По сравнению с невысокими хижинами предместья городские ворота поражали своей нерушимой мощью и сказочным величием. Обитые листами позолоченной меди, они далеко сияли на солнце, наполняя сердца путников благоговейным восторгом. Так же как в Тарлинге ворота Гальсбурга были двойными, то есть пройдя через первые тяжелые створки, путники сперва попадали в длинный узкий проход, который мог бы сдержать отряд вероятных захватчиков на долгое время.
И только миновав замшелый каменный свод, мирные гости могли увидеть внутренние, более скромно украшенные ворота, ведущие непосредственно в город. От них начиналась широкая мощенная улица, разбегающаяся на множество более мелких проулков, в свою очередь, дробящихся на короткие грязные тропинки между тесно расположенными домами, чьи верхние этажи почти соприкасались
Здесь обитал самый простой люд: разнорабочие и не слишком удачливые мастеровые, разносчики и прачки, студенты из провинции и прочие искатели столичных благ. Но процессии герцога хватало вольной дороги по главной артерии Гальсбурга — прямиком до небольшой реки, на одном берегу которой стоял дом Конты де Маликора, а на другом чуть поодаль — дворец старого короля.
Вскоре сестрам пришлось ненадолго расстаться — Вероника отправилась в жилище будущего супруга, а Тереза и Ламарк в сопровождении большой свиты спешили обрадовать монарха своим появлением. Их ожидал самый теплый прием, поскольку весть о женитьбе принца достигла столицы гораздо раньше самих новобрачных.
Глава 24. Дом герцога
Обрадованная успешным окончанием путешествия, Вероника в первый же вечер осмотрела свои владения, начав с кухонных помещений. Полки там ломились от обилия самой разнообразной посуды: кастрюли, сковороды и противни, решетки, чугунки и жаровни, причудливой формы бронзовые соусницы и рыбницы, формы для выпечки, медные тазы и кувшины.
Уважение вызывал один только железный кованый вертел рядом с черным котлом, висевшим на крюке над огнем. А в дубовом буфете тускло мерцали серебряные чаши и кубки.
Завидев будущую хозяйку, слуги низко поклонились. Кажется, они были несколько удивлены желанием Вероники наблюдать за последними приготовлениями к ужину. Наконец полнотелый повар поправил красную шапочку на редких волосах и важно пояснил:
— Мы отварили олений окорок в подсоленной воде со специями, теперь выложим его на тесто, добавим немного перца, имбиря и отправим в печь. А здесь, как вы изволите видеть, жарятся карпы.
— Я думала, Конта недолюбливает имбирь… Но, возможно, дело в количестве. Еды так много, мы же не ждем гостей. Или так нужно?
— Вы хотите сделать какие-то особые указания? — красное лицо повара напряглось в ожидании помех своим кулинарным подвигам со стороны молодой госпожи из провинции.
— О, нет, нет, что вы! — улыбнулась Вероника. — Я лишь намеревалась стащить ломтик сыра со стола. Тот, что потоньше, к нему еще пристала соломинка и горошек перца. Ах, как вкусно пахнет супом… Дайте же угадать — это баранина и горох?
Спустя полчаса почти сонная Вероника уже в подробностях знала, как приготовить настоящую «домашнюю похлебку трех королей». Спросить о причинах такого странного названия уже не доставало сил.
Облокотившись на толстенную щербатую столешницу и прикрыв глаза от блаженства, Вероника вяло помешивала перед собой душистое варево, в каждой ложке которого явственно просматривались все ингредиенты: перловая крупа, горох, кубики репы и моркови, кусочки лука-порея и капусты. Голос повара продолжал греметь под сводами кухни, как изречения самого истового богослова:
— Равные доли крупных перловых зерен и сушеного гороха следует замочить на ночь в холодной воде! Когда же наконец наступит благословенное утро, кусок бараньей грудинки нужно поместить в котел с холодной водой и повесить над огнем. Добавить столовую ложку соли и дождаться кипения, позже немного уменьшить пламя или поместить котел выше.
