— Я не хочу это контролировать, — ответил он, понизив голос. — Мой отец думал, что от зверя нужно бежать, и я уверен, что его волк сошел с ума. Мой волк вышел в последнее полнолуние, Магда. Он знал, что делать, куда идти.
Она прижала руку к груди.
— Человек, который умер?
— Не думаю, что это был я, — он надеялся. Боже, он не знал, и он должен был чувствовать себя более виноватым из-за этого, чем сосредотачиваться на Луне. — Если и было, то я ничего не помню. Я собираюсь научиться жить с волком, Магда. И из всех людей я знаю, что она готова пройти это путешествие со мной. Она никогда не боялась того, кто я и что я.
— Тогда она действительно редкая женщина, — Магда явно не восприняла то, что он сказал, но, по крайней мере, старушка была готова попробовать. — Но мы уже знали, насколько редкой женщиной она была. Ведь она язычница. Прямо как я.
— Прямо как ты.
И ему повезет, если он останется с женщиной, как Магда, на всю оставшуюся жизнь. Он будет проводить свои дни в счастье, спокойно отдыхая, зная, что его душа остается счастливой и здоровой, потому что она была рядом с ним.
Он больше не хотел беспокоить свою повариху. Лютер вышел из кухни и пошел в свой кабинет, где изо всех сил старался закончить свою работу на день. Ему нужно было сосредоточиться на том, куда вложить большую часть своих денег в предстоящем году. Город все еще нуждался в ремонте, не говоря уже о фермерах, которым не помешала бы помощь в покупке всех семян и зерна, которые потребуются им на следующий год. А дороги… Он на собственном опыте убедился, как сильно дороги нуждаются в уходе.
Но он не мог выбросить ее из головы. Даже когда работал.
Он подумал о полях, а затем о том, как она, не колеблясь, помогла Баррену и исправила все ошибки Лютера. Затем он подумал о внучке Баррена и о том, что ее красота не могла сравниться с найденной им амазонкой.
Слишком много раз он думал о том, чтобы снова подняться в спальню. Конечно, он мог бы отложить свою работу на другой день. Перекрёсток Мертвеца не пострадал бы, если бы он взял несколько выходных, чтобы насладиться Луной и всем светом, который она привнесла в его жизнь.
Каждый раз он останавливал себя. Он должен был работать. То, что красивая женщина с длинными ногами и прекрасными волосами ждала его в постели, не означало, что он мог пренебрегать людьми, которые были рядом с ним всю его жизнь. Да?
О, нет, он уже стоял. Лютер без колебаний покинул свой кабинет. Он хотел увидеть ее. Прошло уже несколько часов, а это значит, что пора завтракать. Он заберет ее сам. Пробуждение от его поцелуев было лучше, чем горничная, будящая ее и говорящая ей идти в столовую.
Он ускорил шаг, подумывая о том, чтобы завтрак доставили в его спальню. Они не принимали гостей, так почему бы и нет? Они могли бы томиться между простынями часами, если бы она захотела. Она заработала это после той жизни, что у нее была.
Горничная прошла мимо него в холле, и он поймал ее за руку.
— Можешь сказать Магде, что я хотел бы позавтракать в своей комнате, пожалуйста? В конце концов, столовая нам не понадобится.
— Столовая? — горничная остановилась, открыв рот. — Сэр, сегодня утром вы попросили одного из нас разбудить мисс Винчестер в вашей комнате. Но ее там не было.
О, она, должно быть, уже ушла в столовую. Ему показалось странным, что она захотела поспать, хотя она редко делала это, оставаясь здесь.
— Тогда я встречу ее в столовой.
— Подождите, милорд!
Он не задерживался. Вместо этого он помчался по коридорам, чтобы рассказать ей свою грандиозную идею. Ей бы это понравилось. Луна всегда был готова осуществить любой безумный план, который он придумал. По крайней мере, он так думал.
Но слова Магды звенели в его голове. Все это было так ново для них двоих, и, возможно, именно поэтому это так всепоглощающе прожигало его грудь. Он хотел раствориться в ней до тех пор, пока не перестанет понимать, где начинается каждый из них.
