— Да жениха мне брат с регентом упорно сватают, — тяжело вздохнула девушка, поглядывая куда‑то за мое плечо. Обернувшись, я ничего не заметила, кроме горного пейзажа и плывущих по небу облаков.
— А тебе он не нравится, да? — сочувственно спросила ее, видя, что брюнетке хочется выговориться.
— Не то чтобы не нравится… — пожала плечами леди Дигрэ. — Просто я знаю его с детства, он мне как второй брат, понимаешь? — я кивнула, чего уж тут непонятного. — А еще он старый и урод! — в сердцах воскликнула Снежка и хлопнула ладонями по сугробу, ставшему после ее метаморфоз сильно напоминать кресло.
Ничего себе у них порядочки! Семнадцатилетнего ребенка за старика замуж отдать хотят. С другой стороны — а что еще ожидать от такого, как Кайл? Но миледи… как она‑то могла согласиться с подобным раскладом?!
— А если поговорить с женихом, может, он сам откажется? — немного подумав, предложила я.
— Ха! Да он еще и не соглашался, — рассмеялась девчонка, отчего порхающие вокруг снежинки весело подпрыгнули и замельтешили с двойным усердием.
— Тогда в чем проблема? — окончательно запуталась я.
— В том, что рано или поздно его мамаша и мой брат дожмут Гидеона, и он предложит мне руку и сердце, а у меня не будет достойной причины, чтобы от них отказаться.
— Гидеона?! — на этот раз я превзошла саму себя, умудрившись рухнуть со скайтовира, даже не взлетев. Вернее, шлепнулась я вместе с ним, но ступни быстро выскользнули из раскрывшихся креплений, которые были устроены так, чтобы при падении не сломать ноги. — Погоди‑ка… это ты его сейчас старым уродом назвала, что ли? — поднявшись, я отловила доску, одарившую меня мученическим взглядом, и опять принялась застегивать ремни.
— Ну… да, — немного растерянно отозвалась Снежана. — Ты бы видела его лицо, жуть жутью. Я, конечно, не неженка, да и привыкла к нему уже, но одно дело, когда такая физиономия у твоего хорошего знакомого, другое — у будущего мужа! Как с ним целоваться‑то?! К тому же ему двадцать шесть, а мне всего семнадцать. Ну какая мы пара?!
— Вот оно что, — пробормотала я, испытывая странное желание поддержать леди Дигрэ в том, что ей не надо замуж за Рида, хотя раньше ничего не имела против большой разницы в возрасте супругов, если они действительно любили и уважали друг друга. Но не сейчас. — Если ты действительно так считаешь, то просто обязана убедить своего брата, позволить тебе выйти замуж по любви, — сказала уверенно и ободряюще улыбнулась заметно повеселевшей девчонке, которой, похоже, кроме меня никто не говорил, что она права.
Встав на скайтовир, я вслух попросила его начать медленное движение вверх, так как ментальной связи с духом, ставшим частью неживого предмета, у меня не было. Когда мы поднялись на высоту моего роста, Вира начала потихоньку вращаться, я же, стараясь удержать равновесие, почти не смотрела по сторонам, поэтому радостное ржание, долетевшее до моего слуха, стало полнейшей неожиданностью.
— О — о! — выдала Снежка, окончательно закопавшись в сугроб.
А я, подняв голову, увидела приближавшуюся к нам карету, впереди которой летели два крылатых духа: Аарон и Адриан. От радостной встречи я забыла об осторожности и, распрямившись, приветливо помахала рукой двум волшебным созданиям, которых хотела навестить еще утром. И только потом до меня дошло, что пустые экипажи по воздуху не летают, а это значит, что мне сейчас предстоит либо общение с миледи, которой вряд ли понравится, что я вместо работы тут прохлаждаюсь, либо… с ее сыном. Кони, активно кивая застывшей на доске мне, начали закладывать крутой вираж в окружении снежных вихрей, и я наконец увидела, кто был их пассажиром. Краска залила лицо, душа ухнула куда‑то в пятки, а с языка сорвалось опрометчивое:
— Да чтоб мне со скалы свалиться! — и… мир смазался, превратившись в бело — голубую круговерть, так как скайтовир, которому было велено воспринимать мои слова, как приказ к действию, не увидел разницы между досадливым изречением и командой. Окрик Снежки потонул в моем испуганном визге, когда исполнительная доска, умчавшись в противоположную пологому склону сторону, нырнула вниз с обрыва. Среди творящегося в голове мысленного хаоса особенно четко вспыхнуло понимание, что снежные лорды не могут контактировать с духами на расстоянии, а это означало, что брюнетка мне не поможет. Ужас встряхнул, чуть — чуть прояснив сознание, и, перестав вопить, я крикнула: — Вирта, стой! — резкое торможение на пользу не пошло, меня тряхнуло, качнуло и, потеряв равновесие, я начала падать… но не в привычный мягкий сугроб, а в затянутую туманной дымкой пропасть, за белой завесой которой, как мне почудилось, промчалось что‑то огромное. — Назад! Нет, вперед! Остановись! На гору давай, к Снежке! А — а-а — а… — дух в попытке угодить мне выполнял каждое требование, в результате чего стало только хуже.
В какой‑то момент крепление привычно расстегнулось, выпуская из плена ноги, и я камнем полетела вниз, в то время как доска без висящего на ней груза стрелой взмыла вверх. Перед глазами успела промелькнуть вся моя недолгая и однообразная жизнь, грустное личико Хельги, виноватые глаза отца и… счастливая улыбка мамы, с которой я вот — вот могла встретиться в чертогах Сияющего. Но как только вокруг вспыхнули серебристые нити, оплетая меня невесомым коконом, падение замедлилось, в голове прояснилось и видения моментально растаяли.
Пытаясь выровнять дыхание и унять бешено стучащее сердце, я принялась вертеть головой в поисках ловца, поймавшего меня в свою магическую сеть. Однако рассмотреть что‑либо в густом тумане было очень сложно. А потом короткая заминка сменилась резким рывком вниз и, снова вскрикнув, я кулем свалилась в чьи‑то подставленные руки. Сеть мигнула и исчезла, а я, крепко вцепившись в плечи держащего меня мужчины, продолжила полет вниз, но на этот раз вместе с Ридом, каретой и двумя белыми скакунами, от которых были видны лишь слабые очертания в белесой хмари. Но страшно мне больше не было.
— Что за манера — прыгать со скалы при моем приближении? — голос, прозвучавший над головой, заставил меня густо покраснеть. Судя по ощущениям, даже кончики ушей, прячущиеся среди спутанных кудрей, вспыхнули.
Зубы стучали от озноба, вызванного скорее пережитым страхом, нежели холодом, и я инстинктивно пыталась сильнее прижаться к большому, теплому и надежному мужчине, хоть умом и понимала, что это неправильно, но сил отстраниться от него, чтобы сесть на скамью, просто не было. Да и куда садиться, когда мы по — прежнему падаем? Вернее, не падаем, а плавно опускаемся, минуя пелену холодного тумана, за которой господствует весна.
