Мне хочется вернуть ту приятную легкость, которая поселилась в моей душе после общения с Хидо. Поддаюсь необъяснимому порыву. Достаю из сумки первую попавшуюся тетрадь, вырываю оттуда двойной лист, смотрю на него пару секунд, пытаясь вспомнить правильную последовательность действий. Так, как же это делается? Хоть убей, не помню.
— Закрой глаза и доверься рукам, — слышу рядом спокойный голос Арана.
Откуда он знает, что именно я хочу сделать? Хотя какая разница. Очевидно, мой призрак полон тайн, и, даже если он читает мысли, не уверена, что мне есть до этого дело.
Я закрываю глаза, делая именно так, как сказал призрак и начинаю складывать бумагу. Пополам, потом еще раз пополам. Развернуть и вывернуть по сгибу в обратную сторону. Теперь здесь и еще здесь. Открываю глаза и с удивлением и долей абсолютно детского восторга смотрю на аккуратно сложенную из бумаги змею. С ума сойти! Руки оказывается действительно все помнят. Я складывала подобные штуки так давно, когда еще мать была в семье. Это она научила меня создавать из бумаги миры. Жаль, что потом мои миры годились только для уничтожения старшими братьями.
Оставляю подарок для Хидо на столе (он все равно еще придет за пустыми тарелками), бросаю тетрадь в сумку и, более или менее восстановив свое душевное равновесие, встаю из-за стола.
Поднявшись, иду к выходу из зала. Не оборачиваюсь и держу спину прямо, хотя мерзкие шепотки за спиной тенями следуют за мной по пятам. Этому меня научил Мерир — чем сильнее сгибают, тем прямее держи спину. Дома моя спина всегда идеально прямая, даже когда меня бьют или унижают, пытаются растереть, смешать с пылью под ногами. Это жутко бесит брата, несмотря на то, что мое умение — целиком и полностью его заслуга, и приносит мне хоть какое-то удовлетворение.
— На колени! НА КОЛЕНИ ПЕРЕД БУДУЩИМ ИМПЕРАТОРОМ!
Повинуясь взгляду старшего брата Морей толкает меня вперед, и я чуть не падаю на колени. Не дождется. С трудом удерживаю равновесие и смотрю ему прямо в глаза. Морей замахивается вновь, но Мерир останавливает его жестом.
— Ты склонишься сама, — красивое лицо делается хищным. — Придет время, и ты будешь вымаливать у меня разрешение поцеловать мой перстень.
— Никогда, — главное, чтобы он не услышал дрожь в моем голосе.
Это как с дикими животными. Они не должны почувствовать твой страх. Я вижу, как разгорается в глазах Мерира огонек ни с чем не сравнимого азарта. Я для него игра. Достаточно интересная, чтобы не забросить, но не настолько ценная, чтобы не сломать.
Мерир сжимает пальцами мое запястье, тянет меня к себе. Он пахнет древесным одеколонам. Запах понравился бы мне, если бы был на другом мужчине. Губы старшего брата касаются моей кожи на скуле и я, не сдерживаясь, брезгливо кривлюсь. Он замечает, смотрит на меня так, что я почти уверена, сейчас он меня ударит. Но он вдруг отступает.
— Ты склонишься, — в его голосе столько уверенности, что меня передергивает.
Воспоминание бьет сильнее плетей, сильнее шепота за спиной и насмешливых и презрительных взглядов. Но я продолжаю идти.
43
Выхожу из кухни после разговора с Хидо, смотрю ей вслед. Идеально прямая спина, темные волосы собраны в небрежную прическу, но даже без укладки она выглядит соответствующе. Усмехаюсь. Соответствующе чему? Или кому? Пожалуй, своей матери.
Она была прекрасна, совершенно особенная. Когда я впервые ее увидел, решил, что она мне мерещится. Я не знал, кто она, не знал, что ее муж может раздавить меня одним пальцем и не знал, что он вообще существует. А еще я не был осведомлен о ее маленькой дочке. Я вообще мало что понимал тогда, потому что был молод, глуп и ослеплен любовью. Если отвлечься, можно представить, что сейчас обернется не Мари, а Изабелла…
Горько усмехаюсь вновь. И что я сделал бы тогда? Что бы я сделал, если бы увидел женщину моей жизни? Предал бы ее, как и двенадцать лет назад?
— Здравствуйте, мастер, — кадет Ивес смотрит прямо, уверен в себе и в том, что подловил меня на тайных взглядах.
— Доброе утро, — коротко киваю я.