Затормозив перед обеденным залом, он хмуро посмотрел на двух дворецких, которые уже убирали один набор тарелок.
Он кашлянул, надеясь, что его голос не был слишком сердитым.
— Мисс Винчестер уже поела? Я сказал ей подождать меня, господа.
Дворецкие замерли, потом переглянулись.
— Э-э, милорд…
Ни один из них не продолжил.
Его мутило от ужаса.
— Что такое? Говорите, господа. Я не могу долго ждать ваших объяснений.
Магда вышла из кухни и махнула рукой двум дворецким.
— Идите. Я объясню ему.
От его внимания не ускользнуло, что двое мужчин переглянулись с облегчением, прежде чем выйти из комнаты слишком быстро для людей их положения. Они бежали от него, и этот страх пронзал живот, как нож. Никто не хотел говорить ему, что происходит, но у него уже возникло болезненное ощущение, что он знал, что произошло.
— Горничная сказала, что ее нет в моей комнате, — пробормотал он.
— Ее нет в доме, — поправила Магда. — Мы искали ее повсюду. Я не хотела беспокоить тебя, если девушка была в саду или решила прогуляться ранним утром. Ее нет в поместье. И ее нет на территории.
Она убежала.
От него.
Зачем ей это делать? Он не мог придумать ни единой причины, по которой она ушла именно сейчас, пока мысль не зазвенела в его голове, как церковный колокол.
В конце концов, она была воровкой. Она прибыла в его дом с единственной целью, и не проводить свои дни с графом Перекрёстка Мертвеца. Луна ни разу не солгала ему. История ее жизни. Ее желания. Все, что она ему говорила, было правдой, а он был идиотом, отказавшимся слушать.
Что она хотела бы украсть у него? Что было самым впечатляющим в его поместье, потому что она, очевидно, осматривала все это место уже несколько недель. Она знала, где находится все ценное в этом доме.
Он сам встретил взгляд Магды с ужасом.
— Бриллиант.
— Что?
— Алмаз Крестфолла. Драгоценности матери и ее приданое, — он прижал руку к своему бешено колотящемуся сердцу, которое внезапно заболело.
Он не мог стоять здесь и гадать, не это ли она взяла. Он уже знал правду, но также знал, что доказательство ждет там, где он ее оставил. Лютер побежал из столовой, побежал по залам, и с каждым шагом сердце его будто разбивалось. Она бы не взяла. Она не взяла бы яркий драгоценный камень, который чуть не стал причиной смерти его матери.
Волк в его груди взвыл при мысли, что их пара может предать их. Она не станет. Она не могла.
Грохот в его голове прекратился, когда он остановился перед своей спальней. Пустой. Она не должен быть такой пустой, и все же она была. Он почти слышал, как стекло его сердца разлетается на миллион осколков, пока он заворачивал за угол, и это было там.
Его нож для писем лежал рядом с открытой половицей, где много лет назад была спрятана коробка. Лезвие сверкнуло на солнце. Разительный контраст с тенями пустого тайника, который его отец был так уверен, что его никто никогда не найдет.
Еще один шаг, и он увидел белоснежную бумагу, которую она втиснула в то место, где когда-то было наследие его матери.
Он не хотел знать, что она хотела сказать. Но он не выжил бы, если бы не знал, что она осмелилась оставить после себя.
Лютер опустился на колени рядом с ее письмом и потянулся в темноту. Бумага шуршала в его руках, когда он разворачивал ее.
Почерк у нее был красивый. Удивительно, если учесть, как она гордилась своей силой и могуществом. Но завитки букв принадлежали женщине, которая годами совершенствовала свой почерк, превращая его во что-то изящное и прекрасное.
Лютер,
Если бы был другой путь, знай, я пошла бы по этому пути. Я не все тебе рассказала.
Я должна ужасному человеку много денег. Он будет преследовать меня до края земли, даже если я выберу тебя. Но что еще хуже, я думаю, он использует тебя, чтобы добраться до меня.
Я не могу так рисковать. Даже если это означало разрушить то, что у нас есть.
Думаю, это прощание. Я увижу тебя в своих снах.
