— Только теперь и он должен будет сделать выбор. Что ты наделала?! Скажи, я для тебя пустое место? Почему ты переступила через мое желание? Признайся!
— Не говори так, — голос мамы поник.
— Буду говорить, потому что я — не твоя собственность. Я твоя дочь, но не тебе решать, как и с кем мне жить! Никто не будет решать! Ясно?!
— Не срывайся, прошу тебя, — голос из динамика казался чужим. Камила даже глянула на телефон в руке, чтобы убедиться, что набрала верный номер. «Мама» светилось на экране. Мама улыбаясь, смотрела с фотографии. Прислонила к уху мобильный и обреченно выговорила:
— И что теперь? Как разорвать путы? Ты должна освободить его. Я не хочу так. Пойми наконец!
— Никак, — отрезала мама. — Надень парный артефакт, и когда наступит время выбора — заклятие само разрушится.
Камила взмахнула руками, развернулась и швырнула в стену телефон. Он разлетелся на мелкие хлопья, оставив в стене большую кляксу, но и она вскоре растворилась.
Дверь в этот миг распахнулась и светлое личико Ярины исказилось в жуткой гримасе.
— Все в порядке? Ты очень кричала, мы подумали тебя этот, — она махнула неопределенно, — обижает.
Камила устало присела на кресло и покачала головой.
— Нет. Яра, я не вижу света в будущем. Его просто больше нет, и мама забрала у меня последнюю надежду.
Подруга прикрыла осторожно дверь и зашла внутрь, мягко ступая по ковру.
— Поделись со мной, — она присела на край стола и позволила волосам перекрыть лицо, светлые кончики засияли на солнце.
Камила показала руку ладонью вверх, показав браслет.
— Мамина работа? — мелкие пальчики побежали по бусинам, пересчитывая. — Ни единой пустой. Сколько же сил они на это угрохали?
— Тетя Валя и мама, видимо, помогли. Распорядились моей жизнью. Будто своей. И жизнью Антона. Он тянется ко мне, а сам не понимает почему. Я не хочу этого. Вернее, — Камила задумалась, рассматривая агатовый отблеск на столе, — он замечательный, но…
— Ты хочешь совсем не так? — дополнила Ярина и передвинулась к стеллажам. Погладила корешки толстых книг и смахнула пыль с полки. — Знаешь, когда мама определяла мой дар, я очень хотела, чтобы ее надежды не оправдались. Чтобы я никогда не стала великим магом и до конца жизни была простым человеком. Потому что я хочу сама выбрать свой путь.
Камила кивнула и уставилась на руки. Сжала пальцы, разжала. Сила грела жилы и ни на секунду не отпускала давление. Контроль получалось удерживать с большим трудом. Разве мама не понимает, как это опасно для простого человека? Ведь она заманила Антона в ловушку. Бессовестно это.
— Как его отпустить, подружка?
— Нужно знать точно, что наши родственнички вплели в артефакты. Условие мама тебе сказала?
— Размыто, — удрученно ответила Ками и щелкнула застежкой браслета. Бессмысленно — она откроется, когда задумка исполнится, а такого типа заклятия тинке не пробить. Сааны на два уровня выше, а если их было трое — тем более. Это тебе не брешь в защите особняка найти.
— Ярина, мне нужно встретиться с твоим братом.
— Не получится, ты же знаешь, — девушка обернулась, и в черных радужках отразилось беспокойство. — Да и не поможет он, не пойдет против мамы.
— Ах, — Камила откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. — Я и забыла, что он зануда. Яра, через сколько времени можно узнать, что зачатие успешно?
— Дня три, не меньше. Раньше никто не увидит, даже тетя Валя.
Камила сидела с закрытыми глазами и надеялась, что все получилось с первого раза, но эта вера была слабой, как сухая тонкая ветка.
— А что за парень с тобой пришел? Новичок? Не видела его никогда, — кресло от движения скрипнуло. Камила открыла глаза и заметила смущенный взгляд подруги.
— Это Веня, — Ярина закусила губу и взмахнула ресницами. — Он местный. Представляешь, уже Саан. Как его наши пропустили, ума не приложу. Сбежал от «Анома» в прошлом году, вот, прячется.
— Наверное все то, что лежит под носом, мы видим в последнюю очередь.
— Точно. Он такой веселый парень, — разрумянилась Яра и снова повернулась к книгам. — Мне очень нравится, но мама против.
