– Не язви. Скоро кровавыми слезами плакать буду. Думаю, мы все же что-то напутали с последним исследованием.
– А я тебе говорил, что не стоит все опыты проводить на себе. Это не правильный подход, Сумудин.
– Да, помню. Принес лекарство?
– Конечно. Что тебе успели вколоть? – отстегнув ремни, Кива помог подняться, подставляя плечо для поддержки.
– Только стандартное противовоспалительное. Ничего больше.
– Радуйся, будь это что-то еще, не известно, как бы тебя скрутило. Говорил, что стоит сделать тебе особые пометки по лекарствам. В госпитале после аварии тоже чуть не напортачили, теперь вот.
– Сделаем. Как только разберемся с этими побочками, так и сделаем. У меня там еще одно исследование было…
– Знаешь, – мы уже ковыляли от лифта к моему кабинету, как Кива остановился, недовольно щурясь, – я понимаю, что ты прошел совршенно иное обучение, которое, в том числе, изменило и состав твоей крови и способности тела, но я против продолжения экспериментов. Сейчас, когда мы практически не имеем отрицательных результатов.
– Одна реакция. Мне нужно убрать ее, тогда остановимся, – я упал в кресло, вытянув ногу. Кива недовольно покачал головой, направляясь к исследовательской зоне. Вернувшись с необходимым, медик просканировал ногу.
– Да, трещина, не больше. Все обошлось. С тем, как твои кости срастаются, отделался легким испугом. Новый перелом был бы куда сложнее.
-Знаю. Я того гада чуть не прикончил. Кровь возьми, – нужно было посмотреть, что творится со мной, после инъекции. Многие препараты были совершенно несовместимы с теми изменениями, которые сейчас имелись в моем теле.
Пока мы ждали результатов анализа, Кива уложил меня на кушетку, совершенно садистскими методами пытаясь избавить меня от головной боли.
– Ты уверен, что это подействует? – с трудом выдерживая давление на виски и какой-то особый массаж, изученный по древним книгам, старался не дергаться под руками коллеги.
– Прошлый раз же получилось, – флегматично отозвался подчиненный, а ныне лечащий врач, продолжая менять форму моего черепа. – Что же мне еще с тобой делать. Ты даже на самые обычные вещи реагируешь не так, как положено. А половины необходимых реакций у тебя и вовсе нет. Накачал себя всякой…
– Тихо, – в голове словно что-то щелкнуло. Боль прошла мгновенно, а внутри словно зашуршали шестеренки. Какая-то мысль, важная и неожиданная вот-вот должна была оформиться. – Повтори.
– С какого места? Даже на самые обычные вещи реагируешь не как положено.
– Дальше…
– Половины реакций у тебя вовсе нет.
– Прекрати,– оттолкнув длинные пальцы от головы, сел, потирая лоб. – Скажи мне, может ли так быть, что одно из тех веществ, что есть в моем теле, блокируют… то есть, я чувствую, что реакция должна быть, но ее нет.
– Когда на тебя напала иносказательность? Давай по порядку. Реакция на что?
– Дарьё, – этого не могла быть, но в то же время, с моим телом большую часть жизни происходило именно это, так что почему бы и нет. Кива задумался, с каким-то мрачным интересом рассматривая меня.
– Говоришь, что чувствуешь реакцию?– Вспомнив первые дни Ольсы на Парадоксе, злость на Озира и все остальное, медленно кивнул.– Но пятен нет. У тебя есть токсин Нарина? Может, ты и прав. В тебе столько всего намешано…
Через два часа исследований, мы наблюдали, как одно из выделенных в моей крови веществ поедает красочный токсин, взятый у Нарина. С удивлением и мрачным торжеством глядя на происходящее, поднял взгляд на Киву. Конечно, еще нужно было нейтрализовать вещество в своем организме, но сейчас я был более чем уверен, что как только это получится, мое тело непременно покроется необходимым рисунком.
Ольса.
Меня проверили на все на свете. Взяли все анализы, потребовали подышать в специальное устройство, проверяя концентрацию и состав газов в легких, после чего пришлось вытерпеть весьма продолжительную ингаляцию и несколько витаминных уколов. И только после этого Харис, назначенный моим врачом на сегодня, позволил уйти к себе, на последок прописав легкий питательный ужин и сон.
