мы проедем дальше. Спустя несколько часов мы остановились, чтобы отдохнуть и накормить лошадей. Кастил и Нейлл надели плащи, а меня закутали в одеяло, которое Кастил прихватил из хижины, после чего мы продолжили путь. Горы были красивы тихой красотой, от которой становилось не по себе. Я не могла отвести глаз от темно-красной листвы над головой и под ногами, от листьев, торчащих из-за камней и в кустах. Словно бы вся гора превратилась в огромный Кровавый лес, только без Жаждущих.
Что изменило золотые деревья, выросшие на горном хребте, начиная от самого подножия, после того, как богиня Эйос уснула в горах? Этот вопрос преследовал меня час за часом. Может, мне и нравилось это отрицать, но не могли оказаться случайным совпадением эти перемены и то, что произошло со мной. Уже трижды на том месте, куда падала моя кровь, стремительно вырастало кровавое дерево, а на руинах замка Бауэр корни дерева обвились вокруг меня – вокруг нас с Кастилом – как будто дерево пыталось затянуть нас в землю или укрыть. Я отчетливо помнила, как Киеран продирался через гладкие темно-серые корни.
Такие же корни, как и те, что были вплетены в костяные цепи.
Неужели моя почти-смерть сотворила такое с этими деревьями? А лес вокруг охотничьей хижины, по которому словно прошлась буря? Неужели возможная утрата моей смертности была той бурей, что пронеслась над лесом и превратила деревья Эйос в кровавые? Но как? И почему? Подействовало ли это на богиню, которая спит здесь? Богиню, которая, по убеждениям Кастила и Киераном, пробудилась, чтобы удержать меня от смертельного падения?
Я надеялась, что нет.
Несмотря на тревожную красоту гор и неумолимый темп путешествия, меня начала одолевать сонливость, и я все больше обмякала в объятиях Кастила. Каждый раз, когда моргала, становилось все труднее снова открыть глаза навстречу солнечным лучам, пробивающимся сквозь листву.
Я некрепко обхватила руку Кастила под одеялом и перевела взгляд на Киерана с Делано, бежавших бок о бок впереди нас. Мысли уплывали, а глаза начали закрываться. Не знаю, сколько я спала после того, как Кастил дал мне кровь и мы приехали в хижину. Я не подумала спросить, но казалось, сон длился какое-то время, хотя был не слишком глубоким. Совсем не глубоким, потому что видела сны. Теперь я их вспомнила. Мне снилась ночь, когда погибли родители, и этот сон отличался от тех, что видела раньше. Мама вытащила что-то из сапога – что-то длинное, тонкое и черное. И там был еще кто-то. Я не могла увидеть этого человека, как бы ни старалась вспомнить, но мама говорила с кем-то. Его голос не походил на тот, что я слышала раньше, – на голос человека, говорившего с отцом, – голос Аластира, как я теперь знала. Собеседником мамы была фигура в черном. Я знала, что мне снилось что-то еще, но это все время ускользало из моего утомленного разума. Был ли этот сон старым воспоминанием, которое наконец пробилось? Или он был рожден игрой моего воображения, которое отвечало на слова Аластира о Темном?
Но что не походило на сон, что казалось реальным, – так это женщина, которую я увидела. Женщина с длинными серебристыми волосами, которая возникла перед моим внутренним взором, когда я стояла в Покоях Никтоса. Она же появилась, когда я была бестелесной и парила в пустоте. Она немного походила на меня, но у нее было больше веснушек, другие волосы, а глаза казались странными – зелень, разбитая серебряными трещинами. Так же выглядели глаза вольвенов, когда они окружили меня в Покоях.
По ее щеке скатилась кровавая слезинка. Значит, она должна быть богиней, но я не знала ни одной богини с такими волосами и чертами. Я устало скривила губы, пытаясь сесть прямо. Она что-то сказала мне – что-то, что меня потрясло. Я практически слышала в голове ее голос, но, как и сны о постоялом дворе, к моему разочарованию, смысл слов скользил по краю сознания.
Кастил переместил меня так, чтобы моя голова приникла к его груди.
– Отдохни, – мягко произнес он. – Я с тобой. Отдохни.
Казалось неправильным отдыхать, когда все остальные не могут себе этого позволить, но я не устояла перед соблазном. Сон был неглубоким. Меня преследовали события, которые хотела забыть. Я опять очутилась в склепе, прикованная к стене. Повернула голову в сторону, и в горле поднялась желчь.
О боги.
Я оказалась лицом к лицу с трупом. Его пустые глазницы вели в никуда. Он содрогнулся.
Челюсть приоткрылась, с нее посыпалась пыль, и из безгубого рта прозвучал хриплый, сухой голос:
– Ты такая же, как мы. – С челюсти начали падать и крошиться зубы. – Ты закончишь так же, как и мы.
Я отодвинулась назад, насколько могла, чувствуя, как натянулись путы на руках и ногах.
– Это не правда…
– Ты такая же, как мы, – вторил другой труп, повернув ко мне голову. – Ты закончишь так же, как и мы.
– Нет. Нет. – Я дергалась в оковах, чувствуя, как кости врезаются в кожу. – Я не монстр. Нет.
– Ты не монстр, – вмешался мягкий голос, исходящий отовсюду и ниоткуда.
Трупы вдоль стен продолжали дергаться и шевелиться, их кости терлись друг о друга и скрежетали. Голос звучал как голос… Делано?
– Ты мейя льесса. Проснись.
Труп рядом со мной разинул рот и издал крик, который начался беззвучно, а затем перешел в долгий пронзительный вой…
– Проснись, Поппи. Просыпайся. Я с тобой.
Кастил. Он обнял меня крепче, прижимая к груди. Под нами двигались мощные мускулы Сетти.
– Ты в безопасности. Никто тебе не навредит. – Он прижал губы к моему виску – теплые и приятные. – Больше никогда.
Сердце бешено колотилось, я тяжело дышала. Я кричала? Быстро заморгала, пытаясь высвободиться из объятий Кастила. Мне удалось вытащить одну руку из-под одеяла, и я торопливо вытерла холодные щеки, пока глаза привыкали к слабому солнечному свету. С усилием сглотнув, я посмотрела на Нейлла, который ехал, глядя прямо перед собой, а потом перевела взгляд дальше. Белый вольвен, бегущий рядом с палевым, повернул к нам голову и навострил уши. На долю секунды наши взгляды встретились, и я почувствовала его беспокойство. У меня в груди загудело, и открылась особая дорожка для связи с эмоциями вольвена, более отчетливая нить, которая несла не чувства, а нечто иное – свежее, как родник, легкое, как перышко, ощущение, не имеющее никакого отношения к облегчению. Это было почти как клеймо – отпечаток Делано, того, что он есть в самой своей сути, уникальное и присущее только ему.
Вольвен разорвал зрительный контакт и перепрыгнул через валун, обгоняя Киерана. Я испустила неровный вздох.
– Поппи?
Пальцы Кастила скользнули по моему подбородку, а потом по шее.
– Ты в порядке? – негромко спросил он.
Оторвав взгляд от Делано, я кивнула.
– Со мной все хорошо.
Его пальцы застыли, а потом он опустил руку и подобрал мои волосы.
– Что тебе снилось?
– Склеп, – призналась я, прочистив горло. – Я… кричала? Или
