Даже бросься они на нас разом, все впятером — а хоть и вшестером, вместе со старой калекой — они бы и с одним Илианом не справились. Не то что с нами обоими.
И понимая это, обреченно молчала старая русалка, слепо глядя куда-то вдаль, бездумно перебирая в миске гладкие разноцветные жемчужины.
Она, в отличие от мужа, знала, как поступают с чудовищами, напавшими на человека. И не верила, что кому-то дадут уйти — хоть ты вставай на колени, хоть ты валяйся в ногах… Хоть ты сапоги церберские лижи.
Я не знала, что делать.
На месте этой несчастной дуры-Луни, я бы тоже защищалась, но я человек, а она нелюдь, и они подняли руку на орден Цербера, и… и… и я не знаю!
Ведающий Тропы, подскажи, что мне делать?
— Вернуть пострадавшему разум сможете?
Голос Камня звучал ровно, словно и не ползал перед ним седой старик, пытаясь спасти своих детей, словно… словно ему не было стыдно за то, что мы с ним должны были сделать.
— Да как бы? Что выпито — то выпито, — все так же вороша скрюченными пальцами жемчуг, с нездешним, смертным равнодушием отозвалась мать семейства.
— Ясно, — кивнул Солнышко, будто и не ждал другого ответа. — Ну что ж. Чудовища, живущие рядом с людьми, нарушили людской закон, причинив человеку непоправимый вред, а после, скрывая свое преступление, напали на церберов Ордена. Приговор очевиден: месту сему пусту быть.
У меня сердце упало.
Я не смогу. Не смогу, и всё тут!
Я встала с лавки, на которой послушно сидела, приходя в себя под действием эликсиров, открыла рот, сама еще не зная, что скажу, но Камень, не то что меня не слушая — не дав мне даже заговорить, жестко продолжил:
— Хутор этот будет предан огню со всеми обитателями. Завтра.
Я замерла, как стояла.
И, не глядя больше ни на кого, Илиан подпихнул меня в спину, заставив обогнуть так и стоящего на коленях старика — и вывел из хижины, на свет, на свежий воздух.
А щиты, что занятно, все это время держали оба — и он, и я.
Кони ждали нас там, где мы их оставили — поодаль от хутора, возле омута, в котором (как выяснилось) любили плескаться морские девы.
Ехали молча.
Коряжка всё порывался куснуть меня за колено: пока мы с Камнем толклись в хижине, одежда успела схватиться рыбным духом, и теперь вкусно (на его, Коряжкин, вкус) пахла, вводя бедную лошадку в искушение.
Окорачивала я его привычно, плавая в своих мыслях — те трепыхались вяло, вязко дергая жабрами.
— Они никого не убили.
Я согласна кивнула: голос Илиана думать мешал не больше, чем привычная вредность Коряжки.
— Я на них метки поставил.
— Угу, — поддакнула я.
И невпопад брякнула:
— Я бы на её месте Торна била насмерть... Но тогда питаться бы уже не стала: кормление след оставляет характерный, по нему орден меня быстро вычислил бы. А утопить — утопить-то много кто может.
И меньше всего ожидала услышать растерянное:
— Ты эту Луню видела вообще? Сравнила, себя, цербера тренированного — и эту тщедушную.
Верно.
— Спасибо, — выдохнула я.
Пусть и снова невпопад, но он, верно, понял за что.
Уточнять, по крайней мере, не стал.
В Нордвиг заезжать не стали, спрямили путь к Бирну вдоль городских стен. Я всё гадала: а правильно ли мы поступили? Ведь отпустив чудовищ безнаказанными, мы, возможно, сами толкнули их к иным преступлениям, заронив мысль, что они и впредь будут сходить им с рук?
Впрочем, поиск держать не забывала: он в последнее время получался у меня все лучше и лучше, входя в привычку и не требуя особых усилий. Вот и нынче — стоило мне сесть в седло, как он развернулся будто бы сам собой, и ни выкрутасы рыжего, ни раздумья ему не мешали.
И пока я маялась, так и не сумев твердо убедить себя, что мы решили истинно правильно, но и понимая, о себе, что иначе перерешить не сумела бы, Солнышко распотрошил снедь, собранную для нас (хотя если уж начистоту — то для него) матушкой Элен.
