Следовало написать отцу и попросить помощи, но даже сделай он это сейчас, ждать ответа придется слишком долго, как и отряда. К тому же, предатель мог все еще находиться в замке, и тогда передать известия, что потерянный младший Дальвейг нашелся, будет несложно, вновь поставив под угрозу людей, следующих с ним. Но сейчас рисковать Гаэрд не мог. Ригнард Магинбьорн и его ратники не имели отношения к мечу Святого, и погибать за него не должны. И все же охотники так близко от своей дичи…
— Что гнетет тебя? — вновь вырвал мужчину из размышлений вопрос его товарища.
Гаэрд улыбнулся, спешился возле дома, в котором они с Ригнардом остановились, и хлопнул того по плечу. Следовало рассказать ему, следовало быть до конца честным, но Дальвейг все еще не мог решить насколько может довериться новому знакомцу. Однако предупредить о возможном нападении стоило, и Гаэрд решился.
— Там, в трактире, я кое-кого видел, — начал он.
— Эвара Гира? — усмехнулся Ригн.
— Кроме него, — ласс Дальвейг остался серьезным. — Те, кто напали на мой отряд…
— Разбойники, — кивнул Магинбьорн. Он сделал несколько шагов и остановился, пристально глядя на Гаэрда. — То были не разбойники.
— Разбойники — им вполне подходит, — усмехнулся Дальвейг. — Но это не лесная рвань, нападающая на честных путников. Враги моей семьи. Сегодня я видел троих в трактире, они идут по моему следу. Проклятый трактирщик наговорил им вранья с три короба, но это не пустоголовая сволота, они сразу ухватили суть и направились в замок Ренваль. Вскоре они узнают, что трактирщик ошибся, и я покинул замок девять дней назад, но тогда они вновь будут искать.
— Ты опасаешься нападения в дороге? — уточнил Ригн и, получив утвердительный кивок, нахмурился. — Не ко времени это. Ежели мы доберемся до Лиаль раньше, чем попадем в Фасгерд, она может оказаться в опасности. Впрочем, Лиа сейчас и так в постоянной опасности, ее жизнь зависит от самодура. — Младший ласс Магинбьорн поднял взгляд на Гаэрда. — Поклянись, что твоя вражда не коснется моей сестры.
Что было ответить благородному лассу Гаэрду Дальвейгу? Он не мог клясться в том, в чем не был уверен, но мог поклясться в другом.
— Ежели мы узнаем, что мои враги идут по нашему следу, когда Лиаль будет с нами, я оставлю вас и уведу их за собой. Но… опасаюсь, что они не оставят в покое тех, кто был со мной. Нарочно убивать не будут, но напасть и осмотреть могут. К Нечистому, Ригн, я не могу всего предусмотреть! — вдруг сердито воскликнул Гаэрд. — Долг увел меня от стен родного замка, он же велит мне спешить дальше, но я не могу оставить без внимания судьбу лаиссы Лиаль. Ежели я не попытаюсь спасти ее, как она меня когда-то, мне покоя не будет. Коли прогонишь, я покорюсь и уйду, не ропща. Ежели дозволишь остаться, я вознесу за тебя хвалу Святым. Моя душа рвется на двое, но жизнь нежной Лиаль для меня важнее долга. Как скажешь, так и будет, — закончил Дальвейг и вошел в жарко натопленный дом, где господ встретил старший ратник, ожидавший их возвращения.
Ригнард появился спустя некоторое время. Лицо его было спокойным, в глазах застыла решимость. Он скинул теплый плащ и уселся за стол, напротив Гаэрда. Мужчины обменялись взглядами, и Магинбьорн произнес:
— Ты признал спасение моей сестры превыше долга, рискуя не исполнить его, ежели падешь в попытке освободить Лию. Так могу ли я упрекать тебя и гнать, коли мы дышим с тобой одной грудью? И пусть сейчас мы связаны одним делом, но я вижу в тебе друга, которого всегда хотел иметь. Ты пришелся мне по душе, Гаэрд, и я протягиваю тебе руку, говоря, что твои враги отныне мои враги, кто бы из вас не был зачинщиком и зачем бы они не гнались. Ты шел со мной, теперь я пойду с тобой. И когда моя сестра обретет свободу, я помогу тебе в твоем деле, ибо уверен, что оно доброе и не может запятнать мою честь.
Он протянул руку, и Гаэрд стиснул ладонь Магинбьорна в крепком рукопожатии. Мужчины поставили локти на стол, не разжимая ладоней, и Ригн накинул на их запястья веревку, связывая друг с другом.
