— Не совсем, — Лима замялась, но все же ответила, опустив голову, — лесс Витрош, как вы знаете, постоянно был в разъездах, и лесса Билинда большую часть времени проводила в одиночестве. А она была совсем не похожа на вас, лесса Феклалия. Ей было скучно в сельской тиши. И она постоянно ездила в гости к соседям. Где уж она его встретила, никто не знает. Но однажды лесса Билинда вернулась в имение с мужчиной. Они жили вместе довольно долго, командировка лесса Витроша затянулась. Но когда он вернулся, присутствие чужого мужчины ему не понравилось. Хотя сам он открыто таскал в постель всех горничных, но от жены требовал верности. Лесса Билинда пыталась отстоять свое право быть счастливой, любви между супругами никогда и не было. Но лесс Витрош был неумолим. Вот тогда гелла Изера и напела ему, что хорошая экономка не стала бы смотреть на такое безобразие и уведомила бы супруга об изменах жены.
Я открыв рот от удивления. Вот ничего себе заявочки-то. Лима вздохнула и закончила:
— Поле этого лесс Витрош и уволил мою мать. Для нее это стало трагедией. Ей предлагали место экономки в других имениях, но она не могла себе представить жизни без Платановой рощи. Нас приютила семья фермера. Мама прожила недолго, от нервных переживаний слегла в горячке и умерла через несколько месяцев. Мне тогда было около десяти лет. Я же выросла на ферме и вышла замуж за их сына, — Лима всхлипнула и вытерла слезы. — Но, кажется, любовь к этому проклятому месту у нас в крови, и моя Иська с малолетства мечтала жить и работать именно здесь… да и я тоже… просто обида за смерть мамы была сильнее…
— И вы откажетесь? — тяжело вздохнула я. Еще одной загадкой стало меньше. Теперь понятно, как Лиме удалось убедить геллу Изеру пустить ее семейство на помощь Иське. И почему сама Лима пошла на все, чтобы Иська стала экономкой не где-то, а именно здесь, в имении Мериганов.
Лима подняла на меня взгляд, улыбнулась сквозь слезы и ответила:
— Почему? Нет, — покачала она головой, — я, конечно же, соглашусь.
У меня камень с души свалился. Я с облегчением выдохнула и расслабилась. Теперь, когда у меня есть Лима, я могу не нервничать. Она уж точно сможет организовать детишек, чтобы они не бегали и не орали, как оглашенные.
Мы договорились, что завтра я найму новую кухарку, а как она приступит к работе, так Лима сразу возьмет на себя руководство всем нашим детским садом. А пока ей нужно было приступать к готовке, а мне напоить детей микстурами и нанести мазь на ожоги моих маленьких трубочистов.
Я снова сидела в столовой. Нехватка медицинского кабинета ощущалась гораздо сильнее, чем отсутствие жилых комнат для персонала.
Сложила стопкой медкарты детей, в которых были записаны все назначения доктора Джемсона, расставила пузырьки с лекарствами, крошечные горшочки с мазями, приготовила ложки, кружки с водой и самое главное — горшок меда. Буду награждать каждого ложкой лакомства после лечения. И приказала добровольным помощницам приводить ко мне детей по одному.
Сначала детей приходилось держать втроем, зажимать нос, чтобы влить лекарство в приоткрывшийся рот, и силой мазать многочисленные ссадины, царапины и пятна ожогов. Но потом слух о том, что после экзекуции каждый получает целую ложку меда, сделал свое дело. Дети кривились, морщились и фыркали, но послушно глотали горькие микстуры, желая получить награду. Многие из них никогда не пробовали мед на вкус…
Закончив с медицинскими процедурами, я решила навестить больную Сольку.
Жара больше не было, чудодейственные отвары доктора Джемсона оказались ничуть не хуже нурофена. Температура пока не поднималась, и девочка сладко спала завернувшись в одеяло и поджав ноги.
Я хотела только посмотреть, как она, убедиться, что ей ничего не нужно, но почему-то присела рядом, на табурет, стоявший у постели, и просто смотрела на спящего ребенка. В груди пекло. А вдруг она и правда дочь фиалки-Феклалии? Я же хотела поговорить об этом с доктором Джемсоном, вспомнила я. Надо пригласить его к ужину… И, вообще, я по нему соскучилась. Ведь мы сегодня даже парой слов не перекинулись.
