Лорд Арланд бил по живому. Одна мысль о том, что из-за меня могут убить Рарока, Ондиила или, — даже думать страшно — Флайдина вызывала бурю эмоций. Только сейчас я осознала всю опасность, о которой говорил генерал.
— Если мой план вам не нравится, придумайте свой! Вы — ментальные маги, — командующий внимательно посмотрел на меня и на Ондиила, — значит, должны придумать, как обмануть менталистов врага. Нам нужен разведчик, который мог бы докладывать о том, что происходит в верхах.
Глава двадцатая. Опасный план
Ладмила ан Анкюр
* * *
— Просто не знаю, что мы еще можем придумать, чтобы защитить нашего шпиона от проверок менталистов, — сказала я, откладывая в сторону Эур.
Мы сидели в штабной палатке, которую по приказу генерала приспособили под допросную. Правда, уже несколько часов допросов тут не проводилось, все это время мы пытались сообразить, как запустить нашего разведчика к фанатикам, но ни к чему так и не пришли.
— Что сказал Эур? — поинтересовался Ондиил.
— Если упростить, то разведчик сам должен быть ментальным магом: опытным и неслабым, чтобы обмануть все проверки.
— Этого недостаточно, — покачал головой Флайдин.
Я устало вздохнула. Теперь понимаю, почему у Йомоса не получилось внедрить своего человека. Оказалось, дело не только в проверках менталистов, но и в клятве. Все разведчики в Лирии дают клятву в присутствии ментального мага. Это значит, что клятва карала не только тех, у кого были магические способности, но и обычных людей. Даже, если нашему разведчику удастся как-то пройти ментальную проверку, клятву верности ведайну и Лирии он будет обязан принести, а потом и выполнить. К слову, Барон, которого я допрашивала ментально, об этом не знал.
— Как не печально признавать, — подвел итог Ондиил, — заслать шпиона вместо Иста Нрарди — это на самом деле не такой уж и плохой план. В таком случае наш засланец не обязан будет приносить клятву. Все будут считать, что он уже поклялся.
— Отвратительный план, — не согласилась я. — Где нам взять опытного менталиста на место убийцы?
— Ты говорила об еще одном ученике… — намекнул мой телохранитель.
— Нет, Ондиил, даже не думай об этом. Он еще несовершеннолетний.
— Тогда у меня больше нет идей, — признался он.
— Если найти человека с такими же способностями, как у Ондиила, то он мог бы, теоретически, внедриться к фанатикам? — вдруг спросил Флайдин.
— Вместо Иста Нрарди? Нет! — ответила я. — Даже, если мы найдем такого же, причем, не только силой дара, но и особенностями воображения, жизненным опытом и так далее, его надо будет обучить. И не только ментальным практикам, но и работе разведчика.
— Реально ли обмануть менталистов фанатиков, если генерал найдет такого мага, а ты подготовишь, закроешь память, ключ придумаешь? — продолжал интересоваться муж.
— Если в следующий раз представится подобная возможность, а у нас будет менталист, согласный на замену памяти, то у такого человека есть шанс обойти проверку. Но только в том случае, если маг не будет проверять слишком тщательно.
— Если бы можно было отправить Ондиила, ты бы отпустила его? — озвучил вопрос Флайдин.
— Если ты не заметил, кожа у меня слишком темная, чтобы сойти за человека, артефактная нить позволяет скрыть только лицо, — напомнил телохранитель, — или ты знаешь, как меня отбелить?
— Возможно, — муж откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня. — Ты его отпустишь, если я найду средство?
Вот оно дроуское воспитание: первым делом спрашивать женщин. Мнением самого Ондиила он не поинтересовался. Зато мне это важно.
— Если он сам не против… — пожала плечами я.
— Не против! — сразу ответил телохранитель.
— Подождите меня, я ненадолго, — Флай вскочил и быстро покинул палатку.
Я удивленно посмотрела ему вслед. Он весь день не оставлял меня с Ондиилом наедине, хмуро косился на моего ученика, ревновал, но всячески старался не показывать своих чувств, а тут вдруг выскочил и выбежал из допросной, даже не объяснив зачем.
