И вот, на самой высокой ноте он сорвал скатерть и бросил меня на стол. Теперь уже музыка утонула в дребезге фарфора и хрусталя, в звоне ножей и вилок. Он поднял мою ногу и без лишних вопросов закинул себе на плечо. Я подтянулась и от всей души залепила ему пощёчину. Он, недолго думая, дал мне ответную. На секунду я обалдела, но тут же схватила его за волосы и впилась поцелуем в его тонкие губы.
Затрещало платье. Он потянул его вверх. Чтобы совсем не прикончить мой единственный вечерний наряд, я приподнялась и позволила ему завершить моё обнажение. Всё было так резко и жёстко. И вообще происходящее очень походило на изнасилование. Но в моём новом мачо было столько звериной необузданной страсти, что она заставляла меня не только подчиняться, но и возбуждала до дрожи сердечных жилок.
Он овладел мною не похотливо, не сладострастно. Он овладел мною так яростно, как тигр овладевает своей свирепой самкой. Стол дрожал от его мощных движений. Я же была мокрой как старшеклассница. Какие удары сердца, какое дыхание - минут через пять я просто перестала существовать. Я обхватила руками его шею, я висела на нём. Мягкая и горячая я двигалась в такт его наслаждению. Оно переходило ко мне, заполняло меня, поднималось вверх и через мои поцелуи вновь возвращалось к нему.
Обычно мне кажется, я неплохо контролировала себя, но тут, видимо, потеряла сознание. Я чувствовала себя цветком, пронзаемым пульсирующим сладострастием.
Откуда-то издалека я почувствовала, что тигр мой закончил. Меня это словно и не касалось. Он придавил меня к столу, задрожал и обмяк.
Потом он отнёс меня на кушетку и чем-то укрыл. Может быть скатертью, может сорванным гобеленом. Мне не хотелось об этом думать. Мне было всё равно.
Глава 41
Бывало со мной раньше такое - уезжала на лето к бабушке, ложилась спать, а просыпалась утром и не могла сообразить, где я есть. Вроде бы снилось, что я дома, а приоткрываю в полудрёме глаза и понять не могу, что это за кровать такая, с периной и железными дугами вместо спинок. Что за коврики чудные на стенах. Потолок, побеленный полосами синей извёсткой. Кружевные салфетки на ящике телевизора и древней-предревней радиоле. Через мгновение приходило сознание того, что я у бабули. Но всего лишь недавно ушедший сон требовал от меня сказочных продолжений. И я, поддаваясь на его предложение представляла в квадратиках старого потолочного набела невероятных сказочных персонажей. Длинное изогнутое пятно походило на корабль в бушующем море. Другое, раздвоенное, рядом с ним - на страшного кашалота. Маленькие пятна поменьше - на дикарей племени тумбу-юмбу, отплясывающих весёлые танцы вокруг костра, на своём необитаемом острове.
Вот и теперь я в такой же утренней полудрёме, выползая из-под остатков сна, пыталась вспомнить, где я находилась. В квартире у мамы такая же жёсткая тахта широченных размеров, у Стаса мягкие одеяла и нежнейшего шёлка бельё, в общаге, после ремонта пахло кирпичом и штукатуркой. Блин! Я сжала веки. Какая тахта? Какое бельё и какая к чертям штукатурка? Мой мачо вчерашний, закончивший танго прямо на мне, сгрузил меня словно вещь на узкую маленькую кушетку, а сверху набросил какую-то тряпку. Я отрубилась. Как будто не он меня, а я его таскала на себе по залу под музыку.
Открыла глаза. Я в номере. На кровати. Под шёлком. Вчерашнее платье коктейль, на соседней подушке. Вместо вчерашнего мачо. И вместо букета цветов - ком порванных в полосы трусиков. Фи! Я дотянулась до них и зашвырнула комок в сторону ванной. Такое утро испорчено.
- Эй! Господин сундуковый! Не видели, кто меня вчера сюда притащил?
Сундуковый молчал. Не видел. Ну, или видел, но врождённая швабская скромность не позволяла ему откровенничать. Короче, сундук и не скрипнула. А «я»? В смысле - то, второе. Которое в каждой бочке затычка. Теперь не то дрыхло без памяти, не то молча меня презирало.
