натурально дыхание перехватило и в глазах потемнело.
– Веля, – Айзек нетерпеливо тронул меня за плечо, привлекая к себе внимание.
– Ну? – Ответила не очень дружелюбно.
Во-первых, он меня только что из дома нагло выкрал. Опять. А во-вторых, слишком великим было моё потрясения от действий моих рабочих, которые и не мои фактически, а папины, а вот папа у меня в стремлении защитить близких готов на что угодно пойти, это да.
Внезапно пение птиц стало приглушённым и далёким, как и голоса людские, как и мерный стук топоров тех, кто на моём участке что-то решительно строил. А вот голос Айзека прозвучал очень чётко, а ещё очень встревоженно:
– Я не могу поладить со своей сущностью, – признание явно далось магу нелегко.
Это было видно по тому, как непримиримо сжались его челюсти, каким тяжёлым был взгляд, каким напряжённым выглядел он сам. Напряжённым настолько, что сразу понятно: Айзек заранее не ждал от меня ничего хорошего.
Но при этом всё равно ко мне пришёл.
И вот будь я ведьмой опытной, я бы его погнала прочь, беду от своего дома отваживая.
Будь я ведьмой умной, наложила бы на него ещё парочку отворотов, чтобы даже не думал ко мне приближаться.
Потому что пробуждающийся демон – это страшно, но молодой импульсивный демон, который не может поладить со своей сущностью… это уже не просто страшно. Это катастрофа. Если демон чего-то захочет, а Айзек воспротивится, кровожадного монстра захлестнёт ярость, и молодой маг ничего не сможет с этим сделать.
Он в состоянии сжечь всю Влеку одним-единственным всплеском эмоций.
Радовало только, что ещё не сжёг, а, значит, шанс всё же есть.
И жалостливая ведьма задала тот единственный вопрос, который могла, пусть и отчётливо понимала, что будет потом об этом жалеть:
– Чем я могу помочь?
И замер мир, застыл без движения, деля со мной напряжение и страх в ожидании страшного ответа.
А маг… он молчал. Стоял, смотрел на меня с печалью нечеловеческой в глазах, что алыми всполохами наполняться начали, и слова не молвит. Молчит, но не от незнания, а потому, что ответ страшный знает.
Всей душой знает. Потому что всё, что в нём человеческого есть, противится несправедливости этой, а демон на своём настаивает, упорно к своему склоняет и ничего иного слышать не желает.
И я начала догадываться даже до того, как маг тихо, срывающимся голосом зашептал:
– Демон мой дышать без тебя отказывается, Веля. Каждую ночь рвётся, как зверь на цепи, в каждом лице твоё показывает, в каждой тени тебя видит. Я думал сначала, что убить тебя хочет, но рядом с тобой он затихает, понимаешь, ведьмочка?
Рука мага самым неожиданным образом оказалась на моей щеке, а сам он придвинулся близко, вплотную, и теперь я его горячее дыхание всем лицом ощущала.
– Замирает, каждый вдох ловит, каждый жест… и только кровь всё жарче, дыхание всё тяжелее и мысли путаются, Веля… Все мысли тебе принадлежат.
Обжигающе-горячие, сухие губы коснулись кончика моего носа и ведьма трусливо зажмурилась, не находя в себе ни сил, ни желания на то, чтобы отодвинуться.
И тогда губы демона коснулись лба, сам он замер на миг и с мучительным стоном выдохнул:
– Он мне спать не даёт, ведьмочка, всё думает, думает, вспоминает, – прикосновение чужих губ к моим розовым от смущения щекам, к закрытым векам, вискам, скулам, и всё это вместе с шепотом: – Запах твой в носу стоит… Образ твой из постели вытаскивает и во тьму уводит… губы… твои губы я каждую ночь целую, огнём желания пылая…
И к этим самым губам разоткровенничавшийся маг стал склоняться, и застывшая от услышанного ведьма позволила бы, как есть позволила бы ему накрыть их поцелуем, да только слова сами в воздух птицами белокрылыми сорвались:
– Пламя твоё я по ночам слышу и жар его отчётливо ощущаю.
И маг, склоняющийся с намерением поцеловать, камнем застыл и дышать перестал.
– Что ты сказала? – Хрипло переспросил молодой демон.
Его раскрытая ладонь на моей щеке принялась стремительно нагреваться, как и та, что на талии была.
– Только не сожги меня, – попросила тихо, но искренне.
Процесс нагревания демонических конечностей прервался, сам Айзек сипло повторил:
– Что ты сказала?
И ведьма вздохнула. Тяжело очень и горестно. А потом осторожно, аккуратно отодвинулась, выскальзывая из фактически объятий, отошла на шаг, посмотрела на парня, свои руки медленно опустившего и тяжёлого взгляда с меня не сводящего, да и повторно сказала:
– По ночам я пламя твоё слышу и ощущаю, как в огне горю. В твоём огне, Айзек.
Маг при упоминании своего имени заметно вздрогнул и почему-то резко отвернулся с опущенной вниз головой. Хотя почему «почему-то»? Похоже, опять демон внутри него активничать начал.
И правда – едва Айзек, тяжело задышав, снова ко мне повернулся, в глубине его чёрных глаз я разгорающийся огонь разглядела и того, кто Айзеком точно не был, но его неотъемлемой частью являлся.
– Успокойся, – попросила я кого-то из этих двух.
Больше всё же демона, и он в ответ протестующе рыкнул и огнём дыхнул так, что тот в воздухе засверкал.
– Так, я пошёл, – напряжённо решил Айзек.
И, протянув руку в сторону, парень спустил с кончиков пальцев сверкающие нити, что закружились, завертелись, образовывая портал, а потом… А потом полыхнули алым и исчезли! Истаяли нити, пропал недостроенный портал!
Мы остались. Очень напряжённая я, не менее напряжённый Айзек и торжествующий демон внутри него.
– А ты вообще как здесь оказался? – Почему-то спросила я, глядя на то место, где портал был.
Маг тоже туда смотрел, когда в тон мне, слегка потрясённо и недоумевающе, ответил:
– Сбежал из-под домашнего ареста.
– Порталом, да? – Догадалась ведьма.
Маг не ответил, только взгляд на меня не читаемый бросил, а в глубине его уже практически полностью алых глаз победно ухмыльнулась вредная сущность.
А потом случилось нечто.
– Эй, молодёжь, – позвал кто-то сверху.
И из окна
