Замерев, я отвечаю на его взгляд как можно более уверенным своим.
— Ты кто такая? — настороженно спрашивает мужчина.
Сглатываю. Что-то в его глазах пугает меня… Какой-то нечеловеческий взгляд. Не злой, но и не свойственный людям. Незнакомец смотрит словно насквозь.
И, судя по нахмуренным бровям, теряет терпение в ожидании ответа.
— Я ищу Мэтта… — тоска просачивается в мой голос. — Я видела его с вами.
Подтвердив, что действительно следила за ним; я почему-то больше не боюсь. Желание найти Мэтта пересиливает всё. У этого мужчины должны быть ответы. В последний раз, когда я мельком видела любимого — таинственный незнакомец был с ним.
— Ты Сиенна? — уже иначе, с оттенком удивления и сожаления уточняет мужчина. — Ты не должна быть здесь. Как ты вообще меня нашла?
Он явно упрекает меня. Даёт понять, что меня не ждали. Но… Ключевым мне слышится не это. Незнакомец называет меня по имени. Откуда он мог ещё узнать обо мне, кроме как от Мэтта?
Значит, любимый говорил обо мне…
— Неважно, — отметаю лишние вопросы и возражения. — Мэтт где-то здесь?
— Послушай… — вздыхает мужчина. — Ты должна держаться от Мэтта подальше. Он сам найдёт тебя и вернётся, когда всё наладится.
Несмотря на нажим и убедительность его тона, я не собираюсь отступать. Я и так доведена до предела. И то, что странный человек отказывается возвращать Мэтта, ещё больше бьёт по нервам.
— Что наладится? — дрожащим от обиды голосом требовательно спрашиваю. — Правление Миллера уже окончено. Он неделю как умер. Идею клейма тоже отменили. Но Мэтт не вернулся.
— Не вернулся, потому что надо убедиться, что его действительно не преследуют, — помедлив, пытается объяснить мужчина.
Он говорит, как о само собой разумеющемся. Но я не верю. Неубедительно.
— Я слышала про амнистию! — обвинительно восклицаю. — Новый правитель объявил, что поиски беглецов остановлены. Их единицы, и всех помиловали, потому что не было серьёзных преступлений. Я слежу за новостями.
Мужчина не находится с ответом. Он явно не ожидал такого напора.
Наши взгляды сталкиваются. На этот раз глаза незнакомца не пугают. Гораздо значимее то, что я улавливаю в них… Мужчина солгал о причине. Что-то другое действительно есть.
Холодок пробегает по коже. Я с трудом беру себя в руки.
— Что на самом деле произошло? Я не дура и не поверю, что Мэтт скрывается от меня без причин куда весомее неуместной предосторожности, — жалобно говорю, прося его и взглядом.
Почти умоляю его глазами, пытаюсь передать, насколько это важно… Ведь не будь так, я не нашла бы его. Не ушла бы из дома.
Наверное, я даже не моргаю. Пауза тянется тягуче медленно, хотя на самом деле проходит совсем немного времени.
— Хорошо, я расскажу тебе.
Эдвард — так зовут мужчину — начинает издалека. Но я не перебиваю, вслушиваясь в каждую деталь. Нестерпимо хочется услышать поскорее про Мэтта, но я призываю себя к терпению. Мне и так повезло, что незнакомец пошёл на контакт.
В любое другое время я восприняла бы как насмешку всё, что говорит Эдвард. Но сейчас я верю. Верю каждому слову, каким бы нереальным всё ни казалось.
Эдвард оказывается колдуном. Он узнал про свой дар с детства, развивал его и не боялся. Но вместе с этими знаниями ему открылась и другая сторона сверхъестественного мира — зло. Оно тоже существует.
Узнав об этом, Эдвард сразу решил использовать свои способности во благо добра. Он стал своего рода охотником за нечистью. Действовал тайно. Большинство людей не подозревало ни о существовании злобных существ, ни о способностях Эдварда.
Вампиры, оборотни, всевозможные демоны, анимаги — всё это реальность. Колдун привык к ней. Но меньше всего он ожидал, что злобную сущность можно передать обычному человеку. Причём без его на то ведома или согласия.
