Он, повинуясь своей интуиции, свернул налево. Шел медленно и осторожно, присматриваясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Отвел в сторону ветку и молча остановился. На небольшой скамейке, приютившейся у розового куста, свернувшись калачиком, спала ведьма. Волосы разметались по скамье, несколько прядей коснулись земли. Стараясь не шуметь, подошел поближе, присел рядом на корточки. Провел ладонью по высокой скуле, по закрытым векам. Подушечкой большого пальца провел по ее пухлым губам. Странно. Он еще помнил, как вопреки своему желанию, она вспыхивала при малейшем прикосновении. Злилась, фыркала, но возбуждалась. А сейчас лежит и совершенно не реагирует на его прикосновения. Только легкое дыхание и подтверждает, что она еще жива. Осторожно приложил руку к жилке на шее. Бьется. Жива. Так крепко спит? Неужели? Осторожно вынул одну ее руку из-под щеки, расстегнул и отодвинул ворот платья. Небольшие тугие грудки отсвечивали перламутром под лунным светом.
Приблизился и поцеловал сначала одну, затем другую грудь. Лизнул. Втянул в рот, еще сильнее, прикусил. Девушка лишь устало поморщилась и, оттолкнув его, вновь скрутилась калачиком.
Да что, черт возьми, со всеми происходит?
А ну-ка, чем черт не шутит? Он потер руки, прошептал заклинание и провел над ней руками. Никакая ее магия ему не откликнулась. Будто перед ним лежала не лесная ведьма с еще недавно искрившейся силой, а простая фригидная человечка. Еще раз, усилив свое поле, провел над ней руками. Где-то в глубине, в районе солнечного сплетения, в ней всколыхнулось несколько огненно-зеленых язычков. Определенно, с ней что-то произошло.
Отбросив церемонии, он растолкал девушку. Открывшиеся глаза смотрели на него холодно и безучастно.
— Ты меня узнаешь? — обеспокоенно спросил он.
— Урлас. — ответила она.
— И что?
— Что? — А спустя целую вечность добавила: — Пришел съесть меня и косточки выплюнуть?
Фигасссе.
— Не-е-ет, дорогуша. Так дело не пойдет.
Он подхватил ее вместе с покрывалом на руки и пошел во дворец.
И опять убедился, что с девчонкой что-то происходит, когда она безропотно положила ему на плечо голову, и тут же заснув, тихо засопела.
Глава 36. Пробуждение
— Олих, ты что, йошкин кот, сделал с девчонкой? — Урлас вошел в спальню, бережно неся тихо сопевшую во сне Велму.
— А ты как думаешь, что я с ней сегодня делал?
— Я уже не знаю, что и думать, брат. Ведьмочку просто не узнать.
— Просто смирилась. Давно пора бы.
— Да нет, что-то с ней не так. У нее сил осталось на донышке, будто ее высушил кто.
— Ты меня с Бастианом, что ли сравнил? Я к магии равнодушен, да и к ведьмам тоже.
Не став спорить с братом, Урлас уложил ведьму на кровать. А та опять свернулась в клубочек, будто кошка, и засопела.
— Эй, — Олих потормошил ее за плечо. Ноль реакции, только лениво отмахнулась от него рукой, как от назойливой мухи. — Не понял?!
Олих поднял ее и удерживая за волосы, впился ведьмочке в губы. Ее ротик открылся ему безропотно, позволив его языку вдоволь там похозяйничать. Не сопротивлялась, когда он прикусил ее язычок, втянул его в себя. Оторвавшись от ее губ, недовольно хмурясь, рявкнул:
— Открой глаза.
Открыла.
— Ты почему такая?
— Какая?
— Деревянная.
— Я елка?
— Угу, еще та елка, — и посмотрел на Урласа: — Не понимаю. Утром она была совершенно другая.
Затем поднял ее запястье, посмотрел на едва просматривавшуюся печать.
— Может, печать снять пыталась?
— А ну пусти-ка, — Урлас закрыл глаза и поставил свою ладонь прямо над печатью. — Нет, не пыталась. Если бы я не знал, что это невозможно, то решил бы, что из нее выкачали ее магию.
Олих сорвался с места, а девчонка повалилась на постель, словно куль.
Через несколько минут он уже был возле домика в саду. Отрыл дверь, громко грохнув ею о стену и стремительно вошел. Мгновенно очутился возле испуганной служанки и схватил ту за горло:
— А ну, признавайся, что сделала с госпожой?
