Когда она спустилась в столовую, стол был уже накрыт. На огромном серебряном блюде дымилось жаркое из дичи в обрамлении из запеченных овощей и молодой зелени, любовно выращенной Ханной окошке. Граф де Рени достал лучшие вина из своего погреба. Драгоценные кубки из венецианского стекла с искусной филигранью, пылившиеся десятилетия в темной утробе шкафа, наконец заняли достойное место на праздничном столе.
Граф де Рени восседал во главе стола в одиночестве, барабаня пальцами по скатерти. Энни села по его правую руку.
— А где гость? — спросила Энни.
Граф нервно передернул плечами.
— Может, он уехал?
Граф посмотрел на нее тяжелым взглядом:
— Без кучера?
— А что случилось с кучером?
— Ханна сказала, что они с Титом и Оливером отправились в таверну.
— А Жан?
— Дома Жан.
— Может, пусть поищет гостя?
— Подождем еще, — проворчал граф де Рени.
Через какое-то время Энни надоело рассматривать узор каемки пустой тарелки.
— Ужин стынет. Может, все же отправим Жана на поиски? Или давай хотя бы начнем есть, а гость присоединится потом.
Граф де Рени осуждающе посмотрел на дочь, хотя у самого от вида румяной мясной корочки текли слюнки. Устоять перед стряпней Ханны было очень сложно. И граф де Рени уже думал отрезать небольшой кусочек от рульки, но тут громко хлопнула входная дверь.
Шарль выскочил из-за стола и поспешил в холл. Вскоре Энни услышала его заискивающий голос.
— Проходите, герцог, мы вас заждались, — про себя он порадовался, что не успел положить на тарелку кусок мяса и гость может воочию убедиться, что его действительно ждали. Графу де Рени показалось, что гость чем-то раздражен, и теперь он пытался произвести на него благоприятное впечатление и сгладить недовольство.
Энни едва сдержала улыбку, увидев растрепанного Кристиана. Его же лицо сначала вытянулось от удивления, а потом на его скулах заходили желваки.
— Это моя дочь, Эниана, — граф де Рени благодушно указал рукой на дочь, — располагайтесь поудобнее. Это герцог Кристиан де Бриенн.
Энни приветливо улыбнулась:
— Господин герцог, где же вы были все это время? Мы так волновались, что хотели уже отправить слуг на ваши поиски.
— Не стоило волноваться, — ответил он с такой же улыбкой, присаживаясь за стол, — я решил прогуляться по окрестностям.
— И как вам? — учтиво поинтересовалась Эниана.
— В Ольстене очень красивые виды.
— Мне так отрадно это слышать.
— Ваше сиятельство, я взял на себя смелость осмотреть ваши владения и заметил, что одна из стен конюшни разобрана. Боюсь, как бы лошадей не продуло.
— Как это разобрана? — возмутился граф, наконец дорвавшийся до мяса. — Как эти лодыри ничего не заметили! После ужина я распоряжусь, чтобы немедленно все починили.
Кристиан многозначительно посмотрел на Эниану в надежде, что та смутится, но она не сводила с него глаз.
— У вас в волосах соломинка, — негромко заметила она, и когда он стряхнул ее, улыбнувшись, продолжила: — Попробуйте нашу дичь. Ханна просто волшебница. Так, как она, никто не умеет готовить.
— Я так много слышал о вас.
— Надеюсь, только хорошее?
— Надейтесь, — буркнул он.
— Что, простите?
— Конечно, только хорошее.
— Странно, а вот барон Сусон говорил, что я исчадье ада, и что брак с ним для меня щедрый подарок судьбы.
Граф де Рени, расслабившийся было от тона беседы, громко кашлянул и звякнул вилкой по тарелке.
— Мы вращаемся в разных кругах с бароном Сусоном. Могу заметить одно, все ваши качества, о которых я слышал, можно смело умножать на десять. Наверное, будет не слишком прилично спрашивать, почему вы отказали барону Сусону?
— Отчего же? Молодежь зачастую ветрена и безрассудна, кичится своей внешностью и считает, что красивая обертка — гарантия успеха у противоположного пола, в то время как барон Сусон сдержанный, хозяйственный, мудрый, имеет богатый жизненный опыт и понимает, что не внешность главное, а отношение к тому, чьего расположения пытаешься добиться. Я бы с радостью приняла его предложение, но он говорил, что доверит мне присмотр за своими тридцатью пятью правнучками, а я не уверена, что смогла бы справиться с таким серьезным делом. Нужно признать, что я не соответствовала его высоким требованиям к будущей жене.
