по-настоящему… Единственного, кто заставлял мое тело петь и раскрываться, словно бутон… И все из-за дурацкого пузырька! Я ведь его даже не выпила! Просто старый детский трюк… Еще бы минута – и я бы во всем призналась, я бы сказала ему… Крис…
– Кто обидел мою девочку? – донесся до меня слабый голос.
Я отпрянула, не веря своим ушам. Крис удивленно смотрел на меня, явно не понимая, что вызвало такую истерику. Живой Крис!
– Я… Я… – пролепетала, с трудом ворочая языком. – Я думала, ты умер… как вообще это возможно?! Почему твои “коллеги” так спокойно могут это допустить?!
– Мы – Времена Года, моя милая. Мы фаталисты.
Фаталисты?! Они фаталисты? Мир рушится и пожалуйста?
– То есть я ради выживания миров должна была рожать, а ты готов умирать и так все бросить?!
– Я не готов тебя заставлять, Злата. Насилие над избранницей недопустимо. Даже Лейдин когда забирал свою избранную из ее мира, несмотря на то, что отдавали ее в жертву и полную собственность, понимал, что будет решать все полюбовно.
Он говорил медленно, с паузами и чем дальше, тем больше я понимала, что ждать больше нельзя.
Потянулась к нему и жадно прижалась к теплым губам, пытаясь поделиться своей жизненной силой, влить в Криса свою энергию. В душе все перевернулось. И от солоноватого привкуса моих собственных слез, и от едва уловимого аромата лимонной мяты, и от той трогательной нежности, с которой Крис ответил на мой поцелуй.
– Это твой прощальный подарок? – прошептал Весенний, когда я ненадолго отстранилась, чтобы отдышаться.
– Нет.
Я поднялась с кровати и взялась за пуговицы на своей блузке, расстегивая одну за другой и не отводя взгляда от ясных зеленых глаз, в которых плескалось неподдельное изумление.
– Что ты делаешь?
Риторический вопрос. Только слепой не догадался бы, что я раздеваюсь. И, учитывая, что Крис в этот самый момент лежал на кровати, а в спальне кроме нас никого не было… Намерения у меня были вполне прозрачными, и считать их было под силу любому, кто хоть раз слышал про пестики и тычинки. А уж Крис со своими глубокими познаниями в ботанике определенно должен был понять, к чему все идет.
Должен был – но то ли делал вид, что не понимает, то ли и правда не понимал.
– Злата? – выдохнул он, когда блузка бесформенной тряпочкой упала к подножью кровати. – Зачем?
– Видишь ли, – начала я, развязав пояс на брюках и отправив их вслед за блузкой. – Детей не находят в капусте, Крис. Чтобы зачать малыша, будущие мама и папа должны лечь в кровать и заняться сексом. Это когда орган папы…
– Ты что, издеваешься?! – Крис резко сел. – Ты же сама отказалась! И выпила то зелье…
– С этим вышла неувязка, – я расстегнула лифчик, и он безвольно повис на груди. – Я его вылила.
– Ты… Ты обманула меня?! – Крис был настолько ошарашен, что я с трудом удержалась от смеха.
Видя то, как новоявленного смертничка взбодрил мой стриптиз, от сердца отлегло.
– А ты думал, только тебе можно врать про поцелуи, которые открывают врата в другие миры? – повела плечами, избавляясь от лифчика.
Крис недоверчиво уставился на мою обнаженную грудь и сглотнул. Мне же оставалось только снять трусы, что я и сделала, не дожидаясь специального приглашения.
Теперь я стояла перед своим будущим первым мужчиной абсолютно голая. Как говорится, получите, распишитесь. Почему-то мне казалось, что уже на этапе блузки Крис кинется на меня, сгорая от страсти, и его не придется упрашивать. Ведь с самой нашей встречи он только и делал, что склонял меня к интиму! Так что же случилось? Почему он медлит? Или что – я должна сделать все сама? Залезть верхом, отпрыгать от и до… Нет, во имя спасения весны, я б, конечно, могла, но не на такой прием я рассчитывала. Хоть бы комплимент сделал или штаны расстегнул, что ли…
– И? – спросила, уперев руки в боки, пока Крис молча ощупывал меня взглядом.
– И? – моргнул он.
– Слушай, если у тебя с этим какие-то проблемы, я не осуждаю. Могу дать тебе время… Таблетку там принять или еще что…
– С ума сошла?! – моментально очнулся Кристиан, и глаза его потемнели от обиды. Ну да, знаменитое мужское эго… Куда ж без него. – Я просто хочу быть уверен, что ты не передумаешь… Что ты действительно готова… Ты ведь понимаешь, что забеременеешь, да? Назад дороги не будет!
– Единственное, что я сейчас понимаю, – процедила, сердито прищурившись, – так это то, что кое-кто, похоже, струсил, и я сейчас замерзну на…
Но договорить мне было не суждено. Как, кстати, и замерзнуть: Крис вскочил с кровати и сгреб меня в охапку, заткнув рот поцелуем.
От нежности не осталось и следа. Похоть, первосортная концентрированная похоть, приправленная перчинкой злости. Крис прижал меня к себе, и даже через ткань его брюк я моментально ощутила, что в таблетках мой суженый не нуждается.
Он сдирал с себя одежду так рьяно, что пуговицы летели во все стороны. Кажется, даже ткань трещала. Настал мой черед испугаться: если Крис не пощадил свои пестрые наряды, с которыми он носился, как курица с яйцом, то каковы шансы, что он пощадит меня? Все-таки первый раз…
Моя решимость таяла, как последние сугробы под жарким весенним солнцем. Страх боли поднимался откуда-то из живота, сковывая все тело и зажимая мышцы. Хотелось зажмуриться – и открыть глаза, когда все уже будет кончено. В отличие от Криса именно сейчас я почему-то никакого возбуждения не испытывала, хотя раньше от его прикосновений между ног разливалась сладкая истома. Видимо, раньше я просто не представляла, на что иду… А теперь вся эта затея перестала казаться веселым приключением. Скорее – неприятной медицинской процедурой по моему оплодотворению. И чувства у меня были примерно те же, что и в кабинете у гинеколога при виде врача с холодным металлическим зеркалом.
Когда Крис осознал, что я не особо-то отвечаю на его ласки, а стою, как вкопанная, с лицом жертвенного агнца, он отстранился, расстегивая молнию на брюках.
– Что-то не так? – спросил обеспокоенно.
Я сознательно не смотрела вниз, – не хотела усугублять ситуацию. Природа щедро одарила Весеннего, и сейчас созерцание этого символа плодородия окончательно вогнало бы меня в панику.
– Ничего, все нормально, – легла на кровать и с готовностью раздвинула ноги. – Давай только быстрее… Я потерплю.
Это ведь как пластырь. Чем медленнее отдираешь – тем больнее. Тут главное поглубже вдохнуть – и помнить, что все это ради великой цели. Я прикрыла глаза в ожидании
