— Так уж и не было? Что же ты тогда так заволновалась?
Дилан весь напрягся, в его голове замелькали сцены из моего нелицеприятного прошлого.
«Дилан, пожалуйста, успокойся и подумай о чём-то другом», — попросила я его.
— Ты хотела ответа на вопрос — ты его получила. Я простила Дилана и избавила своё настоящее от прошлых ошибок. И если тебе твоё участие в этом не даёт покоя до сих пор, то это уже не мои проблемы, — я встала, Дилан тоже. — Максим, поднимешься наверх через час?
— Ладно, — кивнул он.
— Вообще-то мы ещё не обо всём успели поговорить! — остановила нас Полина.
Ей не терпелось сообщить новость об уже решённой судьбе маленькой Маргариты, дочери Максима, у меня же не было ни сил, ни желания раздувать новый скандал.
— Сейчас не лучшее время, давай завтра, — ответила я.
— Как знаешь, — ничуть не удивилась она. — Завтра попрошу всех собраться в том же составе.
По пути в ванную я попробовала поговорить с Диланом:
«Я знаю, как это противно… Прости, что дошло до такого. Давай постараемся не вспоминать об этом. Скажи что-нибудь?»
«Диана, пожалуйста… я готов помыться, сделать укол и вытерпеть массаж, только давай не будем ничего обсуждать и просто помолчим. Хотя бы до завтра», — был ответ.
Наверх мы поднялись с трудом. Особенно тяжело дались последние ступеньки лестницы. Дилан почти висел на мне. В комнате действительно оказалось прохладно. Пока я делала Дилану массаж, заметила, что его знобит, то ли от холода, то ли от неприятных воспоминаний.
Вскоре в дверь постучался Максим, принёс обогреватель:
— Я поставлю ближе к кровати. Он хорошо греет, — не очень чётко сказал он и хотел уйти.
— Максим? — окликнула я его. — Присядь, пожалуйста?
— А я не помешаю?
— Не помешаешь.
— Ты по-настоящему преобразил наш старый чердак, смотрится просто здорово, — похвалила я старания Максима.
— Я немного утеплил его, хотел, чтобы мы могли собираться здесь все вместе…
— По крайней мере, сегодня так и есть.
— Я как-то по-другому себе всё это представлял. Полина могла бы и предупредить! Да и вообще чертовщина какая-то…
— Не стоит всегда надеяться на высшие силы. Вам с Машей стоит решить некоторые вопросы раз и навсегда, хотя в таких делах я не лучший советник и образец…
— Он уже спит? — кивнул он на Дилана, который отвернулся к стене и никак не реагировал на присутствие сына.
— Он не спит, просто не в настроении.
Максим хмыкнул:
— Ещё бы…
— Мне было страшно разочаровывать тебя. Прости… Теперь ты знаешь, что на самом деле всё было не так прозрачно, как казалось.
Он сидел рядом, нервничая и кусая губы:
— Просто в голове не укладывается, что… Я не понимаю… Разве это может оказаться правдой?
— Света не имела права так говорить, ей была известна лишь капля, и капля эта была взята с самого дна.
— Почему ты..? — хотел было спросить он, но осёкся. — Ладно, это не моё дело…
— Почему я стала проституткой? — угадала я. — Не бойся задавать прямые вопросы. Если хочешь знать, я отвечу. Надеюсь, это поможет тебе понять меня.
Максим кивнул.
— Я начну издалека. Когда я родила тебя, Дилан уже не жил с нами. По моей вине он полностью превратился в волка, его человеческое сознание умерло. Так случилось, что его подстрелили охотники в Верхнем Волчке, и я была вынуждена дать ему непротестированную экспериментальную вакцину, чтобы он снова стал человеком. Это был единственный и последний шанс спасти его. Но Дилан впал в глубокую кому, несколько месяцев провёл в больнице. Я тогда ещё училась в меде и жила за счёт его родителей. Они меня ненавидели, но терпели, так как у меня был ты. Однажды в больнице сообщили, что больше нет возможности держать Дилана на искусственном жизнеобеспечении. Его отец дал согласие на отключение Дилана от аппаратов и объявил, что его сын умер. Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы устроить транспортировку Дилана в Москву, где были более совершенные методы реабилитации. Я перевелась в другой вуз. С деньгами помогла тётя Ирма. Помнишь её?
— Да, но очень смутно, — ответил Максим.
— Сначала я поселилась в общежитии универа. Я училась и работала в больнице, где лежал Дилан, но жалованья не хватало вообще ни на что, а деньги Ирмы быстро закончились. Я устроилась в клуб танцовщицей (не стриптиз, просто шоу), но и этого было мало. А вскоре и в новой больнице сообщили, что пациент безнадёжен. Единственный выход был купить аппаратуру и самостоятельно ухаживать за ним. Оборудование стоило столько, что на эти деньги можно было купить небольшую квартиру. У Ирмы я больше не могла просить. Как раз тогда мне предложили повышение: работу в стрип-клубе. Поначалу я отказалась, но в итоге пришлось пойти и на это. Я взяла кредит под бешеные проценты, сняла нам квартиру, стала работать. В клубе были хорошие чаевые. У меня даже появились постоянные клиенты, — я вздохнула, нужно было переходить к самой грязной части истории. — Один из них предложил стать его шлюхой. Я дала резкий отказ, за что меня уволили из клуба и предупредили, что работу в Москве я уже не найду. Откуда мне было знать, что этот старикашка имеет такое большое влияние? Я была в отчаянии… Мне пришлось ответить на один вопрос: что мне дороже: верность или жизнь Дилана? Ответ был очевиден, тем более, о какой верности можно говорить, если я не использую единственную возможность спасти его. И я извинилась перед стариком и согласилась. Так это и случилось. Поначалу старик думал, что мне восемнадцать и что я просто наивная студентка, но очень скоро он узнал про тебя. С тех пор он начал унижать меня, правда, платил исправно. Мой кредит постепенно гасился. Я терпела. Раз от раза его извращения становились всё более жестокими. Порой во мне накапливалось столько негатива, что
