к моей шее, видимо, в желании поднять мой подбородок, и я позорно икнула от этой «недоласки» и отступила.
— Я устала, пойду попью воды, — я втягивала голову в плечи и, развернувшись, бросилась в дом.
— Оставь! — приказ Шаира не следовать за мной остановил всех, кажется, Эйран возразил, но я уже закрывала за собой дверь и устало привалилась к ней спиной… Сердце не хотело успокаиваться, а у меня по щекам потекли непрошенные слезы.
Мне действительно хотелось расслабиться. Просто танцевать, улыбаться парням, доверять им и приблизить к себе. Но страх из-за предательства бывшего наложил сильный отпечаток на мою психику, и я боялась довериться, боялась оказаться снова рядом с мужчиной, ожидая, что меня снова используют и выбросят… Особенно, когда видела, насколько хороши были парни вокруг меня, и не верила, что я могу их заинтересовать больше, чем принуждал ошейник.
— Госпожа? — Гордон спускался со второго этажа, держа в руках книги учета, и, заметив меня, встревожился.
— Вы сейчас заняты? — спросила я. — Я хотела поговорить с вами о своих планах.
— Для вас я свободен всегда, госпожа. Поднимемся в кабинет?
— Да! — я поспешила к лестнице и снова икнула.
— Май, принеси в кабинет чай для госпожи, — Гордон коснулся своего ошейника.
— Почему вы можете говорить с любым из рабов, а они с вами не всегда? — поинтересовалась я.
— Я управляющий. Это входит в мои обязанности всех контролировать.
— Март сказал, что нам бы не помешали камни связи. Поместье большое, и работникам приходится искать его, когда они заканчивают работу.
— Каждый из камней стоит порядка ста тысяч таров, госпожа. Возможно, в будущем…
— Нет, несколько камней лучше купить сейчас. Это средство связи, оно необходимо. Не экономьте на этом, это, в любом случае, сэкономит силы и время.
— Хорошо. Я тогда уточную, для каких нужд они нам будут необходимы, и закажу их.
— Отлично.
— Вы успокоились?
— Заметили…
— Ваше платье пошло пятнами. Алыми… Я впервые такое у вас видел. В основном у вас всегда цветы распускаются… но сейчас… это было похоже на кровь… Простите, я лезу не в свое дело…
Я молча поднялась на второй этаж и уселась в кресло, что стояло у окна. Я не собиралась откровенничать, но, когда Гордон сел напротив, сама не поняла, как стала рассказывать свою историю.
— Мне было восемнадцать лет… Не знаю, как в этом мире, а в нашем я казалась сама себе взрослой и самостоятельной. Тем более в моей жизни появился красивый парень, и я без памяти влюбилась… Я строила планы о будущем, мечтала о семье, детях, доме полном любви и счастья…
Он сбежал, оставив меня одну. Ничего не объясняя и не рассказывая, в один из дней просто не пришел ночевать, а утром в мою квартиру ворвались бандиты, которые требовали от меня денег, что взял у них мой пропавший возлюбленный.
Меня били, требовали вернуть долг, но я, сходив с ума от боли, молила, чтобы меня оставили в покое… Однажды меня притащили в комнату, и я увидела своего парня. Меня начали избивать прямо у него на глазах, я умоляла его отдать деньги. И он пообещал, что найдет, принесет все, что должен… И ушёл… Я осталась совсем одна… После этого бить меня перестали. Вот только легче мне не стало, хозяин долга приказал меня больше не трогать, так как я единственная, кто будет выплачивать долг. Побои и предательство любимого чуть не убили меня. Когда я пришла в себя, мне сказали, что я должна еще и за лечение. Меня хотели отдать в публичный дом, где девушки развлекают мужчин. Но, когда я видела, как ко мне приближается мужчина, то начинала визжать от страха, что меня вновь начнут бить, и падала в припадке. Когда вызванный врач подтвердил, что это не притворство, меня посадили за тихую работу считать приходы расходы, сверять отчеты, искать ошибки…
Я проработала десять лет, просто отдавая долг. Поначалу думала, что меня спасут, помогут, обращалась в полицию, банки, но всех покупали, а мой долг рос из-за хлопот, что я доставляла хозяину…
— Госпожа…
Сдавленный голос Гордона немного отрезвил меня, и, вынырнув из воспоминаний, я с удивлением смотрела на посеревшего мужчину и не понимала его реакции. Он, что разволновался так из-за моего рассказа? Разве он мог что-то понять. Ведь явно половины слов не понял. А потом я осознала, что рядом со мной сидит эмпат! Все, что я чувствовала, вспоминала, обрушилось на него…
— Чай для госпожи, — Май зашел в кабинет, и я, подскочив, выхватила у него чашку и протянула её управляющему.
— Гордон, миленький, пейте, пожалуйста, забудьте, что я вам тут наболтала. Пожалуйста, придите в себя. Гордон…
— Все хорошо, госпожа. Прошу, не беспокойтесь. Все хорошо…
— Хорошо? Вы себя в зеркало видели? Вы весь зеленый.
— Тем не менее, я благодарен вам…
— За что?!
— За то, что доверились мне, рассказали…
Заметив, что управляющему полегчало, я просто рухнула обратно в кресло. Доверилась… А ведь действительно доверилась. Сначала на рынке, а потом и здесь в поместье. Я ни разу не засомневалась в его опыте и делах. За столько лет он стал первым, в ком я не стала сомневаться. Сейчас, смотря на него, понимала, что тут даже не в ошейнике дело, а в самом человеке, что сидел передо мной.
Увидев его тогда на рынке, я не засомневалась в нем ни на минуту и ни разу об этом не пожалела…
— Май, можешь быть свободен. Нам надо с госпожой обсудить важные дела, передай Лорвуду, чтобы нас не беспокоили.
— Да, управляющий.
Май вышел, а я виновато посмотрела на Гордона.
— Простите…
— Госпожа, если сейчас я смог перетянуть на себя хоть одну сотую ваших переживаний, я буду только счастлив помочь вам.
— Помочь? Перетянуть?
— Эмпаты. Не только чувствуют желания хозяев, но в некоторых случаях могут ослабить или перетянуть на себя особо сильные переживания. Никогда не делал этого, но знал, что так можно, вот и потянулся без подготовки. Но прошу, не извиняйтесь. В нашем мире такое насилие над женщиной… кажется просто диким и чудовищным… Мне бы очень хотелось стереть это все из вашей памяти…
— Вы и стираете, — неожиданно улыбнулась я. — Каждый день, управляя этим поместьем, помогаете мне обрести свой новый дом, и я благодарна вам за это, Гордон.
— Я рад стараться, госпожа. Но вы хотели поговорить не о своем прошлом…
— Да, я хочу отпустить Эйрана и его людей. А еще я хочу взять мальчика из дома, где воспитывают рабов.
— Зачем?
— Я… Это
