капля за каплей, или уничтожает. Разобраться под силу только чародею. Алю надо остановить. Но не убийством. Её смерть, возможно, захлестнет и нас. Литвинов прав: мы крепко связаны.
Я приподнялась на локте. Разум не был готов переваривать услышанное. Но тоненькой иглой напоминал о чем-то ином. Важном.
- Как ты влезла в Алину голову?
- Я вижу обрывки. Иногда. То воспоминание самое яркое.
- Но почему ты выдала её тайну? Татьяна сказала, ты не способна предавать своих. Или Аля больше не...
Мира тяжело вздохнула.
- Увы. Своя.
- Но тогда...
- Я не могла открыть секрет обычным способом. Пришлось импровизировать. Татьянины уловки с карманными вселенными подсказали, как обмануть законы магии. Воспользоваться мгновением. Магическим мгновением. Единственным мигом...
Я задохнулась от возмущения. Вот, казнь египетская!
Но какова проныра!
- Так мы до сих пор в лабиринте?!
Мира рассмеялась.
- Нет. Ты вышла. Но последние два дня - обманка.
- Аэропорт и похищение Верочки...
- Твоя фантазия. Ты хочешь защищать невинных с моей помощью, пускай сама этого не осознаешь. Выбрав местом действия аэропорт, ты пыталась перечеркнуть зло, что там случилось. Сотворить добро, уничтожив следы Литвинова.
Я закрыла лицо руками. Как? Как ради всего святого?!
Так легко попасться на уловку дара! Как же мне вообще теперь верить в реальность происходящего?! Вдруг я никогда не выберусь из лабиринта, но буду считать себя полноправной участницей настоящей вселенной?
- Ты вышла из лабиринта, - повторила Мира и зашептала в ухо. - Поговори с чародеем. Расскажи ему всё. Не стоит терять время впустую.
Я всплеснула руками.
- Это не от меня зависит. Понятия не имею, когда мы встретимся.
Смех прокатился по комнате весенней капелью.
- Ты уже с ним встретилась. Ты стоишь перед чародеем, Яна.
Солнце заглянуло прямиком в глаза. Я ослепла на бесконечно длинное мгновение. Вскрикнула, но не услышала себя. Бестелесный разум кричать не способен.
Он возвращался. Ко мне. В реальный мир.
Взгляд выхватил пальцы с идеально ровными ногтями на моем запястье.
Голос Алексея Даниловича разорвал все вселенные сразу.
- Поздравлю, Яна. Вы прошли инициацию. Теперь вы маг...
Я «показала» чародею всё. Разрешила вторгнуться и в воспоминания о лабиринте, и в видение, организованное Мирой. Гнев отступил, отошел на второй план. Нет, я не забыла инициацию, проведенную без разрешения. Непременно однажды отплачу. По полной программе. Но не сейчас. Не теперь, когда Аля разрушает меня изнутри. Я даже злиться опасалась. Вдруг ускорю переход на «темную сторону».
- Вы в порядке? - спросила я Алексея Даниловича с легкой опаской.
Он пять минут молча ходил туда-сюда по собственному кабинету. Останавливался, бессознательным движением поглаживал затылок и вновь принимался мерить медленными шагами комнату, вновь поменявшую антураж. Стены стали пепельно-серыми, печальными, без единой картины или некогда висевших на них светильников. Зато белый потолок покрылся бежевыми узорами с задорными завитушками.
- Что? - переспросил чародей рассеянно.
Жозефина-Симона, устроившаяся на мягком черном диване, закатила глаза. Она не хотела сюда перемещаться. Тем более, магическим путем. Но её мнения не спросили, и теперь нахалка демонстрировала характер: выпускала когти, калеча обивку мебели.
- Ах, да! - спохватился Устинов. - В порядке. Почти.
Я его понимала. Мне нелегко далась правда о Насте. А каково узнать, что последняя из рода Дементьевых - последняя и неучтенная - росла под боком, и умерла в нелепой аварии, не реализовав потенциал. Он проворонил девочку. Не защитил, не спас. Счет увеличился не в его пользу. Чародей нес ответственность за покалеченные судьбы не двух представительниц магического рода, как всегда считал, а за трех.
- С происхождением ваших способностей теперь всё ясно, - проговорил Алексей Данилович, вырывая себя из тяжких дум. - Неожиданно. Но логично. Дар всегда проявлял чудеса изобретательности во имя собственной сохранности. Ваша общая связь с Алей настораживает. Но нет смысла паниковать. Будем разбираться. Может, эта крепкая «нить» работает в обе стороны.
Меня передернуло. Увольте! Не дам я использовать себя во имя возвращения гадюки в ряды добрых магов. Она достигла точки невозврата. Перешла все грани. Тянуло объявить чародею, что он видит в Але не смертельного врага, а девочку, которую однажды потерял. Но я усмирила бесенка внутри и спросила:
- Не безопасней ли разорвать связь? Чтобы Алевтина не могла влиять на Миру, а через нее на меня?
В изумрудных глазах сверкнуло изумление.
- Дар назвал вам своё имя?
- Нет. Татьяна сказала.
О, да! С таким выражением лица проваливаются в пропасть, разверзшуюся под ногами посреди центральной площади города.
Чародей не видел последнюю ученицу в моих воспоминаниях. НЕ УВИДЕЛ!
Так решила она. Иного объяснения нет.
- Девушка - та, что прогнала черного пса и завела меня в карманную вселенную - Татьяна Дементьева. Она встретилась со мной снова. Пришла, едва зеркало показало аварию...
Я говорила медленно, спокойно, не желая ранить острыми, как скальпель, осколками. Но они резали, нанося невидимые, но глубокие раны.
…Она рассказала о Насте, о том, как Мира годами пыталась до нее достучаться, но не могла. О самой Мире. Немного. Вкратце.
Алексей Данилович молчал. Холеное лицо посерело, почти как стены преобразившегося кабинета. Легкие морщинки не стали глубже, но я увидела печать прожитых лет. Печать всех горестей, ошибок и сожалений.
- Татьяна... - она запнулся и откашлялась. Имя резануло горло. - Она говорила обо мне?
Мне бы не хватило смелости спросить о таком. Но чародей слишком долго задавал этот вопрос себе. Желал получить ответ. Какой угодно.
- Только не лгите, - добавил он. - Нет смысла приукрашивать истину. Это нечестно по отношению к ней.
Жозефина-Симона поднялась на диване и от волнения переминалась с лапы на лапу. Ей категорически не нравилось, куда зашел разговор.
Я вздохнула, смиряясь с неизбежным.
- Она не испытывает ненависти. Но и простить не может. Пока не может.
Алексей Данилович отвернулся к окну, пряча взгляд. Но магическое чутье подсказало, что он испытал облегчение. Отсутствие ненависти в его случае уже не мало...
****
Домой мы с питомицей доехали на такси. Чародей распрощался, пообещав принять меня в ближайшие дни и подробно обсудить положение дел. Посоветовал попить успокоительные средства и на прощание почесал за ухом Жозефину-Симону, извиняясь за внеплановое приключение. Но кошь не остыла. Наградила огнеопасным взглядом и когтями предупредительно заиграла, чтоб в следующий раз неповадно было.
А дальше понеслось по знакомому сценарию: перегорающие лампочки, бьющаяся сама по себе посуда, антидепрессанты,
