шпионить за мной, хорошо? Это был Эйс. И поверь мне, я зла. Действительно зла, но я также измучена прямо сейчас, и я не хочу думать о прошлой ночи. Во всяком случае, не сейчас. А теперь ты должен идти, потому что мне нужно ехать.
— Я хочу поговорить с ней.
— Приходи сегодня вечером.
— Сейчас.
— Каджика…
Он прошествовал мимо меня к её окну и ударил по стеклу с такой силой, что я ожидала, что оно разобьётся. Занавеска затрепетала, и затем появилась Лили, призрачное видение на фоне темноты её комнаты. Секунды проходили в настороженной тишине, секунды, в течение которых охотник и фейри наблюдали друг за другом. Я подошла к Каджике, положила руку ему на предплечье.
Он оттолкнул мою руку, затем отодвинулся со своей молниеносной скоростью, губы скривились в оскале, ладони обхватили череп.
Я последовала за ним.
— Подожди.
Он бросился в свой грузовик.
Я держалась за его дверь, чтобы он не смог её захлопнуть.
— Что это было? Что только что произошло?
— Оставь это, Катори.
— Я не оставлю это, пока ты не скажешь мне, что она сказала.
— Она сказала… она сказала. Даже не имеет значения, что она сказала. Важно то, что она может говорить внутри меня!
— Может быть, она сможет научиться контролировать это.
Он потёр метку, вспыхнувшую у него на запястье, потёр её, как будто пытаясь стереть.
— Обещай мне, что ты не причинишь ей вреда, пока я на работе.
— Я не даю обещаний, которые не могу сдержать.
Мой пульс забился под кожей, которая внезапно стала ледяной.
— Если с ней что-нибудь случится, Эйс сказал, что убьёт меня.
Каджика фыркнул.
— Фейри никогда бы не причинил тебе вреда.
— Он убил Элис прошлой ночью.
— Что он сделал?
Взгляд Каджики вернулся к моему дому, к занавескам Лили, которые, к счастью, были задернуты. Я не хотела, чтобы она была объектом этого взгляда.
— Я пыталась остановить его.
— Конечно, пыталась. Тебе Элис даже не нравилась.
Мои пальцы крепче сжали прохладную металлическую дверную раму.
— Только потому, что она мне не нравилась, это не значит, что я хотела её смерти. Ты знаешь меня лучше, чем это! — мои слова или, возможно, моя речь заставили хмурого охотника дрогнуть. — Каджика, ты убиваешь Лили, Эйс убивает меня. А потом это превратится в полномасштабную войну, и под перекрёстным огнём пострадают невинные люди. Этого ты хочешь?
На виске охотника запульсировала вена.
— Я бы никогда не убил Лили, — пробормотал он, уставившись на своё запястье.
— Значит, я могу идти на работу и не бояться, что её не будет, когда я вернусь?
Каджика снова поднял глаза на меня. Они покраснели от недосыпа.
— Она защитила меня прошлой ночью.
Я вздрогнула.
— Теперь ты ей веришь?
— Я знаю, как работают метки фейри. Это не значит, что я ценю, что меня заклеймили, или что она не убьёт меня, если захочет, чтобы я ушёл.
— Я бы никогда не позволила ей, Каджика. Кроме того, она умирает. Так что твоя метка исчезнет.
В отличие от моей.
Я отпустила его дверь и сжала пальцы в кулак. Мои ногти впились в мягкую плоть моей ладони.
— Элис напала на Эйса? — спросил Каджика после долгого молчания. Он казался усталым, опустошенным.
Он говорил так, как я себя чувствовала.
— Она насмехалась над ним. Из того, что мне рассказала Лили, Пьетро был одним из ближайших друзей Эйса, и из того, что я поняла, у Эйса не так много друзей.
Оттенки пыльцы мерцали в розовом рассвете. Это напомнило мне гассен, или то, что я могла видеть в нём. По-видимому, он был текучим, но не для охотников. Охотники видели сквозь пыль.
— Где тело Элис?
Я сглотнула, и моё горло словно покрылось шипами.
— Я попросила Лили сжечь его.
— Что ты сделала? — он хлопнул по рулю. — Мы не сжигаем наших мертвецов!
Кончики моих ушей запылали.
— Каджика, прошлой ночью я была одна с Лили. Я бы точно не смогла тащить мёртвое тело по пляжу. Только не перед городом. Представь, сколько разумов тебе пришлось бы стереть этим утром.
— Я бы предпочёл стереть сотни разумов, чем позволить одному из моих людей превратиться в пепел, как грёбаный фейри.
Я вздрогнула.
— Мне жаль.
Лёгкий ветерок взъерошил мои волосы. Я запустила руку в свои распущенные пряди, убрала их с лица и спрятала под воротник, чтобы они оставались на месте.
— Я сделала это не для того, чтобы обидеть тебя, — слёзы защипали мои усталые глаза. — Это была дерьмовая ночь. Действительно дерьмовая ночь. Так что прости меня за Элис.
Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула.
На долгие секунды нас окутала тишина. Я ждала, когда услышу, как захлопнется дверца машины, заурчит мотор. Когда ни того, ни другого не произошло, я приоткрыла веки.
Бронзовая кожа Каджики была испещрена багрово-красными пятнами.
— Я должен сообщить остальным. И мне нужно поговорить с Гвенельдой.
Раздражение покинуло его кожу и сделало воздух очень едким. Он был раздосадован тем, что его оставили в стороне от дел своего клана, и я могла это понять. Я задавалась вопросом о причинах, по которым Гвенельда действовала за его спиной. Неужели она перестала доверять Каджике, потому что он дружил со мной?
Он захлопнул дверцу своей машины, и я подпрыгнула.
— Ты сердишься на меня? — спросила я.
Склонив голову над рулём, он сказал:
— Прямо сейчас я зол на весь мир. Я зол на себя за то, что не понимал, что делали мои люди. Я злюсь на Лили за то, что она пометила меня. На Эйса за убийство одного из наших, — он посмотрел на меня, — за угрозу одному из наших.
Облегчение разлилось по моим венам так же сильно, как волна, накатившая на пляж прошлой ночью. Мне вдруг захотелось рассказать об этом Каджике, спросить его о мишипешу, порыться в его мозгу в поисках любого факта, который он мог бы почерпнуть об этой предположительно вымершей касте.
— Мы тренируемся завтра?
Я моргнула, глядя на него.
— Ты всё равно будешь тренировать меня?
— Да.
Я улыбнулась, и на сердце у меня немного полегчало.
— В девять часов?
Он кивнул, повернул ключ в замке зажигания и уехал, шины разбрызгивали гравий по изумрудной траве.
Ветерок пробежал по деревьям рябиновых деревьев и поднял частицы сухой грязи, которые прилипли к надгробиям моих предков. Я никогда не приближалась к кругу рябиновых деревьев, никогда не осмеливалась переступить через него, опасаясь, что один из моих предков протянет руку и схватит меня за лодыжку. Конечно, это был глупый страх. Чтобы пробудиться, их нужно
