Эля поджала губы.
— Как ты? — со всей серьезностью заглядываю в её грустные глаза.
Взяв необходимые принадлежности для творчества, я направилась к выходу из комнаты, поравнявшись с сестрой:
— Нормально.
— Новости есть?
— Никаких, всё как и прежде.
— Почему никто не может до сих пор назвать точного диагноза? — хочется её поддержать, но чувствую себя слишком навязчивой.
— Я не знаю… Я же не врач! Я не могу признаться в том… Что когда у меня всё это началось, по сути, меня лечил терапевт эры мезолита!
Эля стала такой резкой. Очень… Заводится с пол-оборота на ровном месте. И никакие психологи ей не могут помочь.
Может её нужно отправить в санаторий? Или на курорт!
О, точно!
Надо упросить Рустама, чтобы он нас отпустил немного отдохнуть. Я бы хотела слетать на Мальдивы, безумно хочется свежих фруктов и кокосов! Особенно… М-м! Деликатес! Но перелет будет слишком длительным, так что Греция вполне подойдет, чтобы не так утомительно и рискованно было добираться.
Нам нужно отвлечься и наладить друг с другом контакт. Мне не очень хорошо, когда я понимаю, что мы, такие родные сестры с особой связью, отдаляемся друг от друга с каждым днем и становимся чужими.
— Мама тебе звонила?
— Она за границей до сих пор. В общем, она пока не хочет возвращаться из-за этого скандала со смертью Эдуарда. Ей стыдно и грязно. Поползли ужасные слухи, наша семья, благодаря тебе, еще долго будет отмываться. А может вообще никогда не отмоется.
Последние слова меня очень задели, но я решила промолчать, чтобы не начать вдруг ссору с сестрой. Я понимаю Элю, у нее слишком сильно нарушен гормональный фон. Из-за этого она раздражается по любому поводу, это не ее вина, а того, кто якобы лечил её некачественными препаратами — Вениамина Аристарховича. Старик три месяца назад отошел в мир иной, так что до правды не докопаешься. Просто кошмар какой-то!
— И еще она Рустама побаивается, — тихо шепчет сестра. — Он ведь пообещал, что с ней как следует разберётся.
А, ну тогда понятно. Да, я припоминаю тот момент. Рустам был в ярости и под его горячую, вспыльчивую руку мог попасть кто угодно.
Я вышла из комнаты, ничего не ответив, направилась к лестнице. С каждым днем Эля начинает относиться ко мне всё холодней и холодней. Это ревность. Она видит, как Рустам преображается рядом со мной из-за беременности, а её личность отходит на второй план.
У них до сих пор не было секса. Из-за этого Эля превращается озлобленную волчицу. Она сильно похудела, у нее выпадают волосы, кожа стала хронически бледной, а взгляд пустым. Теперь нас — близнецов различают без проблем.
Немного напрягает, что сестра следит за каждым моим шагом. Безусловно она догадывается, что мы с Рустамом вне стен дома допускаем интимную близость друг с другом. А что нам еще делать? Ведь мы не можем сдержаться.
Как мужчину я его понимаю, он же не может ждать вечность, пока Эля поправится? И когда это будет непонятно. Пока он не выгнал ее только из-за жалости. И потому что я его попросила, чтобы он ей помог, нашел лучших врачей и не разбивал ей сердце. Хотя бы сейчас, когда она и так разбита.
Перед тем, как заняться любимым делом, я решаю немного прогуляться по саду. Сад у Айдарова очень огромный! Я люблю просто так любоваться только что распустившимися цветами. Подолгу рассматривать их красоту и рисовать на холсте. Пока что у меня не очень хорошо получается, но я стараюсь.
Я подхожу ближе к большому пышному кусту с ароматными розами. Зачарованная одним крупным, только что распустившимся бутоном, я осторожно обхватываю его за тонкий стебель, наклоняюсь ниже… Прикрыв глаза вдыхаю невероятный цветочный аромат.
Красные розы. Мои любимые. Голова приятно кружится, я буквально вся трепещу от восхищения того, что создает природа! Мир вокруг нас невероятен. Столько красок и впечатлений он нам дарит, что трудно выразить словами всё своё восхищение.
Внезапно, я слышу резкий шум. Он опасном резонансом все нарастает и нарастает, подкрадываясь ко мне слишком быстро. Сердце начинает ускоренно стучать, вбиваясь в ребра, как молоток, а по спине катятся ледяные мурашки, нарекая опасность.
