Я отложила тетрадь и устало потерла виски, очень сильно разболелась голова, когда я читала шокирующие откровения Эммы Злой. Ненависть, злоба, садистские наклонности, подробные описания диких оргий, от всего этого дерьма меня уже тошнило. Но мне были нужны ответы, на очень важные вопросы, и я продолжала барахтаться в этих помоях. По крупицам, по вскользь сделанным замечаниям, я пыталась разобраться, кем же был граф Мартин Загряжский в этой дикой истории с диссоциативным растройством, своей нелюбимой, но очень удобной жены. Это он, так думал до поры, до времени, что очень удачно женился. Огромное состояние и влюбленная в него без памяти жена, которой можно помыкать, которую можно не замечать. Но в скором времени его ждал сюрприз…
"Надо признать, что вкус у курицы, все же есть! Граф Загряжский красивый мужчина и знает толк в любовных утехах. Я даже первое время не старалась убегать из дому, что бы окунуться в настоящую, бурную жизнь. Но это было лишь первый месяц моего перевоплощения. Он наскучил мне прежде, чем догадался о том, с кем имеет дело. "
Я усмехнулась, отхлебнула из белой чашки давно остывший чай. Почему-то испытывала злорадство, когда читала о том, как прозрел граф. Как начался его персональный кошмар с периодичностью один раз в месяц. Как он пытался остановить злую бестию, теперь носившую его древнюю, аристократическую фамилию.
"Сегодня проиграла в карты поместье. Было очень весело. "
Ах, Загряжский, Загряжский… Ты кажется получил по заслугам, когда давал бедняжке Эмме, ложные клятвы у алтаря. Нельзя играть чувствами и любовью кроткой девушки. Обратку ты получил почти незамедлительно. Монстр вместо влюбленной глупышки. Как долго ты терпел бы Злую Эмму, если бы в ее извращенную голову не пришла бы мысль убрать тебя, как она убрала собственного отца? Правда в отношении тебя она проявила больше больной фантазии… Вот почему, ты так и не решился привезти в огромный дом, доставшийся тебе в результате женитьбы, своих детей. Разве можно быть спокойным, если знаешь, что перевоплощение неизбежно, а монстр уже сидит в засаде?
Я захлопнула красно-коричневую обложку и отбросила от себя подальше тяжелую тетрадь. Захотелось принять душ, что бы смыть с кожи все следы от призрачного присутствия Злой Эммы, а может просто напиться.
— Нет, пить коньяк, и смывать с себя то, чего уже нет давным-давно, просто глупо. Конечно футлярчик мне достался с двойным дном, а я сама являюсь третьим, но будем считать, что на этом все и закончится, — задумчиво пробормотала я, и устало прикрыла глаза.
Образ Загряжского возник, выступил из темноты, словно ждал когда я сомкну веки. Продолговатые глаза сине-зеленого цвета смотрели насмешливо, губы подрагивали от хитрой улыбки. Он был похож на довольного кота, которому удалось обмануть повара, и провернуть у него под самым носом, свою кошачью аферу.
Я замерла от внезапно пришедшей мысли. Загряжского не было уже неделю, мне он явно не доверял. Хотя я и уверяла его в том, что ничего не помню, после того как ударилась головой о камни. Я бы тоже не доверяла, стоило мне прочесть записи чокнутой Эммы. Детей он искал и он их любит, в этом я не сомневаюсь… Значит… Вот оно! На второй день после новогодней ночи, ко мне пришла наниматься новая гувернантка для Лизы. Девушка немного вертлявая, но образованная и Лизе она сумела понравиться сразу. Она знала все любимые сказки девочки, знала все ее привычки и предпочтения. Если мне это и показалось немного странным, то тут же забылось. Лиза была в восторге от новой гувернантки Аделины Ивановны, а мне большего и желать не надо.
Неужели Загряжский прислал в дом своего человека, что бы дети были под присмотром, пока его самого, черти невесть где носят?
Вспоминая холодные взгляды голубых глаз, которые бросала на меня Аделина, ее немного фальшивую, приторную улыбку, я все больше убеждалась в том, что моя догадка верна. Загряжский прислал шпиона. Интересно, какие отношения связывают его и эту красивую девушку? От пришедшей внезапно мысли, у меня вдруг часто, тоскливо забилось сердце. Неужели это ревность?
