так много. Это не может быть простым совпадением. Они должны быть как-то связаны.
Из-за похорон, этой истории с Джейсом и драмы с Водяными Феями я почти забываю о зомби с меткой, которого Джекс показал мне прямо перед отъездом. Кажется, это было так давно, хотя всего лишь на прошлой неделе. Интересно, узнаю ли я об этом больше, когда вернусь.
Я начинаю моргать от собственной реакции, поражённая тем, насколько комфортно мне стало жить с мыслью о том, что я буду Хранителем.
— Доброе утро, милая, — встречает меня мама с усталой улыбкой. — Ты всё собрала?
— Ага. — Я открываю холодильник, чтобы взять бутылку сока. — Итак, вы, ребята, нашли ещё одно место для экспериментов с паранормальными явлениями, да?
Мой отец откидывается на спинку стула.
— И не один. Целых три. Их число растёт.
— Перед тем, как я покинула Академию, Джекс показал мне зомби с меткой. — Я откручиваю крышку с бутылки сока. — Он сказал, что появилось много мертвецов. И не только зомби. Интересно, почему их так много.
Мой отец бросает осторожный взгляд на маму.
— У нас есть пару предположений.
Я отпиваю глоток сока, прежде чем спросить:
— Какие…?
— Что всеми ими управляет один и тот же человек, — говорит мама. — Мы просто не уверены, кто именно.
— Но зачем кому-то экспериментировать с такими существами, как зомби? — спрашиваю я. — В этом нет никакого смысла.
— Это мы и пытаемся выяснить. — Мой отец поднимается со стула, ставит пустую кружку в раковину и бросает взгляд на мой чемодан, стоящий в дверях. — Ты готова?
Я киваю.
— Да. Во сколько отправляемся?
Папа бросает взгляд на часы.
— Нам, наверное, уже пора. Ещё рановато, но мы должны вернуться к началу собрания.
Моя мама кивает в знак согласия, затем берёт свою сумочку и ключи от машины.
Я прощаюсь с бабушкой, прежде чем сесть в машину, и обещаю, что позвоню ей, как только воспользуюсь кольцом. Затем мы с родителями едем в тишине, и это напоминает о нашей последней поездке в аэропорт. Но тишина нарушается, когда мой папа тормозит и останавливается в конце длинной вереницы машин. Учитывая, что мы живём очень далеко, у чёрта на куличках, пробка в такое раннее время суток совершенно неуместна.
— Что, чёрт возьми, происходит? — спрашивает он, останавливая машину.
Моя мама опускает стекло и высовывает голову, чтобы получше всё разглядеть.
— Похоже, дорога перекрыта.
Папа проверяет время на приборной панели.
— Она опоздает на свой рейс… а мы на собрание.
— Попробуй объехать. — Она машет рукой моему отцу, чтобы он двигался дальше. — Движение в другую сторону тоже, скорее всего, перекрыто.
Он приподнимает бровь, глядя на неё.
— Кто вы такая и что сделали с моей женой?
Я хихикаю, кажется, впервые за долгое время.
— Да, мам, с каких это пор ты стала нарушать правила?
— Я иногда нарушаю правила, — обиженно возражает она.
Папа бросает на меня одобрительный взгляд в зеркало заднего вида, и я прикрываю смех рукой. Моя мама игриво хлопает его по руке с улыбкой на лице. Я тоже улыбаюсь, радуясь, что она снова счастлива.
— Думаю, мама права, пап. Давай объедем эту пробку с другой стороны.
Он усмехается.
— Хорошо, но если меня остановят, я скажу полицейскому, что это не моя вина, и меня вынудила это сделать моя жена, нарушившая правила. — Поднимая брови, он смотрит на мою маму, переключает скорость и выезжает на встречную полосу.
С обеих сторон дорогу перегораживает баррикада. Когда подъезжаем к ней, отец поворачивает руль и выезжает на лужайку. Прямо перед тем, как колёса касаются травы, он нажимает на тормоза.
— Чёрт. Это Хранители. — Он паркует машину на обочине, колёса поднимают облако пыли.
Я подаюсь вперёд на сиденье и вглядываюсь в группу людей по другую сторону баррикады. Все они одеты в чёрные брюки-карго и чёрные футболки, в руках по блокноту, и они обходят что-то на земле.
— Что там? — спрашиваю я. — Мёртвое тело?
Мой отец распахивает дверцу, чтобы выйти.
— Вы двое, оставайтесь здесь. Я пойду посмотрю, что происходит.
— Ни за что. — Я вылезаю вместе с ним, игнорируя недовольный взгляд, которым он меня одаривает. — Теперь это часть моей жизни. Я иду с тобой.
Он качает головой, но не спорит.
— Ты права, но на всякий случай будь рядом.
— На всякий случай, серьёзно? — шучу я, пока мы пробираемся по траве к месту происшествия. — Думаешь, мертвец воскреснет?
Он смотрит на меня снисходительно, но затем на его лице появляется улыбка.
— Я рад, что к тебе вернулся сарказм. Скучал по этому.
Я чувствую себя немного виноватой за то, что улыбаюсь так скоро после смерти дедушки, но в то же время…
— Я тоже.
Однако наши улыбки быстро исчезают, когда мы подходим к баррикаде. С другой стороны на асфальте размазано что-то похожее на красную краску. Но в воздухе витает солоноватый запах ржавчины.
Кровь.
И не просто капля крови, а целая чёртова тонна покрывает землю, близлежащие деревья, кусты и траву.
Когда огибаем баррикаду, вонь становится такой невыносимой, что меня чуть не выворачивает наизнанку.
— Стой здесь, — говорит мой отец, прежде чем мы подходим к мёртвому телу. — Я пойду посмотрю, что происходит. — Он направляется к более высокому мужчине с планшетом в руках, который, кажется, командует всеми присутствующими.
— Похоже, здесь кого-то зверски убили. — Я прикрываю рукой нос и рот, чтобы заглушить вонь.
— И произошло что-то серьёзное.
Звук голоса Джекса вызывает у меня дрожь, приятную дрожь, которая заставляет мой желудок сходить с ума.
Серьёзно. Что, чёрт возьми, со мной не так? Сейчас совершенно неподходящее время для того, чтобы возбуждаться и желать большего.
Делаю глубокий вдох, прежде чем обернуться, приказывая себе не пялиться на него. Но не могу удержаться и украдкой бросаю взгляд.
Уголок его губ приподнимается в