— Эниана очень скромна, — посчитал нужным вмешаться граф.
— Мои требования не столь высоки, — заверил их герцог.
— То есть вам все равно, какой будет ваша жена?
— Моя жена должна мне нравиться, а остальное для меня не имеет значения.
— Какой вы непритязательный, — улыбнулась Энни.
Граф опять кашлянул, пытаясь понять, клонится ли разговор в опасное русло или же ехидство в голосе дочери ему просто послышалось.
— Я вообще простой и доверчивый человек. Иногда обманываюсь в людях.
— Это ужасно, — Энни изобразила сочувствие.
— Находясь у нас в гостях, вы можете быть спокойны. Как видите, мы сами простые люди. Эниана — невинное дитя, что на уме, то и на языке. Я уже стар, и мне хочется быть уверенным, что она выйдет замуж за достойного человека. Вы — достойный человек. Я не могу дать за свою любимую дочь богатого приданного, у меня нет связей в свете, значит, вас привела сюда не жажда наживы. Я помню вас, мы виделись в печальный день похорон герцогини. Вы разговаривали с Энианой. И я думаю, она вам понравилась с тех самых пор.
— Да, она меня впечатлила. Я надолго запомнил ее лицо. Оно мне даже иногда мерещилось.
— Да, она у меня красавица, — с гордостью произнес граф де Рени.
— Да, — просто согласился Кристиан. — Но, боюсь, что я не соответствую требованиям вашей дочери.
— Да что за глупости! — воскликнул граф де Рени и предостерегающе посмотрел на Энни.
— Я очень признательна вам, что вас заботит мое мнение. Но мы с вами так мало знакомы для того, чтобы я могла делать какие-то выводы. Вы останетесь у нас погостить?
Кристиан замялся.
— Конечно, останетесь. У вас просто нет другого выбора, — рассмеялся граф, — пока дороги не просохнут, вы отсюда не выберетесь.
— Мы можем завтра прогуляться по Ольстену, я покажу вам его окрестности, а заодно мы сможем лучше узнать друг друга. А сейчас простите, я так устала, у меня был очень насыщенный день. Доброй вам ночи!
Глава 18
На следующее утро Энни столкнулась с Кристианом в холле. Она только спустилась с лестницы и намеревалась пойти на кухню, чтобы умыться, явно не рассчитывая на такую встречу. Кристиан довольно холодно поприветствовал ее и проводил долгим взглядом, от которого ей стало не по себе.
Ханна нарезала толстыми ломтями молодой сыр. За столом сидели Тит, Оливер и Джером, кучер Кристиана. Вся троица выглядела довольно помятой, у всех были отекшие лица и покрасневшие глаза. Оливер глушил воду из большой глиняной кружки и не мог напиться. Ханна искоса бросала на них недовольные взгляды.
Они недружным хором голосов поздоровались с Энни.
— Как вам в наших краях? — поинтересовалась Энни у Джерома.
Он промычал что-то невнятное, потирая больную голову.
— Понравилось ему, не видно разве? — ответил за него Тит.
— Там бы и оставались, откуда пришли. Все равно от вас проку нет, — проворчала Ханна, не стесняясь присутствия постороннего человека. — Жан один дыру заделывает, которую вчера известно кто разворошил, а эти языками еле ворочают. Ух, прибила бы! — Ханна размахнулась рукой, в которой держала нож.
— Но-но, полегче, женщина, — пробасил Оливер. — Мы тебя все уважаем, но тут ты не права. Мы проявляли гостеприимство. Приняли Джерома как родного.
Кучер кивнул головой, подтверждая сказанное.
— Поставь на плиту яйца, — бросила Ханна Эниане. — Сейчас все проснутся, а у меня ничего не готово. А то, что было готово, эти сожрали, — Ханна гневно взглянула в сторону сидящих за столом мужиков.
— Уже проснулись, — буркнула Энни, — и бродят по дому.
— Заметила, папенька твой-то кашлять сразу перестал, как герцога увидел, — понизив голос, будто боясь, что ее может услышать хозяин, произнесла Ханна.
