- Хозяин, я столкнулся ранее с другим энергом, у меня почти не осталось сил…
Я не стал слушать дальше, хватая его за горло.
- И ты считаешь, что этого достаточно для убийства? Ты мог остановиться! Ты мог позвонить кому-то! Какого х%я я тогда выдаю вам телефоны?
Видеть вину в его глазах, где-то там, спрятанную за страхом, этого было достаточно для меня. Я забрал всю его энергию, оставляя пустую физическую оболочку. Теперь перейдем ко второму.
- Я узнал важную информацию!- закричал он, делая шаг вперед.- Заговор против вас. Пришлось потратить много энергии, чтобы меня не заметили. Поэтому я был уже не в себе, когда наткнулся на человека, а там машина… я просто не успел…
- Какой заговор?
- Люди Малкольма разговаривали между собой, обсуждая нападение. Оно запланировано их хозяином. Им нужна территория.
- Так, с тобой мы поговорим позже,- неужели, этот сукин сын никак не успокоится, и надеется справиться со мной?- Теперь ты!
Третий вышел вперед, и я сразу понял, что этот тоже не жилец. Его глаза бегали, выдумывая причины, которых в действительности не существовало.
- Я…я…
- Понятно.
Вот и второй труп. Поручил одному из сопровождающих энергов избавиться от тел, а второй вместе с «временно спасенным» отправились со мной. Шел молча развернулся и вернулся в машину. Меня мучило чувство, что я что-то упустил, сделал неправильно. Но это было не связано с теми двумя трупами. Здесь что-то другое, только что? Оборачиваюсь, глядя, как Шел выруливает за границу складов и уезжает. Черт, в чем же дело? Ладно, потом подумаю, сейчас надо разобраться с заговором.
Когда Валери вошла в кабинет, я понял, что ситуация не изменилась. По крайней мере, в лучшую сторону. Нет, она только ухудшилась, судя по выражению лица девушки. Она была поникшая, в глазах было выражение, которое появляется у человека, узнавшего что-то плохое и смирившегося с этим.
- Валери? Что?
Она снова отказывается, только теперь не так охотно, будто устала. И я все-таки добился ответа.
- Я видела.
Что она видела? В голове мелькает миллион мыслей, одна хуже другой. Она видела, как мои люди притащили через черный ход того энерга. Черт! Вот почему она так вела себя. Надо как-то объяснить, успокоить. Но я не успел. Следующая фраза заставила мое сердце споткнуться.
- Это не все. Я была на суде.
На суде? Но как? Откуда она узнала? Шел! Вот кто был тогда в машине! Теперь понятно, откуда у меня было ощущение неправильности происходящего. Она все видела. Дьявол! Почему я не сказал ей? А как бы я мог? Так, чтобы она не убежала, чтобы не смотрела с ненавистью и отвращением? Я попытался объяснить сейчас, но она снова разбила мою защиту, поняла истинную причину наказания. Слишком умна, чтобы не понять. Поэтому и влюбился. Да, теперь я могу признаться себе в этом. Нужно выпить, иначе я потеряю контроль над собой.
Мои последние попытки объясниться развенчались прахом. Наверно, поэтому, я от отчаяния произнес эту фразу. Я ведь был рад, что она в тяжелых случаях приходит ко мне, а не к Ричарду. Но из моих уст это прозвучало, как обвинение. Которым, собственно, и было. И это причинило ей боль, я видел по ее взгляду, по лицу. А потом она просто выбежала. Убежала от меня. Случилось то, чего я боялся больше всего. Теперь она меня боится. Стакан виски, сжатый в руке, пролетел через комнату и разлетелся на осколки от удара о стену.
Глава 23
Время тянется, как карамель, только вот привкус горьковатый. Я ведь хотела узнать, почему его так боятся. Я узнала! Полегчало? Нет, совсем нет. Даже наоборот, теперь я чувствую, что во мне разбилось что-то светлое. А осколки смешаны с грязью. На что я надеялась и почему? Почему для меня было важно, чтобы он был не таким, как все говорят? Почему я хотела, чтобы он был лучше? Ведь мне должно быть все равно. Хотя, нет, я должна ненавидеть его за то, что он так изменил нашу с Ричардом жизнь, насильно привязав к себе. Но ненависти не было. С самого начала это были опасения, любопытство, все, что угодно, но не ненависть. И он прав, я постоянно приходила к нему за помощью, на подсознательном уровне доверяя. Может потому, что внутри себя чувствовала, что он сильнее, он защитит? Он защищал. Это было странно, необъяснимо, но истинно. Когда речь касалась меня, он бросал дела. Почему? Я не могу понять этого, не могу сопоставить того Кассия, которого я знаю, с тем, которого увидела на суде. Как две таких разных сущности могли уживаться в одном человеке? Или одна из них – только игра? Я даже догадываюсь какая. Но зачем, для чего? Ведь я обычный человек, у меня ничего нет, что могло его заинтересовать. А Ричард… я ведь иногда обманывала его из-за Кассия. Сейчас наши отношения стали намного холоднее, чем тогда, когда Кассия не было в нашей жизни. Тогда мы были влюбленной парой, а сейчас почти чужие. Вроде и вместе, но только номинально. Мы отдалились друг от друга в этой круговерти недопониманий и вынужденного пребывания в качестве собственности Кассия. Можно ли вернуть наши отношения или они изживают себя? И что мне делать с Кассием, как себя вести? Ведь сегодня вечером мне придется снова идти в клуб и работать в одной комнате с ним.
Боже, моя голова, наверное, разорвется от количества вопросов и противоречивости эмоций. Мне нужно отвлечься, может, тогда ответ придет сам? В любом случае, находиться в квартире я больше не могу.
На улице пасмурная погода укутывает прохладным ветром улицы, заставляя прохожих плотнее запахивать плащи и греть руки о бумажные стаканчики с кофе. И все бегут по делам, как было вчера, и как будет завтра. Думают о несданных отчетах, горящих сроках, плохих поставщиках или козлах-руководителях, не отпускающих в отпуск. Переживают о долгах за жилье и низкой зарплате, о постоянной нехватке времени на себя, о том, что вот завтра они скажут, сделают, начнут или бросят. Но наступает завтра и ничего из этого не исполняется, все остается по-старому. Год за годом жизнь бежит по кругу, лишь незначительно меняя декорации. И не случается ничего удивительного, необъяснимого. Люди разучились видеть чудо.
Я чувствовала себя среди этих людей чужой. И не потому, что город был мне не родным, а потому, что моя жизнь была кардинально другой. Она была наполнена этим необъяснимым и удивительным до краев. И, возможно, не всегда хорошим, но мне грех жаловаться.
