— Готово.
— Спасибо, Бер. Знаешь, есть один способ, который может тебе помочь восстановиться. Такой, конечно, способ, но у нас сейчас нет выбора, верно, Бер? Бер?! Бер! Вот мред!
Кажется, нужно было действовать как можно быстрее. Вот только как, ну как мне напоить Бера кровью, если мои руки крепко связаны, и я даже поранить себя не могу! Я-то надеялась, что Бер сможет расцарапать мне кожу — все же оборотень, для них превратить ногти в когти все равно что вздохнуть.
Мред, что же делать? Как быть?
Мерд! Мред, мред, мред!
Кажется, есть только один способ — и я очень, очень сильно надеюсь, что Бер никогда не будет спрашивать об этом…
Я прикусываю губу до крови, а затем, опустив голову и, сконцентрировав магию, целую Бера.
А потом еще и еще, с каждым разом передавая свою силу оборотню.
Беру становилось лучше — я это понимала не только по его изменившемуся, теперь ровному дыханию. Я это чувствовала по нашей связи, что укреплялась с каждым его вздохом.
Бер был спасен. И он был спасен относительно малой ценой.
Это было хорошо. Нет, не так — это была лучшая новость за последние несколько дней.
Я смогла это сделать. Смогла спасти своего друга… нет, теперь уже не просто друга — брата.
Осталось всего ничего — объяснить Беру, что у него неожиданно теперь появился не брат, а сестра.
Ну и выбраться отсюда, узнав заодно, кто стоит за нападениями — тоже было бы неплохо.
***
Прошло несколько часов с тех пор, как я поделилась с Бером кровью, а он еще до сих пор не проснулся. Это, особо, не удивляло меня — ему необходимо было время, чтобы отдохнуть и восполнить свои силы. К тому же сон лучше, чем несколько часов постоянных перепадов настроения.
Я, увы, позволить себе уснуть не могла, поэтому мне пришлось терпеть, сдерживая то жуткий хохот, то слезы, которые грозились пролиться градом. И мне еще помогало то, что я, в принципе, с похожей проблемой сталкиваюсь едва ли не каждый месяц.
Смеяться хотелось оттого, что я в красках представляла себе реакцию Бера на то, что я — девушка. Мред, сколько за эти пять лет было ситуаций, за которые ребятам передо мной может стать стыдно — не пересчитать. Да уж, будет над чем посмеяться — если, конечно, меня не прибьют за то, что я скрывалась.
А в следующую секунду мне уже не хотелось смеяться — хотелось завыть в голос. Я чуть не потеряла Бера, я до сих пор не знаю, в порядке ли парни. Мне придется как-то объяснять парням всю ситуацию и, возможно, они не смогут меня простить за мой обман. А если простят — это может стать последним, что они сделают для меня, так как вероятность того, что я не переживу последний прорыв — очень высока.
А еще мне не хотелось даже думать о том, что я сняла амулет раньше, чем можно это было сделать. Меня же предупреждали о том, что если сниму его раньше — на шее могут остаться шрамы. Жизнь Бера, конечно, намного важнее этих мредовых шрамов, и все же было чуточку обидно оттого, что теперь мне всю жизнь придется скрывать свою шею от посторонних взглядов.
Так я и проводила это время, пока наверху не раздался громкий шум — казалось, что-то взорвалось.
А буквально через минуту дверь, ведущая на выход, медленно отворилась. А внутрь никто не зашел.
Вдалеке раздавались звуки, отдаленно напоминающие звуки сражения. Неужели это за нами пришли? Нет, нас не могли так быстро отыскать. Или могли?
— Бер! Бер, вставай! Ну же, просыпайся, нам нужно идти!
— М-м-м, Андр? Что происходит?
— Нам нужно уходить отсюда, пока есть возможность, — быстро сказала я. Предчувствие чего-то нехорошего витало где-то совсем рядом. Нам нужно было бежать, бежать из этого особняка и как можно скорее.
— Мред, как же раскалывается голова, — простонал Бер, — ничего не могу сообразить.
— Я понимаю, Бер, понимаю, но нам действительно нужно уходить отсюда как можно быстрее. Амулет, который ты снял с меня, у тебя? Не потеряй его пожалуйста, это очень важно.
— Хорошо, — пробормотал оборотень, — мред, что с моим обонянием? Кажется, меня очень сильно приложили головой — что-то совсем бредовое чудится. Так, нужно уходить, правильно. Уверен, что это не ловушка?