В это время приказать поваренку измельчить три луковицы порея, две ярких моркови и одну среднюю репу… умм… еще вилок капусты порезать соломкой. И получившийся салат тщательно перемешать!
— Непременно! — взмахнула ложкой Вероника, сверкая глазами.
Еще немного таких шумных выступлений и от былой сонливости не останется и следа.
— По истечении часа пока варится баранина нужно бросить в котел разбухшие горох и перловую крупу, а вскоре добавить туда же и овощи. Мешать только деревянной ложкой! И вот когда минует еще один час… ах… вы ощутите тот дивный запах, что заставит ваши внутренности содрогаться в любовном томлении…
Женщина, взбивавшая яйца для обмазывания готового пирога, вздрогнула и осуждающе покачала головой, но певца роскошной трапезы было не унять.
— Напоследок спустить в котел мелко порубленную зелень петрушки и натертую морковь для придания нежно-розового оттенка бульону. Мешать осторожно! И ни в коем случае не снимать золотистую пленочку жира. Ни в коем случае!
Едва завершив вдохновенный рассказ, повар тут же напустился на молодого помощника — угловатого парня с широкоскулым улыбчатым лицом:
— Не урони пирог, олух, не то из тебя самого сделаю кровяную колбасу!
Приняв самый озабоченный вид, Вероника поспешила покинуть "святилище" местного Повелителя кастрюль и половников.
Так же как и просторная кухня, ей очень понравилось северное крыло дома, предназначенное для приемов и увеселений. Главный зал с резными золочеными потолками заставлял на время забыть об искусной мозаике гулкого пола, а стены были увешаны превосходными гобеленами или обиты материей теплых цветов.
Но только оказавшись в собственной спальне, соединенной маленькой комнаткой с покоями герцога, Вероника поняла, как сильно утомили ее новые встречи и впечатления.
Словно в забытьи она позволила служанкам раздеть ее и выкупать в большой дубовой купели, опоясанной обручами из начищенной меди. И даже не задавала вопросов, когда пожилая служанка осторожно избавила ее тело от лишних волос под мышками и в паху, присыпав затем эти потаенные местечки порошком из спор болотного плауна.
«Вероятно, в столице знатные дамы следят за собой особенно тщательно, надо бы мне найти благосклонных советниц по самым деликатным вопросам».
После купания служанка втерла в ее влажные волосы несколько капель фиалковой эссенции, затем освежила лицо и шею легкими благовонными маслами, среди которых Вероника отчетливо различила тонкий аромат розовых лепестков и майорана.
«Хм… насколько я помню из рассказов матушки Барвинок, если растереть вместе цветки и корень фиалки, а позже добавить смесь в красное вино тому, кого желает сердце, то он не устоит против любовного зелья. Если Конта решит провести эту ночь со мной, я постараюсь сделать его самым счастливым мужчиной, как он того заслуживает. Мы были близки единственный лишь раз, но, если верить словам Розель, теперь все должно получится иначе и для меня тоже…».
В спальне было очень тепло от большого камина, подле которого лежала мягкая овечья шкура. Приподняв край длинной ночной рубашки с шелковой лентой у горла, Вероника босиком прошлась по полу и села у затихающего огня, желая еще раз оглядеть свою новую комнату.
Широкая кровать находилась на возвышении, а за ней стену покрывал ковер искусной работы, изображавший морскую гладь и вдалеке туманные горные вершины, а ближе — зеленый берег с раскидистыми деревами, усеянными пестрым птичьим народцем. Мягкие пастельные тона ковра успокаивали и вдохновляли на мирный сон или же любовные ласки.
Рядом с кроватью находился вместительный сундук из золотистого дуба. Два его собрата поменьше примыкали к соседней стене, а меж ними стоял письменный стол — давняя мечта Вероники. Здесь была даже глиняная чернильница, листочки драгоценного пергамента и редкой бумаги превосходного качества, а также связка гусиных перьев. А это что? Неужели новейшее средство для письма — металлический стержень, заполненный серым минералом…
«Когда же Конта успел распорядиться насчет всего изобилия?! Воистину мне дан самый заботливый супруг на земле!»