Та хрипела, хваталась руками за него, пытаясь освободить горло и сделать спасительный вдох. Олих чуть ослабил хватку и позволил ей вздохнуть.
— Хозяин, я ни в чем не повинна. Она как пришла от вас, так все плакала и грустила. И из домика уходила, ей тут вовсе не нравится.
— Кто приходил к ней? Говори, или велю высечь…
Служанка дрожала, но признаться побоялась.
Схватив ее за загривок, протащил ее через сад и вышвырнул вон, велев слугам выгнать ее вон из дворца.
Вернувшись к себе, опять посмотрел на ведьму.
— Так, я оставляю ее у себя. Утро вечера мудренее. Может, за ночь и отойдет?
Устроив девушку поудобнее на кровати, отправился принимать ванну.
— Покараулишь ее?
— О чем речь, конечно, — согласился Урлас.
Состояние ведьмочки все не давало ему покоя. Он снял со своей шеи амулет и приложил к ней. Амулет молчал, подтверждая его догадку, что магия в ней почти иссякла. Дотронулся до техкавшей жилки на шее, померил пульс на запястье. Ничего не понял. Но может, Олих и прав — утром что-то изменится.
— Я останусь? — не то спросил, не то утвердительно сказал.
— Давай, конечно, — согласился Олих, откидываясь на подушки и притягивая к себе девушку.
Та покорно устроилась у него на плече. Пока Урлас купался, раздел Велму, оставив на ней лишь тонкую рубаху.
***
Впервые за долгое время, я ни разу не просыпалась ночью. Даже несмотря на то, что мне снились кошмары. С одной стороны ко мне присосался блондин, выпивая мои соки. С другой стороны, меня жарко обнимал Урлас, пришептывая "покричи". А Олих стоял в стороне и гневно хмурил брови и зло бормотал мне: "Елка". А я во сне огрызалась: "Сам дубина стоеросовая, с кем поведешься, того и наберешься".
Утро тоже выдалось необычным. И это еще мягко сказано.
Первым делом, я почувствовала запах Олиха. Он пах совершенно особенно — это я поняла еще прошлой ночью. Так и не открыв глаза, улыбнулась своим мыслям. А ведь он пришел за мной. И перенес меня, спящую, в свою постель. Сегодня же я проснулась, уткнувшись носом в его гладкую, приятно пахнущую кожу. Хотя нет, не очень гладкая. Под моими пальчиками кучерявилась темная дорожка, скрывавшаяся где-то там, под простыней. Был очень велик соблазн заблудиться в ней, провести, лаская… Я почувствовала, как в тот же миг вспыхнула, словно маков цвет.
Открыла глаза и взгляд мой уперся в крошечную бусинку соска. Интересно, у мужчины эта штучка такая же чувствительная, как у меня? Осторожно высунула язык и легонько лизнула. Вздохнул и волоски вдруг встали дыбом. Проснулся или нет? Я замерла, ожидая, что он пошевелится, обнимет меня, поцелует.
Отчего-то от этого стало так волнительно…
Но он, похоже, спал мертвым сном и даже не подумал пошевелиться.
Зато со стороны спины пошевелилось что-то другое…
Ох, мамочка! О мои обнаженные ягодицы определенно терся чей-то член! И не нужно быть ведьмой, чтобы угадать, кому принадлежит эта штука. И эти пальцы, стиснувшие мое бедро и медленно ползущие вверх. Вот это я проснулась! Моментально в памяти всплыли слова, сказанные Олихом прошлым утром. Я могла бы догадаться, что эти два извращенца не оставят меня в покое.
Стоило мне замереть и задержать дыхание, как замер и Урлас. Может, все же он спит?
Но ведь таким бутербродом бесконечно долго лежать не будешь! Я осторожно качнулась вперед, назад. Мужчины зажали меня своими телами в прочные тиски. Осторожно взяла руку, лежащую уже на моей талии, и попыталась ее приподнять. Удалось. Урлас не шевелится, только подрагивает его член, устроившийся между моих ягодиц.
Я сделала вдох, выдохнула и осторожно перекинула ногу через Олиха, намереваясь перелезть через него, раз уж он так крепко спит. Но выбраться из плена мужских объятий мне не удалось. Урлас обхватил меня за талию и плотнее придвинул меня к себе. Сомнений не было, что мужчина вовсе не спал, а попросту игрался со мной. Его член соскользнул по ягодицам и проник между ног. Он неторопливо терся о меня, скользил по увлажнившимся губам, дразнил возбудившийся клитор.
