ещё немного.
— Я думаю, что, как любовник, Антони лучше.
Я резко поворачиваю к нему голову. Не могу поверить, что он об этом думал. А самое главное…
— Почему ты так говоришь?
— Он старше, у него больше опыта, и он не принц.
— А какое отношение к умениям в постели имеет титул?
— Прямое. Титулованные мужчины считают, что им все должны, и что они оказывают тебе одолжение, когда с тобой спят.
— У Данте нет титула.
Фибус искоса смотрит на меня.
— Он из королевской семьи, дорогая.
— И?
— Не ожидай слишком многого, вот и всё.
— Это не имеет значения. Даже если он не так же хорош, как Антони, это не имеет значения.
Фибус приподнимает бровь, словно вопрошая — кого я пытаюсь убедить — его или саму себя?
ГЛАВА 20
К тому моменту, как мы доходим до входа в поместье Аколти, украшенного портиком, я распределяю все свои проблемы по степени важности — долг Тимеусу, поиск воронов (ведь я же хочу править Люсом, хотя бы даже затем, чтобы утереть нос идиотам с заострёнными ушами), умения Данте в постели.
Я разглаживаю платье, жалея о том, что оно сделано из хлопка, а не из шёлка.
— Стоит ли мне рассказать твоим родителям о том, что случилось с Тимеусом, когда я попрошу их дать мне денег взаймы, или лучше придумать другую историю?
Фибус улыбается мне такой ослепительной улыбкой, что она затмевает белые розы, которые обвили колонны на входе.
— А разве кто-то говорил о займе?
Я резко перевожу взгляд на Фибуса.
— Я не буду ничего красть у твоих родителей.
— Если я отпишу своей лучшей подруге небольшую часть своего наследства, то это не воровство.
У меня отвисает челюсть.
Он подхватывает пальцем мой подбородок и закрывает мне рот.
— Приготовься ослепнуть, Капелька.
Надеюсь, я ослепну от богатства его родителей, а не от их гнева.
Пересекая их земли, мы не встречаем никого из Аколти. Я решаю, что это чудо, пока Фибус не объясняет мне, что его семья проводит отпуск в поместье Викториуса Сурроса, на берегу моря в Тареспагии. Моего друга тоже пригласили в эту поездку, но он радостно отказался. По традиции они забрали с собой всех эльфов и несколько слуг, оставив только садовников, смотрителя земель, частного повара и главную экономку.
Я всё ещё помню, как впервые побывала в доме Аколти. Я молчала на протяжении всего визита, шокированная великолепием этого поместья и количеством прислуги. И хотя сейчас я не потеряла дар речи, я всё равно потрясена.
Мы проходим по ухоженным дорожкам, окаймлённым густыми кустами и изящными деревьями, и Фибус перекидывается парой слов со всеми, кого мы встречаем. Мой друг излучает природное обаяние, и оно совсем не искусственное. Он по-настоящему не равнодушен к горожанам с округлыми ушами.
— Из тебя получился бы прекрасный король, — говорю я, всё ещё держась за его руку.
— Согласен.
Я шлепаю его по груди.
— Осторожно, твои заостренные уши начали проявляться.
Он усмехается, а мы тем временем огибаем пруд, покрытый листьями кувшинок, где полно лягушек, которые выпрыгивают ото всюду каждый раз, когда кто-то гуляет по траве.
И каждый раз, когда его родители видели меня с лягушкой, они кривились и говорили:
— Какое гадкое создание.
До сегодняшнего дня я была убеждена, что они имели в виду меня, хотя Фибус настаивал на том, что они говорили об амфибиях.
Войдя в дом, мы снимаем обувь, и я облегченно вздыхаю, когда холодный мрамор и прохладный воздух касаются моих опухших пальцев.
— Боже, твои ноги. Что бы ты ни делала, не дай Данте их увидеть, когда пойдёшь с ним на то свидание.
— Эй. Ты должен подбадривать меня, а не указывать на мои несовершенства.
— Мозоли это не недостаток.
Раздается стук шагов по полированному камню.
— Чем я могу вам?.. О, Фибус.
Гвинет, главная экономка, которая на протяжении двух поколений служит у Аколти — которые всё ещё живут все вместе под одной крышей — смотрит на Фибуса так, словно она не видела его несколько десятилетий.
— Я не знала, что вы придёте.
Она слегка кланяется мне. Несмотря на то, что она такая же полукровка, как и я, Гвинет так предана Аколти, что любой, кто становится «персона нон грата» в этой семье, становится таковым и для неё.
— Вы и ваша подруга останетесь на ланч?
Подруга? Раньше я была Фэллон. Должно быть, я поднялась ещё выше в списке «персон нон грата» семьи Аколти.
— Не надо ланча. Мы ненадолго.
Фибус хватает меня за руку и тянет вверх по широкой мраморной лестнице. Несмотря на то, что это типичное для Люса двухэтажное здание, его этажи сильно отличаются от того, что можно встретить в Тарелексо.
— Вот бы пожить в этом доме…
Мой восторженный шепот поднимается к прозрачному потолку в виде купола, украшенному гипсовой лепниной в форме винограда и херувимов, пробегается по каменным стенам кремового цвета, написанным маслом портретам семьи, и отражается от герба с изображением золотых плетей, закрученных в элегантную букву «А».
— Холодном и бездушном.
Он тащит меня по широкому коридору, который заворачивается вправо в самом конце.
— Тебе бы это опротивело.
— Ты проецируешь на меня свои чувства.
— Нет, я констатирую факт.
Я решаю оставить этот разговор, так как всё равно никогда не буду здесь жить. Я выглядываю в огромное окно, располагающееся в конце коридора, на раскинувшиеся сады, которые тянутся до самых лазурных вод Марелюса.
— Свадьба Флавии пройдёт здесь или в поместье Сурросов?
— Здесь.
— Когда?
— Я слышал, что они говорили про Йоль, но поскольку я не планировал присутствовать…
— Что?
Я в шоке останавливаюсь, что заставляет остановиться и его тоже.
— Ты должен пойти. Это твоя единственная сестра, Фибус.
— Ошибаешься. У меня есть ещё две сестры.
— О которых я не знаю?
Он щёлкает меня по виску.
— Ты и Сиб, дурочка. Твой полуночный заплыв, похоже, сделал тебя чуть менее сообразительной.
Я улыбаюсь.
— Задница.
Улыбнувшись, он затягивает меня в комнату такого жёлтого цвета, что я как будто оказываюсь в бочонке с медом.
— Чья это комната?
— Флавии.
— Почему мы в комнате твоей сестры? — шепчу я.
— Потому что тебе нужны туфли. Знаю-знаю, я сказал, что куплю тебе пару туфель, и я так и сделаю, но это преступление — разрешить тебе снова надеть те ботинки, пусть даже только для того, чтобы дойти в них до сапожника. Я не хочу упустить свой шанс стать герцогом.
— Эм, а какое отношение к тому, чтобы стать герцогом, имеют мои ботинки?
— Если ты