Это не то, что может меня смутить. Аэрт поднимается, жестом показав своей компании, что сейчас подойдет, быстро догоняет меня.
— Мастер Ирэ, я бы хотел помочь с расследованием покушения на Мариис Арос. Это возможно?
— Это похвально кадет, — уважительно поджимаю губы. — Но я вынужден спросить, чем вызван ваш интерес. Мы с вами оба понимаем, что по окончании этого года вы с кадетом Арос вряд ли когда-либо увидитесь. Более того, я полагаю, что вы уже догадались и сами, но все же озвучу: кадет Арос не будет принимать участие в боевых вылазках. Только в тренировках.
Кадет Ивес склоняет в голову в знак согласия, и я удовлетворенно продолжаю.
— Соответственно, вы можете не беспокоиться о том, что проблемы кадета Арос могут каким-то образом угрожать вашей безопасности. В таком случае… В чем ваш интерес, кадет?
Мы останавливаемся у выхода из зала. Мариис уже нигде не видно, но я отмечаю, что не только я ищу ее взглядом. Аэрт ждет, пока пройдет стайка щебечущих и задорно хихикающих девушек.
— Возможно, это просто профессиональный интерес.
— В таком случае, я буду рад помощи, кадет, — уголки моих губ приподнимаются в благословляющей улыбке. — До встречи на лекциях.
Профессиональный интерес, говоришь? Ну-ну…
Я собираюсь повернуть вправо, чтобы, пройдя через Первую Галерею славы, попасть в первый учебный класс, в котором у нас пройдет лекция у ректора, но натыкаюсь на почти привычное пуховое облако.
— Не так быстро, — одергивает меня Аран. — Тебе еще нужно зайти в библиотеку.
— Куда?!
В библиотеке я не была с первого курса. Это был единственный год, когда я получала книги сама. Все последующие годы книги мне приносили их либо Лео, либо Алиша. При воспоминании о бывшей подружке я чуть не рычу. В душе я считаю ее одной из причин своего падения. С удивлением отмечаю, что даже Аэрта я виню гораздо меньше. Он просто не принял мои правила игры. В отличие от Алиши, он и не претворялся, что я ему нравлюсь.
— Ты, кажется, хотела быть лучшей, — напоминает мне воин, отвлекая от мыслей.
Точно. Развернувшись на каблуках, направляюсь в библиотеку.
Женщина неопределенного возраста дремлет за захламленной стойкой. Как же ее зовут? Хоть убей, не помню. Постояв немного около спящей мите, я довольно громко кашляю. Библиотекарша подскакивает, цепляется, чтобы не упасть, узловатыми пальцами в край своего высокого стола и вглядывается в меня мутным ото сна взглядом. Она почти не изменилась, только в волосах чуть больше проседи.
— Здравствуйте! Мне нужны книги, — бодро рапортую я.
— С первого по предпоследний курс, — ехидно подсказывает Аран.
Моя уверенность дрожит вместе с голосом, но я послушно повторяю:
— С первого по предпоследний курс. Специальность — переговоры, — от себя добавляю я.
— А вы, простите, кто? — после продолжительного молчания вопрошает библиотекарша.
Я печально вздыхаю. Кто я в этом бренном мире? Чувствую толчок воздуха по ребрам, и болезненно морщусь. Аран прав, сейчас не время для меланхолии.
— Кадет Мариис Арос, факультет Искусства переговоров.
— Мари, это ты? — подслеповато моргает библиотекарша. — Я уж думала, тебя отчислили или отец забрал из школы. Что же ты так давно не заходила? Такая девочка хорошая была!
Была… Это слово заставляет меня вновь тяжело вздохнуть.
— Так вы мне поможете? — пытаясь скрыть растроганность за деловитостью, спрашиваю я.
— Конечно, конечно, моя дорогая! — пожилая женщина вылезает из-за стола и семенит к выходу из читального зала. — Что ж ты так и не пришла на чай тогда?
В который раз за этот день к моему горлу подкатывается неприятный комок. Не говорить же ей, что тогда, маленькая, я еще ничего не скрывала от своей семьи, что сразу же написала папеньке письмо, в котором радостно рассказала родителю о том, что теперь у меня есть друг, да не абы какой, а взрослый человек, женщина, которая заведует самым ценным в крепости — книгами. И не говорить же ей, какой ответ прислал мне любимый папенька, в котором впервые объяснил мне разницу между тем, кто служит, и тем, кому служат. И, тем более, не говорить же ей, что я тогда выбрала быть тем, кому служат.