Я тряхнула головой и тихо рассмеялась. Ревновать Загряжского, значит себя не уважать. А вот за девушкой Аделиной, надо внимательно понаблюдать.
Глава двадцать четвертая. Ревность
— Эмма, Эмма, там па…, радостно закричал прямо с порога Шурик, и внезапно замолчал, словно споткнулся о слово" папа".
Лиза толкнула его рукой в пуховой, серой варежке и округлила сине-зеленые глаза до размера чайных блюдечек.
— Т-с-с-с, — предупреждающе зашипела она брату, а прыгающему от восторга Лимону, наоборот подала знак" голос".
Пес запрыгал от нетерпения, затанцевал, завертелся желтой юлой и звонкий лай наполнил гостиную, назойливо залез в уши всем присутствующим.
Я оценила хитрую уловку Лизы, и улыбнулась, невольно любуясь детьми. Но тут же нахмурилась. Румяные от мороза, с сияющими от восторга одинаковыми, сине-зелеными глазами, с изящным росчерком черных бровей, они были удивительно похожи на Загряжского. Оставалось только надеяться, что остальные обитатели" Сладких Хрящиков", не обратят особого внимания на это сходство.
Шурик понял свою оплошность и дождавшись, пока успокоится голосистый Лимон, прошел прямо в валенках к круглому столу, за которым мы с профессором пили чай.
— Эмма, там господин Ряжский, в гости к нам приехал. Он оказывается повредил ногу. Я распорядился, чтобы водителя его мобиля накормили в трактире, а Аделина Ивановна помогает господину Ряжскому добраться до нашего дома, — мальчик смотрел на меня внимательно, словно ждал моего одобрения и хотел убедиться, что все сделал правильно.
Новость о том, что гувернантка помогает нашему гостю передвигаться, почему-то меня разозлила. Я хотела представить, как на самом деле выглядит эта" помощь", но не успела. Дверь распахнулась и на пороге возникла пара, которая выглядела очень странно, как для простой гувернатки и известного владельца нескольких шахт, в которых добывались синие кристаллы. Девушка на манер заботливой сестры милосердия, подставила мужчине свое изящное плечико обтянутое светло-серым драпом узкого, модного пальтишка. Он старался не опираться на хрупкое, девичье плечо, а только слегка обнимал. Красивая, сильная кисть руки лежала на серебристом меху роскошного воротника.
Другая рука тяжело опиралась на массивную, прочную трость. На правую ногу, мужчина старался не наступать, и прикусывал каждый раз нижнюю губу, если это ему не удавалось.
Встретив мой насмешливый взгляд, он неожиданно смутился, поспешно убрал руку с серебристого воротника.
— Благодарю вас, Аделина Ивановна. Вы мне очень помогли, — пробормотал он тихой, шипящей скороговоркой и глянул на девушку так сердито, что мне на мгновение стало жаль бедняжку.
Она смотрела на Загряжского таким влюбленным, таким открытым взглядом, что наверное о ее чувствах могла догадаться даже Лиза, если бы не была сейчас занята тем, что пыталась удалить замерзшие льдинки из рыже-желтой, лохматой шерсти Лимона.
Я почувствовала, как злость и ревность наполняют меня, словно горячий пар кипящий чайник. Чувство не свойственное мне и надо сказать, не очень приятное.
— Аделина Ивановна, я думаю, что вам пора вернуться к своим прямым обязанностям. Лизе надо переодеться, иначе она может заболеть! — моим голосом наверное можно было заморозить, ту самую снежную горку, которую с утра строили сегодня дети.
Очевидно мой тон девушке не очень понравился. Она прищурилась и тряхнула головой, словно норовистая лошадь, глаза блеснули голубой сталью. Однако она смогла справиться с собой.
— Слушаюсь, Эмма Платоновна! — ее голос прозвучал кротким, покорным стоном.
Дети и гувернантка поднялись по лестнице наверх, сопровождаемые веселым и бодрым после зимних забав, Лимоном.
Я подождала, когда суетливая, пожилая горничная заберет у довольно ловко раздевшегося Загряжского, теплое пальто и пригласила его к столу.