— Лесса Феклалия? — сонный голос Сольки отвлек меня от размышлений, — что вы здесь делаете?
— Жду, когда ты проснешься, — улыбнулась я ей, — хочу узнать, как ты себя чувствуешь.
Солька на мгновение замерла, прислушиваясь к себе и ответила:
— Хорошо. Уже почти ничего не болит. — Она вылезла из-под одеяла и, на четвереньках шустро заползла ко мне на руки. Обняла, прижалась. — А мне приснилось, — зашептала она на ухо, — что вы моя мама…
— Солька! — выдохнула я. Хотелось прижать ее к себе изо всех сил. Так сильно, как могу. И только понимание, что ей будет больно, останавливало меня. — Мне тоже приснилось, что ты моя…
Мне надо срочно поговорит с доктором Джемсоном. Если он подтвердит мои догадки что фиалка-Феклалия потеряла ребенка, то я ставлю рупь против ста, Солька ее, а значит теперь и моя, дочь. Если же нет… Надо узнать, как я могу удочерить эту девочку. Потому что больше всего на свете я хочу быть ее мамой.
А если у меня ничего не получится, и через месяц я закончу свою вторую жизнь в этом мире, уже ничего нельзя будет изменить. Если фиалка-Феклалия вернется обратно, то она вырастит Сольку без меня. Я в этом уверена. Если не вернется, и это тело просто умрет… что же… значит Солька останется единственной наследницей Мериганов. И тогда о ней позаботиться гелла Изера. И в этом я уверена тоже.
Глава 21
Я пригласила к ужину доктора Джемсона, чтобы поговорить с ним о прошлом фиалки-Феклалии. Я еще не придумала, как вывести его на откровения, чтобы не выдать себя, но обязательно придумаю. У меня очень хорошая мотивация.
Когда стемнело, я спустилась из своей комнаты, где отдыхала за чтением книги Торбега Филда, в холл-гостину, и очень удивилась, увидев перед входными дверями злую, как тысяча чертей, геллу Изеру и насмешливо скалящегося гелла Борка. Я мысленно застонала. Совсем забыла, что пригласила этого негодяя к ужину! И не предупредила геллу Изеру, чтобы та отправила его восвояси, соврав, что меня нет дома. А теперь и не скажешь, потому что, увидев меня, гелл Борк расплылся в фальшивой улыбке и шагнул ко мне, протягивая руки:
— Лесса Феклалия! Рад видеть вас в добром здравии. А ваша экономка утверждала, что вы сегодня приболели…
Я мысленно скривилась, нацепив на лицо широкую улыбку. Все же быть аристократкой иногда плохо. Будь я сейчас собой, простым менеджером Почты России, полетел бы у меня этот мерзкий тип по лестнице вперед ногами. Уж я бы ему высказала все, что думаю, оплеухой наградила и пинка для ускорения не пожалела. Я на мгновение представила как гелл Борк катится вниз по лестнице в подъезде, набивая синяки и шишки. Прекрасная картина! Прелесть! Даже дышать легче стало.
Но надо быть вежливой. Аристократическое, чтоб его, воспитание…
— Я и приболела, гелл Борк, — сокрушенно вздохнула, — и буду рада, если вы войдете в мое положение и согласитесь перенести наш совместный ужин на другой день.
Гелла Изера сдавленно пискнула, шокированная моим хамством. Даже гелл Борк немного растерялся, но быстро пришел в себя. Поклонился и ответил с улыбкой:
— Лесса Феклалия, мне очень жаль, — он выпрямился и развел руками и только открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как дверь за его спиной постучали. Гелла Изера медленно прошествовала к порогу и открыла дверь позднему гостю. В дом вошел улыбающийся доктор Джемсон.
На улице было уже сосем темно, вероятно поэтому он не сразу увидел при ярком свете газовых светильников, что в холле кроме нас в холле есть еще один человек.
— Лесса Феклалия, — заявил он с порога, — с вашей стороны очень любезно пригласить меня на ужин, — он поклонился, а когда поднялся наконец-то заметил гелла Борка, который просто окаменел от такой моей наглости. — О, гелл Борк?! Что вы здесь делаете? — нахмурился доктор Джемсон.
— То же, что и вы, полагаю, — заявил негодяй. И мерзко усмехнулся, — Любезная лесса Феклалия пригласила на ужин и меня тоже…