— Да, — говорю я, прислушавшись к тому, что говорит мне мое чутье — а оно меня еще ни разу не подводило, — сейчас все, кто был в доме, находятся где-то наверху.
— Хорошо, тебе виднее. Так, я иду первым, ты — за мной. Нужно будет при первой же возможности избавить тебя от путов.
Это было жалкое зрелище — то, что предстало перед нашими глазами, когда мы вышли из подвала. Осколки от разбитых стекол смешивались с какими-то щепками и обломками. То тут, то там валялись сломанные, а порой и подпаленные вещи. Казалось, что здесь прошелся какой-то тайфун и разворотил весь особняк. А в некоторых местах, видимо, для особого антуража, прошлись еще и огнем.
Но самым страшным оказалось не это. Самым пугающим было то, что среди этого мусора находились наемники. И все они, безусловно, были мертвы.
Бер шел впереди, готовый в любую секунду броситься в атаку. А я следовала за ним, молясь всем богам, чтобы он не вздумал обернуться — сейчас слишком опасно было отвлекаться на посторонние вещи. А мой внешний вид точно бы его отвлек.
Почти у самого выхода мы обнаружили главаря наемников. С перерезанным горлом. На мгновение даже показалось, что мне стало жаль. Жаль, что я не успела приложить руку к его смерти. А потом поняла — нет, не жаль. Да, у него была какая-то странная, извращенная логика. Но он хотел избавиться от прорывов, и он обладал каким-то своим, пусть и странным, понятием чести. Он был просто человеком, но вместе с этим он был тем, кто, на мой взгляд, заслуживал смерти хотя бы потому, что на его счету было немало невинно убитых парней.
Бер склонился к нему, доставая кинжал из висящих на нем ножен, и я заметила в руках мужчины шкатулку, которую он прижимал к себе. Отчего-то показалось, что она может оказаться полезной.
— Бер, в его руках шкатулка. Ее тоже возьми.
— Зачем? Ладно, потом скажешь, — произнес оборотень.
— Бер, — внезапно взволнованно произнесла я, — бежим. Бежим, Бер, быстрее!
Чутье буквально взвыло, предупреждая, что оставаться на месте смертельно опасно. И мы побежали.
Мы успели отбежать, наверное, на сотню метров от особняка, когда я почувствовала это — как будто огонь прошелся по лопаткам, обжигая.
— Ложись, — прокричала я, падая не землю.
Бер незамедлительно последовал моему примеру. А в следующее мгновение раздался оглушительный взрыв.
Особняк рухнул, как карточный домик, а взрывная волна была такой силы, что нас с Бером, кажется, слегка присыпало землей.
Бер медленно сел, прикрыв глаза и держась одной рукой за голову. Досталось ему сегодня, конечно…
— Ты в порядке, — спросила я, стараясь откинуть пряди волос, что спадали на лицо. Сложность была в том, что руки у меня по-прежнему были связаны, и я, кажется, не только не убирала волосы, но и еще размазывала землю по всему лицу.
Плюнув на эту затею, я глубоко вздохнула, готовясь к тому, что сейчас начнется самое интересное.
Сначала раздался короткий, явно истерический смешок, который тут же затих, стоило мне посмотреть на Бера.
Затем раздался еще один короткий смех, после чего Бер с отчаянием произнес:
— Кажется, меня ударили головой слишком сильно.
— М? — протянула я, в притворном удивлении выгнув бровь.
— Андр? — произнес настороженно оборотень, принюхиваясь. Затем, покачав головой, парень прикрыл глаза.
— Бер, ты в порядке?
— Еще и голос, — с тоской произнес Бер, — сначала нос, затем глаза, а теперь еще и уши.
— Бер?
— Нет, ты подожди. Подожди минуту, я сейчас, я быстро. Это просто последствия взрыва. Или удара по голове. Или и того, и другого.
— Бер, — тяжело вздохнула я, — глаза не обманывают тебя. И уши тоже. И нос.
Бер в удивлении распахнул глаза, но, увидев меня, вновь издал короткий смешок.
— Ну как же не обманывают-то? А это тогда что? — Бер сначала указал на меня, но, увидев недоумение, отразившееся на моем лице, руками изобразил на себе грудь. Притом такую грудь, какой у меня в жизни не было.