Протянул мне пирожок — и я благодарно вгрызлась в сдобу, чуя, как пышное тесто и творожная с изюмом начинка утешают мои тревоги.
Да и то верно: менять я бы всё равно ничего не стала, даже если бы и предложил кто — так и чего себя поедом есть? Даст Ведающий Тропы — обойдется всё.
А если и не обойдется… Тогда за свою вину и отвечу.
— Танис, скажи: там, возле омута — в чём была наша ошибка? — спросил вдруг Илиан, когда стены Бирна уже открылись взору.
— Я не сумела определить, что чудовищ больше одного?.. — попыталась угада
— Нет.
— Ты не заметил ее приближения и пропустил удар?
— Нет.
— ...Тогда я не знаю, в чём мы ошиблись.
— Ни в чём. Мы всё делали правильно. Пожалуйста, не забывай об этом. Даже если ты всё делаешь по правилам - это не дает тебе гарантий безопасности. Противник всегда способен преподнести сюрприз.
— Жалко их, — призналась я, неожиданно даже и для самой себя. — Их приучили жить, как люди. А они не люди.
Напарник не поднял меня на смех. Наоборот, его внимательный взгляд будто попытался высверлить во мне дыру и посмотреть, что у меня в голове.
— Думаешь, не справятся? — усмехнулся он криво, углом рта.
— Может, и справятся, — честно призналась я, что думаю. — Если поймут и признают, что они — не люди.
Глава 13
Замок Бирн встретил нас так же, как и в первый раз — разве что стражники на воротах за это время сменились, да в главном зале добавилось зажженных магических светильников: пока мы разбирались, что там произошло с почтенным (малопочтенным) Торном Зербусом, успел подкрасться вечер.
Илиан, подозвав вышколенного слугу приказал, чтобы ужин нам подали в комнаты, и я вздохнула было с облегчением: видеться с его прекрасным семейством у меня не было никакого желания. Но оказалось, рано я обрадовалась: на вершине лестницы нас ждали.
Хелайос был настолько похож на Илиана, что я и в темноте не усомнилась бы, что они братья.
И отличался от него настолько, что я не перепутала бы их и в темноте.
Хоть и не смогла бы сказать, в чем же эти различия: оба брата были золотоволосы, стройны, широки в плечах — Илиан разве что самую малость выше. Но не настолько, чтобы это стало разительным отличием. Обоих отличала выправка и славная мужская стать: Хелайос, хоть и не жил с меча, владением оружием явно не пренебрегал.
И только когда взгляд младшего скользнул по мне, я поняла, что больше всего разнит братьев: выражения лиц.
И Солнышково мне нравилось больше. Он, по крайней мере, никогда не смотрел на меня так, словно не отличал от стены. Будто я ровное место.
Когда же взгляд Хелайоса вернулся к Илиану, в нем замерла морозная стужа.
— Нам надо поговорить.
Солнышко кивнул. Лицо у него сделалось такое… вроде бы и равнодушное, но если бы он так глядел на меня, я бы подобралась и насторожилась.
Сыновья графа Бирнского ушли, а я осталась стоять на лестнице.
Задумчиво постучала по перилам пальцами.
Судя по виду напарника, сторожить, не придется ли его от брата спасать, не нужно..
Ну, а раз так, то что мне мешает со спокойной совестью просто пойти и подслушать?
Так что от лестницы я свернула не налево, к комнатам, где нас с Солнышком разместили, а направо — в коридор, в котором располагался, я помню, графский кабинет.
Миновала его, прогулочным шагом прошлась дальше, глазея на портреты графской семьи на стенах. Если меня застукают, буду врать, что любовалась!
Хотя сильно врать и не придется: у Камня красивая семья. Милорд граф, миледи графиня, возмутительно молоденький Илиан, его брат, супруга брата, пара незнакомых мне девиц — замужние ныне сестры? Скорее всего.
Искать Солнышко магией — это ума не иметь, почует в момент. Но можно направить воздействие не на напарника, а на себя, например, усилить свой слух. И если братья не поставили магическую защиту…