— Клянусь быть другом твоим и отдать всю кровь до последней капли, коли придет на то нужда, — произнес Ригнард, — и пусть свидетелями мне будут Святые Защитники.
— Клянусь не предать твоей дружбы и отдать последний вздох за тебя, коли придет на то нужда, — ответил Гаэрд. — И пусть свидетелями мне станут Святые Защитники.
Старший ратник, сидевший рядом, достал нож и, как того требовал обычай, перерезал тонкую веревку и кинул ее в огонь. Древняя клятва в вечной дружбе свершилась.
Глава 12
Вот уже третий день лаисса Ренваль металась в бреду в покоях дворца наместника в его городе Илви. Отряд ласса Ландара Ренваля прибыл сюда только вчера, и горячка, свалившая благородную лаиссу еще в дороге, только усилилась из-за невозможности найти лекаря в лесу, через который ехал отряд. Наместник последний день пути провел не на коне в голове отряда, он ехал с женой в возке, наблюдая, как она, то выныривает из тяжелого забытья, то вновь уходя в него. Казалось, жаром тела Лиаль превосходит уже жаровню.
По приказу ласса, его супругу растерли хмельным напитком, но помогло это ненадолго. В деревне, куда был отправлен посыльный, удалось раздобыть настой из трав. Ренваль лично вливал его в рот Лиаль, бережно удерживая ее голову на своих коленях. Она закашлялась, толком и не выпив того, что ей давал муж. Гнев Ренваля пал на знахаря, которого привезли воины. И если бы не бред, начавшийся у лаиссы Ренваль, заставивший супруга вернуться к ней, то знахарю пришлось бы плохо. Впрочем, ласс, брезгуя руками смерда, так и не подпустил его к своей жене, несмотря на уговоры служанки и барда.
Снег, которым обтирали пылающее лицо лаиссы и холод, пущенный в возок, немного уняли жар, но вскоре он разгорелся с новой силой. На господина боялись поднимать глаза. Наместник стал особенно желчен и груб. Его люди решили, что ласс злиться из-за вынужденной задержки в пути, отряду пришлось свернуть с дороги, чтобы добраться до Илви. Но только Святые знали, что Ландар извелся вовсе не из-за задержки. Он смотрел на Лиаль, метавшуюся на его коленях и с ужасом думал, что может ее не довезти даже до Илви.
Наместник уже сто раз проклял себя за то, что решил развлечься за счет супруги, показав ей в который раз, что он сильней, и ей всегда придется исполнять его пожелания, как бы она не артачилась. Ругал себя за невнимательность, что не заметил ее дрожи. К Нечистому, да зачем ему вообще потребовалось вытаскивать ее из теплого возка?! Та беседа могла состояться в любое время и где угодно. Нет же, он сознательно подтолкнул жену к тому, чтобы она была с ним груба, и воспользовался этим, вынуждая ее взобраться на коня.
До Илва Ландар не сомкнул глаз и не отошел от юной жены. Лицо мужчины осунулось, под глазами залегли тени, и теперь он казался еще более хищным, чем обычно. Ренваль сам донес Лиаль до опочивальни и помог ее раздеть. Лекарь уже ждал, готовый к осмотру госпожи. Его допустили к лаиссе Ренваль, и пока шел осмотр, наместник быстро обмылся холодной водой, не желая ждать, когда она нагреется, сменил одежду и вернулся к благородной лаиссе.
Лекарь уже отворял ей кровь, затем девушку натерли уксусом, смешанным с водой, и оставили под тонкой простынкой. Оставив множество склянок, и дав указания, лекарь покинул покои лаиссы. Ренваль уселся в кресло напротив кровати и не сводил с жены взгляда. Через некоторое время веки его отяжелели. Мужчина мотнул головой, пытаясь вырваться из оков накатывающей дремы, но усталость победила, и, когда принесли трапезу, ласс Ренваль уже склонил голову на грудь и крепко спал…
Солнечный свет заливает ристалище, пестрое от разнообразных цветов одежд и флагов. Ландар Ренваль опоздал к началу, он был занят, решая дело двух спорщиков, потому, когда явился в свою ложу, на арене уже шло второе или третье сражение. Окинув ленивым взором поединщиков, Ландар поднимает голову и оглядывает трибуны, все так же лениво скользя взглядом по ложам, отмечая новые юные лица подросших лаисс. Кивает тем, кто поднимается на ноги и ожидает, когда наместник встретится с ним глазами. После вновь глядит на ристалище, незаметно зевнув.
