не переставая раздражённо шипеть, начинает обход с фланга. Я к этому готова. Мы маневрируем. Каждый раз, когда тварь приближается, взмах канделябром с горящими свечами, заставляет её отступить. Затем пячусь я, стараясь незаметно изменить угол. Мы двигаемся по неровному кругу. Это напоминает средневековый танец, когда партнёры, избегая прикосновения друг к другу, тем не менее сосредоточены на своём партнёре.
Шаг за шагом я понемногу разворачиваюсь, ведя всё к тому, чтобы оказаться между тварью Хаоса и дверью. Вид двери обнадёживает, последний брошенный взгляд, прежде чем я развернулась к ней спиной, показал, что преграда стала почти прозрачной, и за ней мне даже померещился невнятный силуэт. Ясно, что это не Айварс: у него ключ есть, но сейчас мне не до того, чтобы гадать.
