сжимает зубы, резко подрывается с места и вылетает из комнаты. С моих губ невольно срывается вздох облегчения. И сейчас я рада, что не вижу лица Кэла. Наверное, я бы не вынесла его взгляд. Интересно, он был бы сочувствующий или осуждающий? Не хочу об этом думать. Слишком много у меня других проблем.
— Продолжаешься играть с огнем, Дайана? – шипит Кэл, когда я отдираю от воспаленных ран бинты. До выздоровления еще далеко, я рассчитывала, что после моей магии раны затянутся быстрее.
— Кто это тебя так? – спрашиваю, игнорируя его вопрос. Я понимаю, о чем он и для себя все решила. Но Кэла это не касается.
— А сама как думаешь?
Какой-то странный у нас разговор получается. Одни вопросы без ответов. Но я действительно думаю, этого не отнять. И соображения у меня имеются. Они лежат на поверхности.
— Эш Грис?
— Не своими руками, конечно, — отвечает Кэл. — Он против того, что ты ищешь свиток и совсем не рад, что я помогаю тебе. Он ведет свою игру, и эта игра вызывает у меня опасения.
— Ты достал то, о чем я просила?
— Нет, но почти успел скопировать.
— Почти? – Изгибаю бровь, прежде чем подойти к шкафу с зельями Ребекки. Дальше придется действовать более традиционными методами. Не потому, что вампирское воздействие дается тяжело и мне, и Кэлу, а потому что уже поздно. Раны начали воспаляться, кровь в них не вызывает аппетита. Не получится, метод хорош на свежих ранах.
Достаю мази, наливаю Кэлу зелье, которое он выпивает беспрекословно и продолжает.
— Копия не очень четкая, но читаемая, и я не могу сейчас вернуться. Эш Грис единственный знает, где меня можно найти, когда мне плохо. Человек без лица вообще хорошо держится. И в отношении меня. Хотя я понимаю, что ему дается это нелегко. Мы симпатичны друг другу – это сложно игнорировать. Тот уровень симпатии, который теоретически мог бы перерасти в нечто большее, если бы мы встретились при других обстоятельствах, а вампирский яд убирает эти «если бы». Кэл просто меня сейчас хочет – сильно, до зубного скрежета. Я сама чувствую отголоски его состояния, но мне проще. На меня мой яд не действует, и я только что вернулась от Мрака.
— Ну, я иногда знаю, где тебя искать, — продолжаю я относительно безопасный разговор, чтобы ненароком не свернуть не туда.
— Нет. – Он качает головой. – Ты не поняла. Он знает, где искать меня настоящего. Без маски. И это проблема.
Я киваю, понимая, о чем он, и говорю:
— Отсюда тебя никто не выгоняет. Оставайся, пока не восстановишься.
— Выгонишь, скорее всего, после того, как я расскажу, что узнал и что планирую с этим делать, — тихо говорит Кэл и вздрагивает, когда я наношу прохладную мазь на его грудь.
Заканчиваю с ранами, пытаясь игнорировать напряжение между нами. Неловко и не к месту. Кэл тоже старается держаться в стороне. Мы не хотим этих эмоций. Между нами совсем другое, и ни ему, ни мне не хочется что-то менять. Мы даже не друзья, скорее враги.
Делаю кофе, и мы устраиваемся в столовой, чтобы, наконец-то, спокойно поговорить. У нас много тем для обсуждения, и я чувствую, просто не будет. Эля нет, точнее, нет в человеческом воплощении, но под потолком вижу силуэт летучей мыши. Вампиру тоже интересно, о чем будет идти разговор. Сколько бы Эль ни обижался, все равно будет рядом со мной – контролировать, оберегать, пытаться стать больше, чем я того хочу. Такова его натура.
— Что задумал эш Грис? За что он тебя так? – спрашиваю я, присаживаясь в кресло напротив Кэла. Он, откинувшись, сидит на диване. Пока это максимум, который позволяют его раны. — Я думала, вы на одной с ним стороне.
— Не в этот раз… — Человек без лица делает глоток кофе и это смотрится странно. Чашка наклоняется в пустоту. Наверное, к такому непросто привыкнуть.
— Я подслушал один занимательный разговор. Сейчас я перескажу тебе. Не его, а все то, о чем я догадался. Что-то знал раньше, что-то стало понятно только сейчас, что-то я просто предполагаю. Но все вместе это складывается в единую, пугающую картину.
— И что же там такого, что ты вступил в открытый конфликт? – спрашиваю я, чувствуя в желудке тугой комок неприятного страха. – Тебя же ранили, когда ты пытался забрать артефакт.
Человек без лица кивает, показывая, что мои предположения верны.
— И хуже того, эш Грис знает, что мне удалось что-то достать. Но не в курсе насколько много… к счастью, ему для того, чтобы начать действовать нужно время. Насколько я знаю, у него еще не все готово. Но он спешит.
— Так что ты такое узнал? – Этот разговор начинает тревожить. Кэл говорит загадками, и это раздражает. Я хочу узнать все и сразу.
— Тебе не понравится, те выводы, к которым я пришел, — предупреждает он.
— Мне вообще сейчас не нравится моя жизнь, — парирую я. – Давай, как-то ближе к делу.
— Блэкфлая создал эш Грис…
— В смысле? — Мне пока сложно уловить суть слов Кэла. Начинаю злиться сильнее. Но пока сдерживаюсь, чтобы не сорваться. Мне нужно получить эту информацию, даже если придется ее выдавливать по крупицам.
— Эш Грис уже достаточно давно озабочен вопросами долголетия, — издалека начинает Кэл. Закусываю губу, чтобы его не торопить. — И когда он начал сотрудничать с Блэкфлаем, то уже имел смутное представление о том, что может дать ему долгую жизнь и власть. Эш Грис задолго до встречи с Мраком начал изучать вопрос живых сохронов. Он по всему свету искал необходимую информацию и накопил большую библиотеку, но его знания были неполными и теоретическими. Ему был нужен кто-то достаточно сильный и умный, чтобы довести задуманное до конца.
— Первый раз, когда Блэкфлай впустил в себя демонов… — сглотнув, уточняю я, и от догадок становится нехорошо на душе.
— Да. Это подстроил эш Грис. Он заманил Мрака и его учеников в ловушку. Искусственно создал ту ситуацию, не оставив твоему учителю выбора.
— Но зачем? Я не понимаю…
— Мне кажется, на том этапе эш Грис и сам не до конца понимал, что делает и для чего это нужно. Он