Не знаю, что делать!
Чего опасаться?
Как будто начинается землетрясение…
Что-то огромное, невероятной силы, вылетает прямо из кустов, сметая все на своем пути.
Ничего не успеваю сообразить! Счет идет на секунды… Я просто слышу громкое лошадиное ржание, а потом получаю удар в плечо.
Падаю.
Мир вокруг вращается как карусель.
Боль.
Вспышка.
Оказываюсь на земле…
Испуганно вскрикиваю, схватившись за живот, и вижу, как вся моя жизнь проносится перед глазами…
А потом меня накрывает ледяной тьмой.
* * *
— Мия! Мия! Не молчи, ну же! Это я… Приди себя, девочка! Скажи, что болит?! Твою ж мать!
Я распахиваю глаза, чувствую, как меня прижимают к твердой груди. Как куда-то несут торопливым шагом. А я нахожусь в чьих-то руках, в которых буквально свернулась клубочком, обняв живот, защищая самое ценное.
— Р-Рустам? — наконец, понимаю, узнаю, голос мужчины. — Что п-происходит?
— Ты кричала. Упала… Лошади… Блять! Кто-то их выпустил!
— Что? — ничего не понимаю. — Куда ты меня несешь?
В голове сплошной хаос.
— В больницу! Скажи мне, родная, что у тебя болит?
— Плечо… очень сильно ушибла.
Рустам хрипло вздыхает, укладывая меня в машину. Все происходит как во сне. Мне кажется, что я несколько пострадала, сколько испугалась. Живот немного тянет, но я пока ничего не понимаю. Просто боюсь туда смотреть. Я ведь упала! Страшно… Боже! Я боюсь увидеть там кровь, боюсь узнать, что все… я потеряла сыночка.
Рустам очень взвинчен! Моя голова лежит на его коленях, пока автомобиль набирает скорость. Он с опасением гладит мой живот и одновременно о чем-то говорит по телефону. Старается не кричать, ради меня, но я вижу, как его всего выкручивает наизнанку и штормит.
— Как это произошло?! Почему лошади взбесились! Кто их выпустил?!
Он делает короткие паузы.
— Да мне плевать, что на камерах всё тихо! Я хочу, чтобы вы узнали причину, немедленно! Я вам головы поотрываю, вы хоть понимаете, что едва не произошло?!
Рустам просто сбрасывает вызов и швыряет телефон на сиденье.
— Успокойся, — теперь уже я его прошу, накрывая его ладонь своей.
— Лошади вырвались из загона и едва не разнесли поместье. Их что-то сильно напугало.
— Ты думаешь, это намеренно было сделано?
— Мои люди выясняют правду. Пока ничего. Пусто. Ни одной зацепки.
— Тогда совпадение…
— Малыш, лошади не умеют открывать загоны, поверь.
Рустам коротко целует меня в лоб, прижимает к груди, заворачивая в свое мощное тело, как в одеяло. Никаких врачей не нужно, чтобы унять боль, если рядом находится он. Его нежные прикосновения — мое спасение.
— Мустангу надо сказать спасибо, каким-то чудом он тебя оттолкнул, закрыв собой. Потом приструнил остальных, как вожак. Ещё бы хоть минута… — Айдаров замолкает, сильно зажмурив глаза.
Пусть не продолжает. Я понимаю, к чему он клонит.
Меня бы просто растоптали.
Мустанг?
Мой любимец.
Он снова пришел мне на помощь!
Какой он молодец.
Обожаю!
Когда вернемся в поместье, обязательно угощу его сахаром и как следует приласкаю.
— Не конь, а чудо, — тихонько шепчу я, поглаживая ужасно напряженную руку Рустама.
— Знаешь, а я хотел его продать, — неожиданно с легкой ухмылкой произносит он. — Не мог никак обуздать. Он никого толком не слушает, кроме тебя. Если бы я его продал — сделал бы самую непростительную ошибку в своей гребаной жизни.
Перехватив мою руку за запястье, Рустам поднёс её к губам и нежно поцеловал костяшки. Потёрся о них прохладными, немного влажными губами и тяжело вздохнул.
* * *
До больницы мы добираемся за пять минут. Меня увозят в отделение и тщательно обследуют. Я переживала, что ребенок притих, живот стал каменным, но, слава богу, всё обошлось.
