— Ну Ксень, — заюлила я. — Я же знаю, какие все твои творения самообучаемые! Всего-то нужно будет – лекции записывать! Уверена, через пару месяцев Черри станет умнее меня.
— Вот именно!
— Да знаю я программу первого курса, за весь год! Я в десять лет человеку на перелом знаешь какую стазисную шину сплела!
— Ты мне не рассказывала, — удивилась подруга.
— Да я сама смутно помню, — я потерла лоб. — Это еще дома было… наверное. Но это было, точно!
Ксеня села на табурет:
— Черри… то есть Лу. Я в курсе, как ты талантлива. И твой потенциал… это то, что меня немного успокаивает. Но я тревожусь. Почему Ивадим не разрешил тебе навестить родителей? Ты ведь уже совершеннолетняя! Он говорил, что когда тебе исполнится восемнадцать…
— Не знаю, — сказала я, отворачиваясь к окну. — Может, у них там опять… проблемы.
Да, мой день рождения мы отметили в поместье. Был торт… и были слезы, очень тихие, в уютной комнате на третьем этаже особняка, выделенной фон Райндорфами для меня в первый же мой визит. Я даже призраку на тоску по дому пожаловалась, когда подливала ему коловрат – вывалила все переживания в горло колбы и быстро закрыла крышку. Он не ответил, разумеется, тип «эль» не настолько человечен, чтобы утешать живых. И уж речь совсем не шла о том, чтобы выпускать его наружу.
… Это было… странно. Голем был бледен и очень похож на меня. Я как будто бы смотрелась в зеркало. На нем была моя одежда. В решающую минуту нам предстояло быстро переодеться. И парики! Не забыть бы.
— Жутковато, — пробормотала Марьяша.
— Так, девочки, самое главное – помнить, что это не человек. Это кукла с внешностью Лучезары, клон, магически ускоренный клон. Ни души, ни воспоминаний, — деловито проговорила Ксеня. — Внутри набор кристаллов, для разных функций. Лу, отдай ей какой-нибудь приказ.
Я прокашлялась и велела:
— Раздевайся! Одевайся! Что?! Я тренируюсь! Когда Олевский приедет, мне придется действовать оперативно.
— Оно будет жить с нами? — Марьяша жалобно подняла брови.
— Да, — твердо сказала я. — Но при правильной подаче коловрата голем будет переходить в режим экономии энергии… спать она будет. Кормить не надо, развлекать тоже.
— У Лу права хозяйки, — сказала Ксеня, начертив в воздухе несколько векторов. Они мигнули синим и потухли. — У нас с тобой, Марьяш, права администраторов. Можем менять настройки и управлять, если не отдан приказ владельца, отменяющий наш или вступающий с ним в противоречие. Кстати, я создала настройки телохранителя. Так что совместим полезное с… еще более полезным. Отцу ни слова!
— Оно говорит? — продолжала расспрашивать Марьяша.
— Конечно. Пока запас слов небольшой. Со временем самонастроится.
Марья обошла вокруг голема и восхищенно протянула:
— Девчонки, как же крипово! Лу, ты уверена, что не провалишь… задание? Притворяться големом… н-да-а-а…
— Господи, какая глупость все-таки эта наша затея! — простонала Ксеня, закрывая руками лицо. — Во что я только влезла?! Лучезара, тебе страшно?! А мне – да!
— Ну хватит меня с настроя сбивать! Я ведь не ради себя! — взвыла я. — Я вам рассказывала: Милли нашел информацию – двойное убийство связано с Олевскими! Та убитая с призраком дама… некая госпожа М…. работала на Макара Олевского! В другой газете, пожелтее, намекали, что у них был роман! Его вину не доказали. Дело так и не осталось нераскрытым. Вот только нигде имени той женщины нет, засекречено. Лишь буква «эм». Девчонки, да вы радоваться за меня должны! Даже если я не вычислю тех, кто послал кадавра, хоть подучусь на будущее – это же прекрасная внеучебная практика!
— Оправдания! Отмазки, чтобы добиться своего! Все, молчи, Огнецвет, — скривилась Ксеня. — Мы за тебя и с тобой заодно. Знать такая у нас судьба.