Сидя на кровати после ужина и душа, пыталась кое-как распутать волосы, после сегодняшней прогулки ставшие похожими на паклю. Не знаю, что подействовало на них больше, но пришлось извести почти полбанки кондиционера, чтобы хоть как-то справиться с колтунами.
– Не спишь? – в комнату заглянула Селена. Встревоженный вид молодой женщины говорил о том, что она уже знает о событиях сегодняшнего дня.
– Да нет. Пока не хочется. Думаю. Проходи, – указав гостье на свободное кресло, забралась напротив, продолжая орудовать расческой.
– Как самочувствие?
– Я не пострадала, совсем. А вот Сумудин…
– Да, я знаю. У него трещина в ноге и мигрень. Кива все еще пытается его в порядок привести. Пока никого не пускают, иначе я бы сходила.
– Мигрень? У них вполне хорошие обезболивающие, в чем вопрос?
– Эм, Сумудин тот еще фрукт. – Селена потерла пальцем бровь, раздумывая. Кажется, она что-то знала о докторе, но не могла решить, насколько это а информация общедоступна. Что-то решив, оджа криво улыбнулась. – Ему, как и Нарину, не все лекарства можно. Правда, как я поняла, у этих двоих совершенно разные варианты лечения.
– Серьезно? У него какие-то аллергии? – я занервничала, поерзав в кресле. Если моя самодеятельность с лекарством будет име ь нехорошие последствия…
– Да нет. Просто реакции какие-то особенные. Я не сильно вникала, но для него, кажется, есть особый протокол лечения. Вместе с Кивой они разберутся со всем. Правда, про мигрень я первый раз слышу. Но я к тебе не за этим пришла. Нарин рассказал, чем окончилась ваша прогулка по городу. Что думаешь делать?
– А есть варианты? Отложив щетку, стала заплетать не тугую косу, чтобы хоть чем-то занять руки.
– Формально, как сказал мой супружник, тебя не могут заставить. Не тогда, когда ты за пределами элманских владений. Конечно, это повлечет за собой определенные последствия, но больше для Сумудина и Валоры, чем для тебя. Тем более, когда ты вернешься на Землю.
– Ты хочешь сказать, «если» я вернусь на Землю?
– Понимаю, что способ, которым тебя здесь удержали, не очень красивый с твоей точки зрения, но поверь, если бы ты стала на дыбы, никто ба не настаивал. Никому не нужна истерящая и психующая землянка на крейсере. Других дел хватает. Тем более, что имелись варианты. – Селена резко стала серьезной, прямолинейной и строгой, как истинный представитель правящего слоя. Возможно она сама не сознавала, но я видела изменения в ее походке, осанке и манере говорить. Перенятые у Нарина, новые привычки в поведении делали девушку настоящей оджей.
– Но речь не о том. Есть всего несколько вопросов, которые нам нужно решить. Первый: что ты чувствуешь к Сумудину? Ты можешь не отвечать мне, если это сложно, но будь честна сама с собой.
Оджа замолчала, глядя на проекцию космоса за бортом. Сейчас на черном бархате ярко сверкала красная звезда, оказавшаяся к нам достаточно близко, чтобы оценить дугообразные вспышки на ее поверхности, арками поднимающиеся вверх.
– Знаешь, я никогда не делала никаких неожиданных вещей до знакомства с твоим братом, – с Селеной было просто разговаривать, не смотря на разницу в восприятии и взгляд на обычные вещи. Моя собеседница была более приземленной, более логичной и рассудительной. Мне частенько не хватало этих качеств. – Каждый раз принимая решение, я руководствовалась классическими правилами, но попав сюда, поняла, что иногда они не работают. Здесь все, что должно бать прямым, закручивается по спирали, а то, чему следует идти зигзагами, выходит само собой, как по маслу. Это мне непонятно и чуждо. Но не неприятно. Мне нравится. Словно кто-то открыл пакет со специями и приправил мою жизнь красками.
– У меня схожее ощущение, но совсем другая ассоциация, – Селена хмыкнула, откинувшись на спинку кресла, – если раньше все казалось одним цветом, просто иногда сменяя линзы в очках, то теперь все выглядит так, словно стекла разбились и превратились в многоцветный калейдоскоп, который поворачивается с каждым моим шагом. Скажу честно, это немного страшно. Если бы не Нарин, я бы совсем позеленела от всего этого.
