Ей следовало повернуть налево, к городу, но Николь сообразила это слишком поздно, она уже мчалась к реке прямо в открытое поле. А потом вдруг, как из под земли, перед ней выросла темная тень, и она, не в силах остановиться, врезалась прямо в нее… и оказалась в объятиях мужчины.
– Боже мой, что все это значит? – произнес кто-то в темноте.
– Помогите мне, – задыхаясь, прошептала Николь, – вы должны мне помочь!
В темноте мелькнула ослепительная белозубая улыбка:
– Такой замечательный день вы решили закончить здоровой пробежкой?
– Не шутите, – ответила она, и тут, всмотревшись внимательней, увидела, что стоит лицом к лицу с лордом Джоселином Аттвудом.
Звук бушующей реки проникал в пещеру и, отражаясь от ее стен, напоминал всхлипы женщины. Николь тоже всхлипывала, поднимаясь по каменным ступеням, вырубленным прямо в скале, и звук ее голоса сливался с шумом бешено мчащейся реки. Она никогда не испытывала такого облегчения от того, что в самый тяжелый для нее момент судьба столкнула ее с человеком, который был в состоянии ей помочь. Но несмотря на это, ситуация казалась ей странной и необычной, и она все больше склонялась к мысли, что вынуждена жить в тяжелом и жестоком веке. «Но разве может быть время более жестокое, чем девяностые годы двадцатого столетия?» – мелькнуло вдруг у нее в голове. Она тут же вспомнила об огромных перенаселенных городах с каменными коробками вместо домов, о миллионах безработных, и о тех прекрасных старинных английских семьях аристократов, которые вырождаются в жестоком мире бизнеса.
– Но разве кому-нибудь теперь есть до этого дело? – вдруг помимо воли, произнесла она вслух.
Джоселин внимательно посмотрел на нее в тусклом свете канделябров, развешанных на каменных стенах, и сказал:
– Не говорите ничего. Объясните мне, что с вами случилось, когда мы окажемся на месте.
– Извините, я просто не могу сообразить, где я нахожусь и что делаю, – поспешно ответила Николь, все еще думая о своем времени и о том, что этот человек никогда не сможет понять, в какой переплет она попала.
– А кто теперь это понимает? – неожиданно сказал он, и на мгновение мрак подземелья осветился его приятной улыбкой.
Они поднимались по очень странной лестнице, высеченной прямо в центре скалы, на которой стоял замок, и начинавшейся у самого берега реки. Николь никогда не приходилось видеть более спокойного и тихого места, и при других обстоятельствах она наверняка бы заинтересовалась этой удивительной пещерой. Но сейчас единственное, чего она хотела, – как можно больше увеличить расстояние между собой и сэром Дензилом. И все же любопытство взяло верх.
– Что это за место? – спросила она своего спутника, который помогал ей подниматься, твердо поддерживая под руку.
– Эту лестницу когда-то использовали, чтобы поднимать в замок огромные бочки с пивом. Ее называют «лаз Мортимера».
– Как?
– Вы когда-нибудь слышали о Роджере Мортимере, Мартовском Графе?
– Что-то знакомое.
– Он был любовником королевы Изабеллы, эта бедная женщина была женой Эдварда II, несчастного короля, убитого в замке Беркли.
Несмотря на весь свой страх, Николь вновь почувствовала интерес к истории:
– Его еще ужасно пытали при помощи раскаленной докрасна кочерги?
– Да, правильно, – Джоселин слегка кивнул.
– Так это в честь него, ну, этого Мартовского Графа, назвали эту пещеру?
– По этим самым ступенькам поднялась стража, чтобы арестовать его. Молодому королю Эдварду III казалось, что любовник его матери стал слишком силен и влиятелен, поэтому как-то ночью он приказал схватить его. Говорят, что он был схвачен прямо в постели у королевы, но другие, более стыдливые, утверждают, что его арестовали, когда он молился. Так или иначе, с Мортимером было покончено, и король стал единственным и полноправным хозяином дворца.
Николь оглянулась:
– Сейчас ведь кто-нибудь тоже может подняться сюда? А вдруг меня преследуют?
– Не бойтесь. Наверху есть дверь, которая запирается, к тому же около нее дежурит охрана.
– А я думала, что дворец пуст.
– Так оно и есть. Но не забывайте, что там, наверху, находится королевский флаг, поэтому во дворце разместились солдаты, чтобы охранять его и следить за порядком.
– И вы – один из них?
– Арабелла, – произнес Джоселин, помогая ей преодолеть несколько последних ступенек, – вы задаете слишком много вопросов. Когда я вас устрою как полагается, тогда поговорим.
Она все же не выдержала и сказала:
– Спасибо за то, что помогаете мне. Мне кажется, что любой другой мужчина из вашего времени надавал бы мне пощечин и отправил обратно к сэру Дензилу.
Тут она сообразила, что сказала глупость, потому что Джоселин посмотрел на нее совершенно обескураженно. Вскоре они оказались перед деревянной дверью, он постучал и тихо произнес свое имя, после чего послышалось бряцанье засова, и в замке повернулся огромный ключ. Николь вошла и оказалась в помещении, похожем на башню; несколько крутых ступеней вели вниз на площадку верхнего двора замка. Она огляделась и увидела, что, хоть двор был со всех сторон окружен полуразвалившимися каменными строениями, свечи горели только справа от нее, и именно туда направился Джоселин.
– Что это за место, куда мы идем?
– Раньше это были королевские апартаменты, и хотя теперь они изрядно разрушены, мы, в конце концов, можем там вполне уютно устроиться, и нам никто не помешает, пока вы будете мне рассказывать свою историю.
– А где солдаты?
– Они все на среднем дворе замка, прячутся от непогоды кто где может.
Они вошли в огромную каменную комнату, которая раньше наверняка была роскошным дворцовым залом. Там горел камин, а перед ним стояло что-то вроде походной койки. Кроме того, в комнате был стол, а на нем – кувшин с вином, чашка и тарелка с холодным мясом. К противоположной стене, смотрясь совершенно нелепо и неестественно среди этих холодных камней, был прислонен… роскошный королевский флаг. Николь уставилась на него в изумлении.
– Почему он здесь? Ведь только сегодня вечером его водрузили у дворца.
Лицо Джоселина тут же преобразилось: бесшабашный повеса исчез, на нее смотрел другой, серьезный человек.
– Его чуть не сдуло ветром, и если бы это произошло, не дай Бог, это был бы очень дурной знак. А для меня это было бы просто смертельно, если бы он упал.
– А вы что, несете за него ответственность?
– Да нет, во всяком случае, в мои обязанности это не входит. Просто я шел на празднование, и что-то заставило меня выйти посмотреть на флаг. Во время войны он ведь действительно много значит. Тем более теперь, когда почти все вековые традиции оказались под угрозой.