Состояние Ондиила меня беспокоило. Слишком много негативных эмоций. Он закрывался, надо признать, закрывался неплохо, но все же мой дар был гораздо сильнее, а его чувства — острыми. Я понимала, причину его состояния и хотела бы как-нибудь помочь, но боялась, что сочувствие он примет за жалость. А по меркам дроу жалость — это оскорбление. И все же не поддержать его я не могла.
— Моя мать умерла, когда я была совсем малышкой. Отец постепенно пропил все наше состояние, а потом сбросился с замковой башни, чтобы не отдавать долги. — Начала я, — Мне было восемь лет. Я хорошо помню, как отец все время отворачивался от меня, потому что я напоминала ему мать. В её смерти он винил себя. Будучи маленькой, я не понимала его отношения и хотела, чтобы он полюбил меня, но не успела. Помню похороны, закрытый гроб, непонимание. Дальние родственники испарились, прознав, что по наследству им могут перейти только долги и забота о тощей девочке. Меня отдали в приют. Там я тоже была никому не нужна. Я это очень ясно осознавала, потому что способности к ментальной магии начали появляться именно тогда. Однажды в небольшом приютском саду я встретила грустного мужчину, и этот большой, взрослый человек испытывал похожие чувства. Я заговорила с ним, рассказала, как мне одиноко, как больно и страшно. Так мы познакомились с лордом Соннаром. Именно его я называю папой. Негативные чувства сблизили нас. Иногда бывает, что одинаковое чувство боли сближает больше, чем что бы то ни было.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Тебе сейчас очень одиноко и плохо…
— Только сблизиться не с кем. Да я и не хочу. Ничего не хочу, — сказал Ондиил с горечью.
Из-за щитов веяло безнадежностью.
— И ты действительно согласишься на сумасшедший план, предложенный генералом, если Флай найдет возможность загримировать тебя под человека?
Признаться, я не думала, что Ондиил сказал это всерьёз. Не известно, что там за способ придумал Флайдин, и сработает ли он.
— Да. Я бы с радостью все забыл.
— Ондиил, ты ведь сам менталист и, как никто другой, должен понимать, что…
— Я осознаю риски, — оборвал он. — У меня, как ни у кого другого, есть шанс. Я действительно хочу все забыть, а ментальная магия учитывает желания своего владельца.
Наверное, с Ондиилом, все хуже, чем я думала. Мне никогда не хотелось забыть все, что случилось. Безумно хотелось помочь ему, но я понимала, что могу сделать хуже.
В напряженной тишине прошла всего минута, в палатку вошел Флайдин. Я рассчитывала, что он предложит сварить какое-нибудь крем, который нужно втирать в кожу, или зелье, которое надо будет выпить. Мой муж неплохо разбирался в травах, и мог создать не только противоядие, но и теоретически какое-нибудь подобное средство. Однако я ошиблась со своим предположением.
Флай показал нам крохотную пластинку. Ни слова не говоря, он вытащил кинжал, порезал себе палец, и вставил в кровоточащий порез пластину.
— Что происходит? — оторопело пробормотала я, переглянувшись с удивленным Ондиилом.
Вдруг на наших глазах Флайдин стал меняться: кожа посветлела, изменился разрез глаз, немного выпятилась нижняя губа, чуть удлинился нос. Буквально через пару мгновений передо мной стоял незнакомый парень, примерно двадцати лет. И, самое главное, я не увидела ни ничего подозрительного, взглянув на него ментальным зрением!
— Невероятно! — прошептала я.
— Вы с ума сошли! — Нет, я знала, что Ондиил любит риск, но не до такой же степени! — Я уверена, генерал будет против этой идеи!
— Ну почему же? — пожал плечами мой телохранитель. — Если ты подтолкнешь Гакахала к мысли о том, что Лучезар засиделся на своем месте, то наш пленный сам воспользуется артефактом. И, главное, именно он просмотрит мои воспоминания первым. Как раз тогда, когда они будут наиболее устойчивы.
— Да с чего ты решил, что только их он и посмотрит?