… Все прошло как по маслу. Сначала мы спустились в гостиную вдвоем, чтобы Олевский увидел нас вместе. Затем я нахлобучила на голову Черри длинный парик, а свои волосы отмотала в стазис. Олевский бегло осмотрел кадавра, то есть меня, отдал несколько приказов, проинспектировал в поле воронку от выпущенного мной коловратного сгустка… и поставил первую роспись под договором, предложив испытать творение Ксени в полевых условиях.
Потом я появилась перед Антоном Макарычем уже в своем образе, с нормальной прической. Прочитала договор, изучив каждый его пункт, указала предпочтительное время работы. Успокоилась – даже слегка разочаровалась. Обычное МР агентство, мелкие расследования по горячим следам: поиск сбежавших питомцев, ограбления, воровство, мошенничество. Никто не станет доверять такой заурядной конторе что-то серьезное. Упокоение ламии, о котором писали в газетах – скорее исключение… или просто пи-ар ход.
Олевский казался уставшим, даже заторможенным. Я только этому порадовалась. На балу он так внимательно изучал мое лицо, наклонившись вперед (наверняка проверял, точно ли голем – мой), что мы чуть носами не соприкоснулись. Надеюсь, его подозрительность не бесконечна.
Последовало обратное переодевание, и поместье фон Райндорфов я покидала под видом Черри, сидя в роскошной машине Олевского, который, зевнув, откинув кресло и бросив мне «Нужно кое-что исследовать, заодно проверю, как ты функционируешь», переключил управление на кадавра и задремал. С крыльца мне махали Ксеня, Марьяша и (несколько механически) Черри в длинном парике.
В дороге мне было скучно. Под подвеской-снеговиком чесалось. Мой талисман новую мою шалость явно не одобрял.
Олевский спал на сидении авто, иногда вздрагивая и хмурясь во сне. Под глазами у него залегли темные круги. А завтра нам обоим, между прочим, в Академию: мне учиться, а ему преподавать. Интересно, как меня будут сейчас проверять? Я точно справлюсь?
Часть 2. Дело о Кукольном Доме.
Глава 16
Глава 16
Ленни Вележ всю дорогу болтал. Или болтала, это как посмотреть. Антону привычнее было думать, что болтал. Если кто-то выглядит, как мужчина, и пахнет, как мужчина, трубочным табаком, легче считать его мужчиной.
Ленни вскользь упомянул о том, как стал двоедушником. По его словам, он «приютил» давнюю подругу:
— У Мадлены были некие… обязательства, — сказал он. — В момент смерти она устремилась ко мне, бедная душа. Неудивительно. Я с детства имел особую чувствительность к эманациям Той стороны. В Академии меня прочили в медиумы, а я несколько сузил поле деятельности и стал криминалистом.
— Что вы говорите? — Райяр слушал Вележа, раскрыв рот.
— О да! Я предоставил Мадлене свою оболочку и даже оформил нашу сделку по закону.
— Сделку? — удивленно уточнил Антон.
— Точнее не скажешь. Я помогаю Мадлене в ее… последнем деле, а она расширяет мое восприятие. Я официальный двоедушник, что могу подтвердить документально. Временный двоедушник, разумеется, я ведь не идиот. Фантомы и рады бы быть паиньками, но их присутствие разрушает ауру, а затем физику носителя – это известно всем, — Вележ хмыкнул. — Всему свое место: нам в мире живых, им – в загробной жизни. Иначе человеческое существование превратилось бы в хаос.
Антон был рад, что Вележ подходит к своему положению прагматично, а не является последователем одной из сект вроде «Креатур Деи», растущих в последнее время как грибы и ратующих за предоставление фантомам прав живых. Как ни странно, Олевского успокаивала болтовня двоедушника в дороге. Вележ относился к смерти спокойно, взвешенно, только иногда слегка бравировал цинизмом, как, впрочем, все форензики, с которыми Антон был ранее знаком.
… Снаружи дом выглядел… пугающе.
— Жуть какая, — поежившись, произнес Райар, первым вылезший из машины.
— Стазис, — коротко бросил Вележ.
Тони кивнул. В ночь, когда нашли Светлану, над озером сгустился туман, и теперь, в безоблачной ясной ночи, его дымка указывала на границы темпоральной фиксации.