Раскалённое железо, которым выжигали клеймо по приказу Миллера, было пропитано кровью древнего злобного вампира. Эдвард когда-то с трудом подстерёг его и убил первым, что попалось под руку. Он заговорил обрубок железа в случайной кузнице так, чтобы тот стал смертельным для нечисти оружием. И смог вонзить его в монстра, когда тот приблизился. Его кровь пропитала импровизированное оружие.
Эдвард не стал беспокоиться о таких мелочах. По крайней мере, тогда они показались ему таковыми. Он просто вышел из здания, вернулся к себе. И не вспоминал об этой истории ровно до того дня, как первый преступник с клеймом смог сбежать от казни.
Беглец стал творить сущие бесчинства. Клеймо впитало в него кровь вампира, которая начала обращение. Преступник не соображал, что делал, когда убивал и выпивал чужую кровь — и так завершил своё превращение в ночного монстра. Солнце уничтожило его — просто тот не понял, что происходило.
Эдварду стало известно об этом случае. Он обнаружил клеймо на трупе. Но не стал тогда придавать этому значения. Позже похожие случаи повторились.
Он начал расследование. В итоге Эдварду удалось уничтожить проклятое железо. Он думал, что эта история закончена, пока его каким-то образом не нашёл Мэтт.
Он оказался единственным из тех, чей разум превзошёл инстинкт убийства. Но долго глушить его было мучительно сложно. Открывшись колдуну, Мэтт просил совета.
И тогда Эдвард решил провести своего рода эксперимент. Ему впервые открылось, что какая-то сверхъестественная тварь могла сражаться со злом в себе. Не развить эту тему было бы непростительно.
Итак, оказалось, что поскольку Мэтт не завершил обращение — застыл между человеком и вампиром. Ему достались сверхъестественная скорость, жажда крови, бессмертие. При этом он не мог питаться человеческой пищей, но солнце пока не убивало его — для этого надо было выпить человеческую кровь. А ещё… Без неё Мэтт чах с каждым днём. Через некоторое время он грозил превратиться в ходячий труп. А кровь древнего вампира в нём толкала на самые жестокие желания.
Эдвард стал разрабатывать средство, способное помочь Мэтту. Колдун тестировал на нём самые разные свои зелья. Некоторые эксперименты заканчивались непредсказуемо, а потому мужчины практически не оставляли друг друга.
Мэтт находился в добровольном заточении. Он пытался сражаться со своими демонами, но пока это было слишком сложно. А потому не оставалось ничего, кроме как принимать любые эксперименты колдуна и следовать его советам.
Эдварду тоже было непросто. Единственное, что он в итоге смог придумать — средство, которое позволит Мэтту выжить полувампиром, получеловеком. Он будет жить обычной жизнью, но раз в месяц принимать приготовленное колдуном зелье.
Один нюанс — поскольку зелье будет сдерживать кровожадную сущность Мэтта, иногда он будет чувствовать жажду убивать. Сильнейшую, в которой выплеснется всё, что ограничивалось прежде. Но, в отличие от нынешней ситуации, эти срывы будут постепенно склоняться к минимум. Кто знал, возможно, через какие-нибудь лет пятьсот они и вовсе исчезнут. Оба надеялись на это, но оставались реалистами. Выжечь метку из тела Мэтта было нереально. Они пробовали. А потому об уничтожении срывов пока речи не было — лишь о сдерживании.
А главное… Если Мэтт хоть раз сорвётся и выпит даже маленькую капли крови — он станет вампиром. И тогда пути назад уже не будет.
Всё это так стремительно обрушивается на меня, что я не сразу собираюсь с мыслями. Пятьсот лет? Мэтт будет жить вечно? Жажда крови?..
Привычный мир рушится с каждым новым вздохом. Голова кружится.
Под внимательным взглядом Эдварда я вдруг осознаю одно. Неважно, что сейчас происходит. Главное — это я и Мэтт. И что будет с нами.
— Я должна быть рядом. Я доверяю ему и знаю, что он меня не тронет. Когда-то у нас был разговор, в котором мы обещали быть вместе навсегда и не отступать друг от друга, что бы ни было. Я напомню ему это, — решительно говорю.