Камила поднялась и подошла к окну. День перевалил за обед, солнце окрасило верхушки высоких сосен вдалеке и просыпало белый бисер на поверхность озера. Сердце сжалось от воспоминаний, но Ками знала, что обязана отпустить Антона, потому что все это неправда. Ей не нужны такие отношения, не нужны чувства сотканные из лжи и магии. Лучше быть одной. Всегда.
Глянула в сторону конюшни и заулыбалась. Нужно еще лошадей напоить и розарий полить, а она с трудом могла вспомнить ела ли сама. Но она выживет, а вот животные и цветы без ухода погибнут. Изнуренная работа — единственное, что сейчас утешало и помогали идти дальше.
Мышцы сводило горячими импульсами, что неприятно поворачивались под кожей, будто ядовитые змеи.
— Ты знаешь, почему мама против, — нарушила молчание Дэй и заломила руки перед грудью, чтобы сдержать магические всплески. — Только у тебя выбор все еще есть, а у меня его нет.
— Все образуется, — подруга отодвинулась от полок, но близко не подошла, а держалась поодаль. Она все еще боялась Камилу после случая в гостиной.
Обида травила изнутри и пробуждала Зверя. Дэй чувствовала, как по лицу бегут горячие дорожки, как набухают разломы, лопаются сосуды и расходится кожа, чтобы выпустить уродство еще больше.
— Прости, вам лучше уйти, — Ками отвернула лицо в окно. — Мой контроль совсем на нуле, не нужно рисковать собой.
— Я могу остаться, если хочешь, — слабо и неуверенно заговорила Ярина.
— Не-ет! Уходи, — голос огрубел и раздвоился.
Услышав за спиной хлопок, Камила не вздрогнула и не стала рыдать. Пусть уходят все! Только бы ее оставили в покое.
* * *
После душа легче не стало. Антону казалось, что он треснет пополам, если не увидит Камилу, если не прикоснется к ней. Это было странно. До того странно, что пришлось выравнивать сбесившееся дыхание, когда услышал ее голос в коридоре:
«Буду говорить, потому что я — не твоя собственность. Я — твоя дочь, но не тебе решать, как и с кем мне жить! Никто не будет решать! Ясно?!»
Притаился в темном углу и почти врос в стену. Мимо промчалась невысокая подруга Камилы, вильнув двуцветными волосами. Антон хотел пойти следом, но передумал. Лучше подальше. На улицу, в лес, да хоть в озеро сигануть, но не позориться так: совсем мозги съехали — девчонка ведь жуткая на лицо и сильная, как боров, а его, как магнитом тянет. Невозможно.
А какие у нее плечи, губы… Налитая грудь. А как она сладко стонет…
Антон выбрался из дома через черный ход, едва не растянулся в грязи, и согнулся возле дерева от нового прилива пламени: хотелось рвать на себе одежду, ломать пальцы и терзать волосы, лишь бы заглушить все это. Давно его так не взрывало изнутри, будто в чай или сок Виагры подсыпали. Он в этом доме ничему не удивился бы. Но разве плохо, что он так Камилу желает? Ведь быстрее сможет выполнить задание и получить…
Еще больше согнулся. Хреново было. От жара, что стекался между ног в яростно- бурлящую страсть, и от мыслей о предательстве. Камила только с виду монстр, а на самом деле — ранимая, нежная и трепетная… Как он мог подписать ту бумажку и согласиться стать донором? Будто не семя продавал, а душу. По-настоящему стало не по себе. Предчувствие гнало по венам не кровь, а яд. Противная тошнота жгла горло. Хотелось грохнуть себя по башке чем-то тяжелым и заставить проснуться, потому что в реальности Антон — весельчак и душа-компании — не использует слабых девушек в корыстных целях. Ни-ко-гда. А здесь и сейчас, кто он? Идиот.
Ударил кулаком по дереву и рассек кожу, но ничего не почувствовал. Ударил еще и еще. Становилось легче: эмоции выходили наружу и падали на землю каплями крови, будто агатами с нацепленного на худенькую ручку Камилы браслета. Ему казалось, что у сумасшествия есть предел, но нет: после облегчения наступило разочарование, а следом накатила такая тупая боль, но не в руке, а в паху, что Антон невольно припал на колено и рухнул в траву, как подкошенный. Захрипел и скорчился. Чудилось, что внутренности рвутся и выворачиваются. Затрясло в лихорадке, а затем внезапно пришло облегчение: темнота свалилась на плечи так ласково и быстро, что Антон прикрыл глаза и с благодарностью нырнул в нее с головой.