- Вот дрянь! Просыпайся!
Молчит.
Доброй традицией здесь для меня стало просыпывать завтраки или там просыпать. Короче, зануда проснётся, сама пусть решает, как правильно. А завтракать мне хотелось.
Умылась, слегка распушила волосы. Немного теней и помады. И красота вернулась на Землю.
Завтракать я решила в спортивках. Они у меня с перламутром, как будто от феи для золушки.
Ключи, телефон, забытая палка для сэлфи. Теперь я готова.
После всех моих вчерашних похождения есть мне хотелось очень. Но зацикливаться на еде я не собиралась, поэтому загадала - сяду к столу справа, ближе к двери. Что там окажется, то и будет завтраком.
- Шпеккнёдли! – сразу захотелось одеть тарелку на уши старому херру. Как тут можно оставаться спокойной? Меня уже совсем не волновали страхи прошедших суток о его двухсотлетнем существовании. Да будь он хоть бессмертным, если бы вошёл сейчас сюда, я бы заставила его проглотить все эти колобки до единого и соусом запить.
Хотела пересесть на другую сторону, но подумала - надо быть честной. Поэтому я просто переставила на свою половину пару тарелок с запеканкой и мясной нарезкой. Главное - побыстрее, пока эта моя вторая не проснулась. Теперь - дело другое, можно завтракать.
Я поела немного запеканки, придвинула к себе две пустые тарелочки и стала раскладывать кнедли:
- Я красивее этой стервы Светки, - кнедлик направо.
- Умнее? - кнедлик замер. - Трудно сказать.
«Последние события показывают, что ведёшь ты себя как идиотка», - мой внутренний голос выспался.
- Хорошо, - не стала спорить я и отправила колобок направо.
«Эй, ты куда? Дура - это, по-твоему, преимущество?» - возмутилось моё второе.
- Конечно, - не дам себя втягивать в спор.
- У меня нет столько жизненного опыта. Я её моложе, - ещё один кнедль добавился в тарелку. – Ещё у меня - потрясающая физическая форма!
«Сразу три?» - удивился внутренний голос.
- Я же говорю - "потрясающая"! – я потрясла вилкой. - Я - сексуальная.
«Давай сразу - пять!» - голос включился в мою игру.
- Надо будет - дам! - пообещала я. - Ещё, я - умнее. Говорила?
«Ты не решила».
- Решила, - кнедли на главном блюде заканчивались.
Один остался.
«Может, положишь на вторую тарелку?»
- В честь чего это?
«Сама говорила - она умеет ждать».
- Мало ли что говорила. Это я жду. А она там крошки подъедает.
«Одно хорошо при таком подсчёте», - сообщил мой внутренний.
- И что же?
«Кухаркам посуды меньше мыть».
- А ты прямо - молодец! О кухарках переживаешь! На меня, смотрю, вообще всем плевать, - обиделась я.
«Да ладно тебе. Подумаешь».
- Пошёл ты...
Я пошла к часам.
- Ух, ты!
Арлекин закутался в плащ и махал мне рукой из уходящей червоточины. Из входящей медленно выплывал герой нового вечера.
- Креативный мужчина, ничего не скажешь.
Новый мой гость одет был в расшитую позументами куртку. Не то гусарскую, не то ещё какую. Из-под неё свешивалась короткая юбочка-плиссе. Штаны в обтяжку, с такими же позументами, высокие сапоги. Шапка-таблетка лихо заломленная набекрень. Густые кудри и большие пушистые усы.
- Карлик, мистер Икс в маске, теперь этот. Не иначе, бродячий театр в гости заехал.
«Карлик, между прочим, электромонтёр, - напомнило моё второе. - И в постель его ты сама затащила. Вот это и был театр. Одного актёра. Актрисы».
- Или цирк, - продолжила я. - Весь вечер на арене весёлые клоуны.
«Душевная эквилибристика».
- Дрессированное альтер эго.
«Женщина-змея», - фыркнуло моё второе.
- Женщина-сколопендра, - приложила её я.
«Скорее это твоя подруга».
- Какая?
«Которой кнедлей при подсчёте не хватило».
- Нашла подругу.
«Тогда – родственница».
- Что это вдруг? - возмутилась я.
