Я была беременна в восемнадцать, но через два месяца у меня случился выкидыш. Даже родители об этом не знают. Только ты и я, — сказала я.
— Нет, не может быть. Такого просто не может быть! — заорал Герман и зарылся руками в волосы.
— Я знаю, что ты расскажешь все, что я тебе тут наговорила. Но тебе никто не поверит, посчитают за сумасшедшего. И ты до конца жизни будешь мучиться с мыслью, что я где-то рядом, и что ты натворил, — сказала я и, взяв кольцо со стола, выкинула его в океан. Его там никто не найдет. Никогда. — Доказательств, что я Моника, нет, — добивала его я. — Так что, ты обречен.
Он медленно встал и еще раз, посмотрев на меня, вышел из этой виллы.
Наутро я встала в странном настроении. Вроде и хорошее, что я отомстила Герману за все, а вроде и плохое, так как вспомнила про ребенка. Быстро помотав головой, прогнала эти ужасные воспоминания боли и страданий.
Быстро собрала вещи и выехала в аэропорт. Сегодня я лечу назад в Бостон. В самом начале, когда я сюда приехала, я не знала, куда мне потом возвращаться, но ответ пришел сам собой.
Я еду к своей лучшей подруге Миранде. Я все исправлю, чего бы мне это не стоило.
В аэропорте я ждала посадки. Вдруг, услышала знакомый голос, повернулась и встретилась глазами с Габриэллой. Она стояла вся в слезах.
— Это все ты! Ты его любовница! Ты его свела с ума! Он стал ненормальным! — заорала на весь аэропорт Габриэлла.
Я указала ей на место рядом с собой. Она присела и я начала:
— Во-первых, я не его любовница, он сам ко мне стал приставать еще на пляже. Во-вторых, я с ним не спала, но он этого жаждал, когда пришел ко мне на виллу. В третьих мне на вас все равно. Что-то еще? — спросила мило я.
— Он вчера пришел с поцелуями на майке, они твои! Он рассказал мне все, что ты Моника. Естественно, я в это не поверила. Он был сто процентов под чем то, так как такое невозможно. Я его бросила, и позвонила его отцу, чтобы он обследовал своего сына. Так как он видимо свихнулся, несет какой-то бред про тебя.
Мой план сработал! Есть!
— Ты во всем виновата! Ты! Я хотела быть с ним! А ты его свела с ума, и он мне изменил, так как целовался с тобой! — орала все еще она.
— Габриэлла, ты просто дура! — сказала я и пошла на посадку. Мой план сработал, моя работа выполнена, я свободна.
Пока я была в самолете, размышляла о прошлом. Воспоминания о том дне, изменили мою жизнь. Навсегда.
Я сидела у себя в комнате и уплетала шоколадный торт. Он был настолько вкусный, что я не могла остановиться, пока не съем его до конца. Вдруг телефон зазвонил внизу, я побежала, так как знала, что это звонит сестра. Она только прилетела в Нью-Йорк. Она там со своей подругой, они поехали туда за шмотками, так как там неделя распродажи.
Родителей дома не было, они уехали в командировку по работе.
Спустившись вниз, я схватила телефон.
— Привет, Джессика. Как ты? — спросила радостно я.
— Привет, Моника. Все хорошо. Накупили, много одежды. Приеду все тебе покажу, — сказала сестра.
— Хорошо, когда ты приедешь?
— Через два дня.
— Родители тоже. Вы в один день приедете. Как здорово!
— Это да. Ладно, меня подруга зовет. Пока! — попрощалась сестра и отключила телефон.
Я положила телефон на стол, и хотела подняться наверх и продолжить свое чаепитие. Как вдруг мне резко стало больно. Как будто полоснули ножом по животу. Такая была боль. У меня резко закружилась голова, в глазах потемнело, живот скрутило, и я упала.
Я понимала, что пока я в сознании, я должна вызвать скорую помощь. Сделав это, я почти отключилась, как в дом зашел Герман. Он должен был прийти сегодня.
— Что с тобой, Моника? — спросил он взволнованно и подскочил ко мне.
— Я вызвала скорую помощь, она скоро приедет. Мне плохо и больно, — сказала я и указала на живот.
— Я надеюсь, малыш в порядке? — спросил он скорее у самого себя.
— Надеюсь, — сказала я и отключилась.
Открыв глаза, у меня закружилась голова и помутнела перед глазами. Через тридцать секунд, зрение и сознание воспроизвело ясность. Я находилась в больнице, это можно было понять по больничной койке и аппаратам, которые были подключены ко мне. На кресле сидел Герман, и мирно спал.
— Герман, — прошептала я.
Он резко проснулся и подскочил ко мне.
— Ты как? — спросил он и дотронулся до моего лица.
— Вроде нормально.
И тут меня осенило.
— Где ребенок?! — вскрикнула я, так как только сейчас вспомнила, из-за чего я здесь оказалась.
Герман замешкался, но все же сказал:
— Его больше нет, у тебя случился выкидыш. Мне очень жаль, — сказал он и обнял меня.
А я лишь стала задыхаться беззвучными слезами, хотела рвать и метать. Я потеряла ребенка, частичка меня умерла. Как и я вместе с ней.
Бостон вечером красив, как никогда. Фонари сверкали в свете луны. Я шла по дорожке к дому Миранды. Меня пробирала дрожь от волнения. Я хотела ее увидеть и все рассказать. Я хотела все исправить.
Я подошла к двери двухэтажного дома, который был сделан из белого кирпича, и постучалась. Мне открыли после второго стука. Мама Миранды стояла как камень. Каменное лицо.
— Здравствуйте, я подруга Миранды из Университета. Можете ее, пожалуйста, позвать? — попросила я.
Из глаз женщины потекли слезы.
— Миранды больше нет. Она умерла неделю назад. Ее столкнули с крыши. А теперь, убирайся! — крикнула женщина и закрыла дверь перед моим носом.
Я стояла минут пять, не двигаясь. Я не могла осознать, что она мне сказала. Моей подруги больше нет. В голове проносится одна фраза, сказанная ее мамой «она умерла, она умерла».
Я отбросила рюкзак со всей дури в конец улицы. Заорала во все горло, что сорвала голос. Из глаз брызнули предательские слезы. Я осела на землю, а скорее легла и свернулась калачиком и горько зарыдала с новой силой. Перед глазами мелькали воспоминания, где мы с Мирандой едим мороженое и гуляем по озеру. Тут мы сидим у меня дома и смотрим Титаник, рыдая вместе. Тут мы делимся секретами на ночевке. А тут мы дарим друг другу подарки.
Я прижала браслет к сердцу.
